Известно, что существуют две полярные точки зрения на действия линкора (эскадренного броненосца) «Слава» во время боев в Моонзунде в ходе Первой мировой войны. Множество источников называют боевой путь этого линкора героическим. Однако же «в интернетах» присутствует и другое мнение – что линкор использовался малоэффективно, к тому же за все время боев так ни в кого и не попал, и потому ничего героического не совершил.
Кроме того, действия линкора «Слава» периодически попадают в фокус дискуссий иного рода. С давних пор сторонники и противники «большого флота» ломают копья на тему, что было бы эффективнее для Российской Империи – создание линейных эскадр, способных разгромить противника в генеральном сражении, или же строительство относительно небольших броненосцев или мониторов, предназначенных для обороны на минно-артиллерийских позициях.
В предлагаемом Вашему вниманию цикле статей мы попробуем разобраться, как же показал себя линкор «Слава» в боях с кайзеровским флотом и насколько оправдана такая форма морского боя, как оборона минно-артиллерийской позиции.
Русский линкор четыре раза встречался с превосходящими силами немцев на минно-артиллерийских позициях: трижды в 1915 году и один раз – в 1917 году, причем последняя встреча оказалась для «Славы» роковой. Рассмотрим эти "встречи" подробнее.
В 1915 году Адмиралштаб сосредоточил в Балтийском море огромные силы: 8 дредноутов и 7 старых броненосцев, 3 линейных и 2 броненосных крейсера, 7 легких крейсеров, 54 эсминца и миноносца, 3 подводных лодки, 34 тральщика, минный заградитель и вспомогательные корабли. Этими силами немцы собирались произвести масштабнейшую операцию в районе Моонзундского архипелага, обороняемого русскими.
Операция преследовала три цели:
1) Поддержка германских войск, наступавших в направлении Риги. С этой целью флот должен был форсировать Ирбенский пролив и вторгнуться в Рижский залив, откуда немецкие корабли могли поддержать приморский фланг наступающей армии.
2) Воспрепятствовать русскому флоту поддерживать свою армию. Для этого предполагалось уничтожить морские силы русских в Моонзундском архипелаге и выставить минное заграждение в проливе, соединяющем Финский и Рижский залив. Этот пролив был слишком мелок для дредноутов, но вполне достаточен для прохода канонерских лодок, эсминцев и крейсеров. Заблокировав его, немцы могли не опасаться воздействия русской морской артиллерии по своим сухопутным силам в боях за Ригу и устье Двины.
3) Уничтожение главных сил Балтийского флота. Предполагалось, что наиболее современные и мощные германские корабли (дредноуты и линейные крейсера) не примут участия в штурме Ирбенского пролива – туда планировали направить старые броненосцы 4-ой эскадры. Они же выступали бы в роли приманки, потому что давали русским большое искушение вывести в море единственную свою бригаду дредноутов (четыре линкора типа «Севастополь»), которые могли бы с легкостью сокрушить старые германские корабли. Но в этом случае их бы поджидали 11 линкоров и линейных крейсеров Флота открытого моря, которым не составило большого труда отрезать русским пути отступления в Финский залив и затем уничтожить их. Это, по мнению адмиралштаба, поставило бы крест на всяких активных действиях русского флота на Балтике – не то, чтобы они в 1914-ом - начале 1915-го года были такими уж эффективными, но все же изрядно надоедали немцам.
В соответствии с вышесказанным, на прорыв Ирбенского пролива была отправлена только 4-я эскадра, включавшая в себя, помимо тральщиков и минного заградителя, 7 старых броненосцев додредноутного типа в сопровождении легких крейсеров и миноносцев.
Для русского командования этот план не оказался сюрпризом, о нем знали и готовились к противодействию. Но в Моонзунде находились только легкие силы и понятно было, что столь масштабное вторжение они не отразят. Поэтому решено было отправить им на помощь тяжелый корабль, который должен был бы стать «стержнем» обороны Моонзунда. Выбирать было особо не из чего: не имело никакого смысла рисковать дредноутами, загоняя их в мышеловку Рижского залива. Что до броненосцев, то польза от кораблей типа «Андрей Первозванный» ненамного превосходила таковую от «Славы» или «Цесаревича», при том что последние, имея меньшую осадку, чувствовали бы себя куда уверенней среди мелководья Моонзундского архипелага.
В итоге выбор пал на «Славу» и броненосец, под прикрытием кораблей флота, совершил переход в Моонзунд. Поскольку перейти в Рижский залив непосредственно из Финского кораблю не позволяла осадка, пришлось идти в обход, Ирбенским проливом (фарватер, по которому прошел броненосец, тут же заминировали). Теперь в составе морских сил Рижского залива насчитывался один линкор, четыре канонерские лодки, дивизия старых миноносцев, четыре подводных лодки и минный заградитель. Вместе с экипажем «Славы» ушел в Моонзунд и флагманский артиллерист 2-ой бригады линкоров, Лев Михайлович Галлер.
Первый бой (26 июля 1915 года).
На рассвете (03.50) немцы приступили к тралению Ирбенского пролива в средней его части – непосредственное прикрытие трального каравана осуществляли додредноуты «Эльзас» и «Брауншвейг», а также крейсера «Бремен» и «Тетис». Остальные пять броненосцев 4-ой эскадры держались мористее.
Первыми открыли огонь по противнику канонерки «Грозящий» и «Храбрый», но были немедленно отогнаны главным калибром германских броненосцев. Однако на этом хорошие новости для немцев закончились – они завязли в минных заграждениях и имели подорванными три корабля, из которых тральщик Т-52 тут же и затонул, а крейсер «Тетис» и миноносец S-144 вынуждены были прекратить боевые действия – их немцам пришлось буксировать «на зимние квартиры». Приблизительно в 10.30 подошла «Слава».
Казалось бы, сейчас должна пролиться большая кровь. Многим из тех, кто изучал историю Российского императорского флота, памятен бой черноморских броненосцев с германским линейным крейсером «Гебен», когда наши артиллеристы добивались попаданий с дистанции 90 и даже 100 кабельтов, так почему же на Балтике должно было случиться иначе?
Но увы – если для черноморских броненосцев, которым предстояло обстреливать турецкие крепости в Босфоре, угол возвышения 305-мм орудий довели до 35 градусов, при которых их 331,7 кг снаряды летели на 110 кбт, то для балтийских броненосцев достаточными признавались всего-то лишь 15 градусов вертикальной наводки, что при тех же самых пушках и снарядах ограничивало их дальность стрельбы 80 кбт. У «Славы», чьи орудия были довольно сильно расстреляны, максимальная дальность стрельбы была еще ниже – только 78 кбт. А германские броненосцы, чей главный калибр формально даже несколько уступал «Славе» (280-мм против 305-мм), имел угол возвышения 30 градусов, что позволяло стрелять 240-кг снарядами на расстояние свыше 100 кбт.
Преимущество в дальнобойности не замедлило сказаться – «Слава» был обстрелян с расстояния в 87,5 кбт. Психологически нелегко находиться под обстрелом и не стрелять в ответ, но русский линкор огня не открыл – не было никакого смысла демонстрировать врагу истинную дальнобойность своих орудий. Однако и подставляться под удары пускай облеченных, но падающих под значительным углом снарядов, было нежелательно, и потому, после того как германские броненосцы произвели по «Славе» шесть залпов, линкор отошел за пределы дальности их огня.
Линкор "Брауншвейг" - противник "Славы" в бою 26 июля
В этом бою «Слава» не имел повреждений. По свидетельству служившего на линкоре мичмана К.И. Мазуренко:
«На ее палубы во время обстрела сыпались, как горох, мелкие осколки 11-дюймовых немецких снарядов при их разрывах о воду, не причиняя никакого вреда ни кораблю, ни его личному составу, т.к. палубы в бою были пусты»
На этом, в сущности, участие «Славы» в бою 26 июля закончилось. Немцы продолжали тралить заграждения Ирбенского залива невозбранно, им удалось пройти сквозь две полосы мин, но после этого к 13.00 они налетели на третье заграждение. Эта плотность минных заграждений до известной степени шокировала немецкое командование, они попросту не готовы к такому повороту событий. Шансов протралить проход в Рижский залив за один день практически не оставалось, а запасы угля (вероятнее всего - на тральщиках) подходили к концу. Поэтому командующий германскими силами Эрхард Шмидт отдал приказ свернуть операцию и отступить – ему стало ясно, что для форсирования Ирбенского пролива понадобится куда более серьезная подготовка.
Вскоре после 13.00 корабли, форсировавшие Ирбенский пролив, получили приказ отступать, но это не спасло их от потерь - в 14.05 на минах подорвался и затонул тральщик Т-58. А затем немцы ушли.
Какие выводы можно сделать по результатам боя 26 июля 1915 г? Кайзерлихмарине впервые в своей истории столкнулся с сильными минными заграждениями, которые попытался форсировать - но оказалось, что привлеченных для этого тральщиков недостаточно. Это ни в каком случае не свидетельствовало о неспособности германского флота проводить такие операции – подвело банальное отсутствие опыта, а немцы на своих ошибках учились быстро.
Что же до «Славы», то ее появление имело лишь психологический эффект – немцы видели, что им противостоит одиночный броненосец русских, и строили самые разные догадки, почему корабль не открыл огня и не вступил в бой. Возможно, наличие «Славы» стало дополнительным аргументом в пользу прекращения операции, но безусловно одно – в этот раз немецкую эскадру остановили плотные минные заграждения, перегородившие Ирбенский пролив, но никак не оборона этих заграждений силами флота.
Тем не менее психологический эффект присутствия тяжелого русского корабля, готового вступить в бой под прикрытием мин, оказался очень велик. Командующий германскими морскими силами на Балтике (Э. Шмидт командовал кораблями в море) гросс-адмирал принц Генрих приписывал уничтожению «Славы» большое моральное значение и даже сам кайзер потребовал потопить русский линкор «подводными лодками».
Второй бой (3 августа 1915 года)
Следующую попытку прорыва немцы предприняли лишь через неделю. При этом состав группы прорыва, которой предстояло проложить дорогу в Рижский залив, претерпел качественные изменения – вместо старых броненосцев 4-ой эскадры в дело должны были вступить дредноуты «Нассау» и «Позен». Ромбическое расположение 280-мм артиллерии главного калибра на этих линкорах трудно признать оптимальным, но способность вести огонь в любом направлении (в том числе прямо по курсу) как минимум из шести стволов (на острых курсовых углах – из восьми) давала двум таким кораблям подавляющее преимущество над «Славой» в артиллерийском бою, даже при условии, что дистанция между противниками позволит русским вести огонь.
Главный калибр броненосцев «Эльзас» и «Брауншвейг», под огонь которых попал «Слава» 26 июля, представляли 280-мм пушки SK L/40, стрелявшие 240-кг снарядами с начальной скоростью 820 м/сек, в то время как на «Нассау» и «Позене» устанавливались более современные 280-мм орудия SK L/45, выбрасывавшие 302-кг снаряды со скоростью 855 м/сек. Четыре 305-мм пушки «Славы» стреляли 331,7 кг снарядами с начальной скоростью 792 м/сек. Таким образом, орудия дредноутов по своим боевым возможностям вплотную приблизились к главному калибру «Славы», но если русский броненосец мог вести бой из двух или четырех 305-мм орудий, то «Нассау» и «Позен» совместно могли стрелять из 12-16 280-мм пушек, превосходя русский линкор по числу стволов в 3-4 раза. Что до дальности стрельбы германских дредноутов, то сведения о ней в различных источниках различаются, но в любом случае она превышала 100 кбт.
Русские также постарались подготовиться к будущим боям. Самой большой проблемой русского корабля была недостаточная дальность его орудий, и с этим нужно было что-то делать. Конечно же, никакой возможности модернизировать орудийные башни, увеличив угол вертикальной наводки непосредственно в Моонзунде, не имелось, но Л.М. Галлер предложил иной вариант – принять в корпус броненосца воды и создать тем самым искусственный крен в 3 градуса. Это должно было увеличить дальнобойность русских пушек на 8 кбт. Почему остановились именно на трех градусах?
Во-первых, при крене свыше 3 градусов сильно падала скорострельность орудий главного калибра, из-за возникающих сложностей с заряжанием орудий. Во-вторых, линкор должен был перемещаться вдоль заграждений, меняя направление движения с севера на юг, а при крене свыше 3 градусов перекренение занимало много времени. В то же время для того, чтобы придать кораблю крен в 3 градуса, достаточно было принять 300 тонн воды (по 100 тонн в три отсека), что занимало не больше 10-15 минут. И, наконец, в-третьих – при крене 5 градусов бронепояс полностью выходил из воды и вновь образованную «ватерлинию» не защищал. Что было чревато, например, прямым попаданием вражеских снарядов в котельные или машинные отделения корабля. «Технологию» кренения линкора успели проверить и отработать до второй атаки кайзеровского флота, но нужно понимать – даже в таком состоянии линкор не мог стрелять дальше 85 кабельтов и тем самым сильно проигрывал «Нассау» и «Позену».
В этот раз немцы не стремились начать с утра пораньше – приказ на выдвижение к Ирбенской позиции на «Славе» получили в 12.19 а в 13.45 линкор был у маяка Церель. На западе показались многочисленные дымы германской эскадры – сигнальщики «Славы» насчитали 45-50 дымов. Линкор пошел на юг, а его скорость была уменьшена сперва до 12, а потом и до 6 узлов. Как только расстояние между «Славой» и германскими дредноутами сократилось до 120 кбт, немцы открыли огонь, дав безрезультатно 6 залпов – все они ложились недолетом на расстояние от 1,5 до 15 кбт от русского линкора.
В ответ на это «Слава» отступила немного на восток, в противоположную от немцев сторону (они двигались с запада на восток). Здесь линкор повернул на север, принял необходимое количество воды и, получив крен в 3’30 град, дал два залпа «для проверки дальномеров и прогрева орудий». Но оба они легли с большими недолетами, так что огонь «задробили». В 15 часов вновь повернули на юг и перекренили корабль. В сущности, в это время «Слава» ходила взад-вперед поперек курса прорывающихся Ирбенским проливом немецких кораблей.
К 16 часам расстояние до немецких линкоров сократилось до 105-110 кабельтов, но орудия русских все еще не могли добросить свои снаряды ни до каких кораблей неприятеля и потому молчали. «Нассау» открыл огонь и дал девять залпов, ложившихся весьма близко к «Славе». Линкор, не имея возможности отвечать, вновь отступил на восток. Но неожиданно на "Славе" заметили подходящую цель для своих орудий – оказывается, два германских миноносца пытались пройти в Рижский, прижимаясь к южному берегу Ирбенкого пролива. В 16.50 «Слава» немедленно повернул на запад, навстречу прорывающейся германской эскадре и (поскольку расстояния позволяли) открыл огонь по миноносцам из своих шестидюймовых башен. Немецкие миноносцы немедленно отступили, а по приблизившемуся «Славе» ударили оба германских дредноута. Столь пристальное «внимание» 280-мм пушек было русскому кораблю совершенно не нужно, тем более что отвечать огнем он не мог. «Слава» отступил, пробыв под огнем «Нассау» и «Позена» примерно 5 минут или чуть больше. За это время вражеские линкоры успели сделать не менее 10 залпов.
Но в 17.30 «Слава» вновь повернул на запад и пошел на сближение – в 17.45 его орудия открыли огонь по тральщику, а затем - по легкому крейсер «Бремен» (на «Славе» ошибочно предположили, что стреляют по броненосному крейсеру «Принц Адальберт»). "Нассау» и «Позен» немедленно ответили, причем их залпы ложились то перелетами, то недолетами, то есть «Слава» оказалась в пределах эффективного огня их орудий. Пять минут «Слава» сражалась, а затем вновь повернула на восток и отступила – но еще 7 минут по ней вдогон били германские дредноуты. В этот раз, чтобы иметь возможность в течение пяти минут обстреливать вышедший вперед германский крейсер, «Слава» вынуждена была подставить себя под огонь неприятеля на 10-12 минут.
Но как только «Слава» вышел за пределы огня «Нассау» и «Позена» (ориентировочно в 18.00), она немедленно развернулась и снова пошла навстречу врагу. Здесь возникает некоторая неясность, потому что после этого разворота по «Славе» никто не стрелял, а русский линкор смог открыть огонь лишь спустя полчаса, в 18.30 по «какому-то судну», скорее всего – тральщику.
Возможно, все дело в том, что примерно в это самое время немцы прекратили попытку прорыва, развернулись и пошли на запад. Если предположить, что «Слава» преследовал их, стараясь не входить в зону огня дредноутов, и обстрелял отставший вражеский корабль, как только представилась такая возможность, то все становится на свои места. Но следует иметь ввиду, что это только догадка автора, точное время разворота немцев на запад ему неизвестно. К 19.00 от немцев осталось лишь несколько дымов на горизонте, и «Слава» получила приказание вернуться в Аренсбург, куда и прибыла в 23.00.
Бой 3 августа закончился, и в этот раз «Слава» сыграла куда более существенную роль, чем в предыдущем контакте с противником, состоявшимся 26 июля. Сложно сказать, насколько прав Виноградов, утверждая:
«Камень преткновения определенно заключался в «Славе» - на протяжении дня 3 августа она не раз заставляла тральщики отходить»
Ведь до немецкого отступления «Славе» удалось обстрелять тральщик один-единственный раз (в 17.45). Но не приходится сомневаться в том, что наличие русского линкора, постоянно «маячившего» перед германским отрядом, заставляло тральный караван вести себя крайне осторожно, не «высовываясь» за пределы защиты «Нассау» и «Позена». Немцы никак не могли знать реальную дальнобойность русских орудий. Можно с полным на то основанием предположить, что действия «Славы» существенно снизили скорость траления Ирбенской позиции и тем самым не позволили немцам пройти ее в течение 3 августа.
Линкор четырежды подставлялся под огонь дредноутов «Нассау» и «Позен». В каждом из четырех случаев – ненадолго, от 5 до 12, может быть - 15 минут. Кто-то вспомнит, что в русско-японскую войну броненосцы сражались часами, но следует понимать, что огонь германской артиллерии с дистанции в 90-110 кабельтов был куда опаснее, чем 12-дм снаряды Хэйхатиро Того в той же Цусиме. На больших расстояниях тяжелые снаряды падают под значительным углом к горизонту, и способны с легкостью пробить палубы старых броненосцев, отнюдь не предназначенных держать удары подобной силы.
При этом дредноуты Первой мировой войны оснащались дальномерами и системами управления огнем, на порядок превосходившими то, чем располагали артиллеристы русско-японской войны. И потому неудивительно, что командир «Славы» не желал подставлять свой корабль под риск получения решающих повреждений за просто так, не имея при этом ни малейшего шанса нанести урон неприятелю.
Зато в тех случаях, когда появлялся шанс причинить ущерб кораблям кайзерлихмарине, на русском линкоре не колебались ни секунды. Едва заметив возможность атаковать германские миноносцы (в 16.50) или обстрелять тральщик и крейсер (17.45) «Слава» немедленно шла на сближение с противником - под огонь дредноутов.
Не приходится сомневаться, что если бы башенные установки 305-мм орудий «Славы» имели, по образцу и подобию черноморских броненосцев, максимальный угол возвышения 35 град., позволявший стрелять на 110 каб., то бои «Славы» с германским флотом 26 июля и 3 августа были бы значительно ожесточеннее. Но русских моряков (в который уже раз!) отправили в бой с преступно негодным оружием. Сложно найти этому оправдание – Отдельный практический отряд Черного моря (во главе с броненосцем «Ростислав») под флагом контр-адмирала Г.Ф. Цывинского демонстрировали результативную стрельбу на дистанциях до 100 кабельтов включительно еще в 1907 году. В следующем, 1908 году инициативы Г.Ф. Цывинского были горячо одобрены не только морским министром, но и Государем-императором. И, тем не менее, в 1915 году «Слава» вынуждена была сражаться, имея предельную дальность стрельбы ниже 80 кабельтов!
В сущности, «Слава» была вынуждена противостоять значительно (в разы) превосходящим силам противника, да еще и с негодной матчастью. Тем не менее, даже в столь невыгодных (если не сказать – безнадежных) для себя условиях, русские моряки не растерялись, а попытались сделать все, что только возможно, не боясь при этом импровизировать.
Разумеется, сложно ожидать высокой результативности от стрельбы на предельные дистанции, да еще и с искусственно вызванным креном корабля.
Всего в бою 3 августа «Слава» израсходовала 35 305-мм и 20 152-мм снарядов. При этом следует учесть, что 4 или даже 8 305-мм снарядов были выпущены в сторону неприятеля «для проверки дальномеров и прогрева стволов», а по факту – скорее для подъема морального духа команды. Речь идет о двух первых залпах «Славы», которые легли с большим недолетом – к сожалению, источники не содержат указания были ли это полные залпы (т.е. из всех четырех 305-мм стволов сразу) или половинные (т.е. из двух стволов) как обычно пристреливались броненосцы. Соответственно, нет возможности установить и количество снарядов в этих залпах. Можно, конечно, поговорить о «зря выброшенных снарядах», но напомню – при первом огневом контакте, хотя «Слава» находилась вне досягаемости германских орудий, немцы дали не два, а целых шесть залпов по русскому линкору.
Таким образом, можно говорить о том, что результативно, то есть с шансами поразить неприятеля, «Слава» выпустила 27 или 31 305-мм снарядов. Примем в качестве эталона точности результативность германской тяжелой артиллерии в Ютландском сражении: израсходовав 3 497 снарядов калибра 280-305-мм, немцы добились 121 попадания, что оставило 3,4% от общего числа выпущенных снарядов.
Ориентируясь на этот процент попаданий, мы приходим к выводу, что максимум того, что можно ожидать от «Славы» при имеющемся расходе 305-мм снарядов - одно единственное попадание в неприятеля. Но с учетом того, что:
1) Дальномеры и приборы управления огнем германских линкоров были совершеннее того, чем располагали на «Славе».
2) Указанные 27-31 снаряд «Слава» израсходовала, стреляя по трем различным кораблям (тральщик, крейсер «Бремен», и потом снова тральщик), то есть русский линкор тратил в среднем не более 10 снарядов на одну цель. Много это или мало? Достаточно будет вспомнить, что новейший линейный крейсер «Дерфлингер», обладавший значительно лучшей матчастью, чем «Слава», и имевший перед войной приз кайзера за отличную стрельбу, в завязке Ютландского сражения смог пристреляться по «Принцесс Ройал» только на 6-ом залпе, израсходовав 24 снаряда. Это, кстати, произошло, когда по «Дерфлингеру» вообще никто не стрелял.
3) Во всяком конкретном случае боевая обстановка имеет свои индивидуальные особенности: видимость и т.д. Вызывает интерес, что в бою 3 августа два германских дредноута, обладая лучшей материальной частью и израсходовав по «Славе» существенно большее количество снарядов, нежели выпустил русский линкор, не смогли добиться ни единого попадания
В соответствии с вышесказанным можно констатировать, что отсутствие попаданий «Славы» в бою 3 августа не может служить доказательством плохой выучки русских артиллеристов.
Продолжение следует...
