Германия поворачивает на восток
Во время кампании 1915 года произошли серьёзные изменения. К началу 1915 г. стало окончательно ясно, что маневренная война (особенно на Западном фронте) завершена. Лучшей защитой стала земля. Войска зарылись в землю. Трехметровой глубины траншея значительно снижала потери во время артиллерийского обстрела. А хотя бы частичное применение бетона спасало даже от гаубиц. Быстрее всех это поняли немцы, за ними англичане. Французы и русские дольше всех цеплялись за мелкие окопы.
Новый германский начальник Генштаба Фалькенгайн приказал создать на Западном фронте вторую линию оборонительных позиций с бетонными дотами между ними. К осени 1915 года эта задача была решена, и германские позиции стали почти неприступными (при наличии боеспособных войск). Германцы соорудили защитный пояс глубиной до 3 километров. Артиллерию теперь устанавливали так, чтобы она встречала огненной завесой атакующих. Затем необходимо было прорваться через пулеметный огонь. В результате Западный фронт становился непроницаемым с обеих сторон. Такую оборону приходилось буквально «прогрызать», умываясь кровью и продвигаясь на считанные метры.
Восточный фронт по протяженности был едва ли не вдвое больше Западного. Две с половиной германских дивизии на Западном фронте занимали позиции вдвое меньшие, чем на Восточном фронте. Поэтому возможность маневренной войны сохранялась только на Востоке.
В Германии понимали опасность позиционной войны, с учётом отрыва Германской и Австро-Венгерской империи от мировых рынков и их ресурсной недостаточности. Однако переход позиционной войне давал возможность Германской империи сохранить свободу действий для нанесения мощного удара на одном из стратегических направлений. То есть Германия могла на одном фронте вести позиционную борьбу и сконцентрировать все усилия на другом фронте. Генерал Фалькенгайн первоначально хотел по-прежнему сосредоточить все усилия на разгроме Франции, а Восточный фронт заморозить, убеждая Россию заключить сепаратный мир. Однако внутри германской военно-политической элиты началась борьба между «западниками» и «восточниками», между приверженцами идеи нанесения главного удара по Франции и приверженцами концепции разгрома Российской империи. В итоге победа склонилась на сторону «восточников». Фалькенгайн, не имея авторитета Мольтке-старшего, вынужден был им подчиниться.
Среди политических факторов, которые вынудили Германии повернуть на Восток, можно выделить следующие: 1) опасность полного поражения и выхода из войны Австро-Венгрии. Австро-венгерская армия в 1914 году потерпела страшное поражение в Галиции и оказалась на грани полной катастрофы, от которой австрийцев спасли только германцы;
2) присоединение к Центральным державам Османской империи, что усиливало давление на Россию. Россия была вынуждена отвлечь часть сил на Причерноморский, Кавказский и Персидский театры. Совместный удар Германии, Австро-Венгрии и Турции по России сулил успех;
3) вероятность выступления Италии на стороне Антанты ухудшало и так плохое положение Австро-Венгрии. Необходимо было нанести поражение русской армии, чтобы австрийцы могли сосредоточить дополнительные силы на Итальянском фронте;
4) стремление привлечь на свою сторону Румынию и Болгарию. Убедительная победа на Востоке должна была привлечь политические элиты этих стран на сторону Центральных держав;
5) германский канцлер Бетман-Гольвег и главное командование Восточным фронтом в лице Гинденбурга с Людендорфом настаивали на разгроме в первую очередь России. Они убеждали, что Российская империя — это колосс на глиняных ногах, который не сможет оказать длительного сопротивления. Прекращение в том или другом виде войны с Россией рисовало соблазнительные картины решения многих проблем, в том числе экономических. Кроме того, многие представители германского правящего класса хотели решить проблему русской угрозы. Вторжение русской армии в Восточную Пруссию в 1914 году многих сильно напугало. В результате германское верховное командование к февралю 1915 г. окончательно выбрало Восточный фронт главным для армий Центральных держав.
Французы и англичане не стали этому мешать, это соответствовало их интересам. И Жоффр, и Френч считали, что необходимо освободить захваченную германцами в 1914 году территорию Франции и Бельгии, но не собирались бросать все силы на прорыв вражеской обороны. Французы и англичане собирались провести ряд последовательных наступательных операции и вытеснить германцев. Главнокомандующий британскими экспедиционными силами во Франции фельдмаршал Джон Френч считал, что судьба войны будет решена на Восточном фронте, на западе нужно только выстоять «до тех пор, пока русские не смогут завершить дело».
В Париже и Лондоне быстро поняли, что время играет на них. Британская и Французская колониальные империи могли себе позволить войну на истощение, особенно с учётом возможности опоры на финансовые и промышленные ресурсы США. Пока Россия и Германия будут истощать друг друга, Франция и Англия могли спокойно наращивать военно-промышленный потенциал, решать тактические задачи.
В период временного затишья на рубеже 1914 и 1915 гг. германское военное командование спешно готовилось к новой кампании. Германцы создавали новые формирования и увеличили действующую армию. Для этого перешли от 4-полковых к 3-полковым дивизиям и использовали четвертые полки для кадрового ядра во вновь формируемых дивизиях. Был сформирован стратегический резерв из 4 корпусов, из которых 3 были новыми, а четвертый — свежий корпус с Западного фронта, который заменили там также вновь сформированным.
Еще в декабре 1914 г. глава австрийского Генштаба Конрад фон Хётцендорф предложил германскому верховному командованию план концентрического наступления на Седлец с севера и с юга для окружения русских армий в Польше. Германцы его план забраковали. В январе 1915 года Хётцендорф повторил идею удара на Восточном фронте, но уже в направлении с юго-запада на Львов. Этот план поддержал Гинденбург, который отметил, что удар со стороны Галиции необходимо произвести одновременно с решительным ударом из Восточной Пруссии.
Под угрозой вывода Австро-Венгерской империи из войны Берлин решил организовать стратегическое наступление на Востоке. «Относительно состояния союзных войск, — писал Фалькенгайн, — возникли серьезные сомнения, насколько их фронт вообще может быть прочен без сильной немецкой поддержки... Надо было переходить к немедленной и непосредственной поддержке Карпатского фронта... Вот почему с болью в сердце начальник Генерального штаба должен был решиться на использование на Востоке молодых корпусов — единственного к этому моменту общего резерва... Такое решение знаменовало собой отказ, и притом уже на долгое время, от всяких активных предприятий крупного размаха на Западе».
В январе-феврале 1915 года Германия решила нанести главный удар во время кампании 1915 года на Восточном фронте. Гинденбургу передали 4 корпуса резерва для наступления из Восточной Пруссии. Из этих корпусов сформировали 10-ю армию под началом Германа фон Эйхгорна. А для поддержки наступления австро-венгерской армии на Карпатах была сформирована из 3 германских и нескольких австрийских дивизий Южная армия Линзингена. Австро-венгерское командование сформировало ударную группировку, чтобы прорвать к крепости Перемышль и освободить блокированную там крупную группировку войск. Для решения этой задачи Вена перебросила на Карпаты даже войска с Сербского фронта, где незадолго перед тем армия Потиорека была разбита сербами.
Таким образом, германское верховное командование хотело предупредить русское наступление и предотвратить возможный разгром и выход из войны Австро-Венгрии. Для этого германские и австро-венгерские армии должны были перейти в контрнаступление, с целью глубокого охвата Русского фронта с обоих флангов: с севера — в направлении Осовец — Гродно и с юга — от Карпат на участок Перемышль — Львов. Германцы планировали перехватить стратегическую инициативу и нанести решительное поражение русской армии.
Россия
В правящем классе России к началу 1915 года произошло общее успокоение. Первый шок от поражения в Восточной Пруссии прошёл, его сгладили вести успешных операций на юго-западном стратегическом направлении. Появилась вера в быструю победу над Австро-Венгрией. Присутствие в коалиции, помимо Франции, могучей Британской империи с доминионами успокаивали Петербург.
В начале 1915 года русская армия примерно равнялась силам германо-австрийского противника: на фронте стояло 99 пехотных дивизий и, кроме того, в тылу в распоряжении верховного главнокомандующего находились 2 корпуса — Гвардейский и IV сибирский — всего 4 ½ пехотные дивизии, против них было 41 германская и 42 австрийские — всего 83 пехотные дивизии. В пехоте силы были практически равны, в кавалерии мы в два раза превосходили противника, а вот в артиллерии австро-немцы превосходил нас в два раза. Однако Кавказский фронт отвлёк 13 пехотных и 9 кавалерийских дивизий. В результате в мае 1915 года перевес был уже на стороне Центральных держав: 110 австро-германских дивизий против 100 русских. Только к середине 1916 года русская армия восстановила заметное численное превосходство над противником: 150 русских дивизий против 100 австро-германских.
При этом стоит учесть, что русские дивизии во время кампании 1914 года были сильно ослаблены. Некомплект армии достиг полумиллиона человек. Особенно не хватало офицеров. Кадровые офицеры были сильно выбиты. Унтер-офицеры в некоторых частях почти полностью были выведены из строя. В результате пехота утратила большую часть наиболее боеспособного ядра, на котором держалась вся армия, да и империя. Погибли лучшие, наиболее здоровые, молодые, подготовленные в боевом отношении солдаты и офицеры. На повестку дня встала острейшая проблема ускоренной подготовки кадров в запасных полках, учебных командах, военных училищах и академиях. Новое офицерство было хуже качеством, происходило из интеллигенции и полуинтеллигенции, было заражено социалистическими, либеральными идеями или равнодушно к монархии. Кроме боевых потерь, потерь больными и пленными, число штыков в пехотных полках заметно сократилось из-за постепенного насыщения частей новыми техническими средствами. Их обслуживание требовало большого расхода людей за счет строевых рот.
Одновременно боевой дух войск несколько упал из-за ряда неудач и пирровых побед, а также непопулярности войны. Её цели были непонятны солдатской массе. «Босфор» для простого русского крестьянина, которые и составляли армию, ничего не значил. Уже в конце 1914 года пришлось ввести суровые наказания за причинение себе лично или с помощью другого лица увечий с целью уклониться от военной службы, так как выросло число случаев «самострелов», т. е. умышленного саморанения.
Ещё больше тревоги вызвало материальное снабжение армии. Предвоенные запасы были исчерпаны. Надежды на быструю войну не оправдались. Русская промышленность не справлялась с насыщением войск оружием, техникой, боеприпасами и амуницией. Русской армии к началу 1915 года требовалось в месяц 200 тысяч винтовок, 2 тысячи пулемётов, 400 орудий, 200 млн. патронов и 1,5 млн. снарядов. Получала же армия ежемесячно 30—32 тыс. винтовок, 216 пулемётов, 115—120 орудий, 50 млн. патронов и 403 тыс. снарядов, то есть 15—30% от требуемого количества.
При этом промышленность Германской империи сумела быстрее российской перестроиться на военные рельсы. Наличие развитой индустрии, мобилизационных мощностей, лучшего в мире инженерно-технического состава и высококвалифицированных рабочих позволило быстро перевести германскую промышленность на военный лад. В январе 1915 года германская промышленность на 80%, а к маю уже на 100% закрывала всё возрастающие потребности германской армии в вооружениях и боеприпасах. Россия смогла выйти на более или менее необходимый уровень поставок оружия и боеприпасов только к осени 1915 года, когда основные сражения были уже проиграны.
Надежды на западную помощь не оправдались. Союзникам по Антанте самим требовались орудия, винтовки и боеприпасы. Россию могли поддержать только по остаточному принципу. К примеру, в США было заказано 300 тыс. винтовок фирме «Винчестер», 1,5 млн. — «Ремингтон», 1,8 млн. — «Вестингауз». Но только первая выполнила заказ, да и то к марту 1917 года. Внутренняя коррупция, разгильдяйство, а в ряде случаев саботаж, усугубляли ситуацию.
Всё это привело к тому, что не хватало винтовок. Бывали случаи, когда прибывавшие на фронт пополнения оставались при обозах из-за невозможности поставить их в строй по причине отсутствия винтовок. На фронте установили денежное вознаграждение за каждую вынесенную с поля боя лишнюю винтовку, а на перевязочных пунктах предоставлялись льготы тем раненым, которые сохранили свои винтовки. Проблемы возникали с обучением личного состава в запасных батальонах.
Не лучше дело обстояло с артиллерийскими снарядами. Уже в ходе кампании 1914 года отмечался «снарядный голод». Опыт кампании 1914 года показал, что необходимо иметь до 300 выстрелов в месяц на легкую пушку. Но в реальности расход составлял менее 25% от требуемого. В еще худшем положении находилось пополнение снарядов тяжелой артиллерии.
Понятно, что у союзников дела также обстояли плохо. Так, во Франции мобилизационных запасов снарядов к 75-мм пушкам хватило только на один месяц войны, а запаса винтовок — до ноября 1914 года. В английской армии на одно орудие в начале 1915 года в день приходилось всего от 4 до 10 снарядов. Однако это не облегчало положение русской армии. Русская промышленность к 1916 году справилась с военным кризисом и даже стала наращивать производство. Оружия и боеприпасов сделали столько, что его с лихвой хватило на долгую Гражданскую войну. Но это не оправдывает царское правительство, которое не смогло подготовить экономику и общество к возможности длительной войне на истощение. Урок Русско-японской войны не был в должной мере усвоен.
Ещё больше ухудшал ситуацию сумбур в верховном командовании. Штаб в Варшаве желал сосредоточиться против Германии, а штаб в Киеве смотрел только на Австро-Венгрию. В середине января 1914 года генерал-квартирмейстер генерал Данилов разработал план операций на кампанию 1915 года. Этот план отвечал интересам союзников. Россия должна была нанести главный удар на берлинском направлении. Ближайшей задачей был захват Восточной Пруссии. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом Рузский поддержал идею нанесения главного удара по Германии и признал желательным немедленно начать наступление в Восточную Пруссию. В результате Юго-Западный фронт должен был играть второстепенную, вспомогательную роль в операциях 1915 года. Однако командующий этим фронтом Иванов и его начштаба генерал Алексеев имели своё мнение и не отказались от стратегического наступления на Карпатах с целью разгрома австро-венгерской армии. А верховное главное командование не обладало ни нужным авторитетом, ни должной настойчивостью, чтобы пресечь этот разлад.
5 февраля Иванов прибыл в Ставку и лично доложил, что тяжелое положение армий Юго-Западного фронта, создавшееся в Карпатах из-за зимнего времени и отсутствия помещений, вынуждает русскую армию поскорее сбить австро-венгерские войска с гор и спуститься в Венгрию. Верховное главное командование легко поддалось этому давлению.
Таким образом, вместе с планом нового вторжения в Германию родился план вторжения в Венгрию. Это ухудшило положение русской армии, так как войска не могли сконцентрировать усилия на одном стратегическом направлении, а распылялись по расходящимся операционным линиям — в Восточную Пруссию и в Венгрию.
Интересен тот факт, что русская Ставка узнала о планах противника, но не приняла ответные решительные меры и не отменила наступления ни в Восточной Пруссии, ни в Карпатах, переложив ответственность на командующих фронтами. В директиве верховного главнокомандующего от 23 февраля было сказано: «К сожалению, мы в настоящее время ни по средствам, ни по состоянию наших армий не можем предпринять решительного общего контрманевра, которым мы могли бы вырвать инициативу из рук противника и нанести ему поражение в одном из наиболее выгодных для нас направлений. Единственным способом действий, подсказываемым обстановкой, является ослабление до крайнего предела войск левого берега р. Висла, с целью частыми контрманеврами на правом берегу р. Висла и в Карпатах, по выбору главнокомандующих фронтами, остановить попытки противника в развитии им наступательных действий и нанести ему хотя бы частичные поражения».
В результате в феврале и марте 1915 года Россия и Германия почти одновременно начали свои операции в Восточной Пруссии и на Карпатах.
Продолжение следует…
