Итак, бой 3 августа для немцев оказался провальным – прорваться в Ирбены они не смогли. Можно предположить, что наши противники по достоинству оценили действия единственного русского линкора, осмелившегося преградить путь кайзеровским дредноутам. Иначе было бы сложно объяснить отправку в ночь на 4 августа двух новейших миноносцев в Рижский залив для поиска и уничтожения «Славы». К счастью, V-99 и V-100 обнаружить «Славу» не смогли, хотя и двигались верным путем – пройдя Ирбены, повернули к Аренсбургской бухте. Но в Ирбенском проливе немцы имели кратковременный контакт с русскими миноносцами «Охотник» и «Генерал Кондратенко», а при входе в бухту – с «Украиной» и «Войсковым», причем немецкие корабли получили несколько попаданий. Это убедило германских командиров в бесперспективности дальнейших поисков, и они попытались отступить, но были перехвачены «Новиком». В коротком артиллерийском бою русский эсминец одержал над ними убедительную победу, причем V-99, пытаясь бежать, подорвался на мине, выбросился у Михайловского маяка где был взорван собственным экипажем.
А затем наступило утро.
Третий бой (4 августа 1915 г)
В 05.03 «Слава» двинулась на позицию. Линкор шел в сопровождении 8-го дивизиона миноносцев. Однако в этот раз основным противником «Славы» стали не германские корабли, а… погода. Еще вчера русский линкор отлично видел вражеские дредноуты даже на 120 кбт, но 4 августа видимость ухудшилась настолько, что не превышала 40-50 кабельтов на запад от «Славы».
Самое плохое для русских моряков заключалось в том, что сильный туман, ограничивший видимость, сгущался к западу. Соответственно, кайзеровские корабли могли наблюдать «Славу», оставаясь невидимками для ее сигнальщиков. Кроме того, немцы догадались корректировать огонь с Михайловского маяка, расположенного на южном берегу Ирбенского пролива, и тем получили дополнительное преимущество.
В 07.20, когда загремели германские пушки, на «Славе» видели только вспышки выстрелов, но не стреляющие корабли. Вражеские снаряды падали неподалеку от миноносцев, сопровождающих русский линкор. В ответ на это «Слава» подняла стеньговые флаги, повернула на юг, двигаясь перпендикулярно немецкому курсу и приготовилась к бою. По всей видимости, командир «Славы», Сергей Сергеевич Вяземский, посчитал что немцы, двигаясь с запада на восток, должны вот-вот показаться, и будут в пределах досягаемости орудий русского линкора, потому что хоть на восток видимость и была лучше, чем на запад, но все же вряд ли немцы смогли бы видеть «Славу» на дистанции свыше 8 миль.
Однако эти расчеты не оправдались – в 07.45 противник дал 5 залпов по «Славе», а сам оставался все еще невидим. Это заставило линкор отступить на восток.
К сожалению, источники не дают подробного изменения состояния погоды, но известно, что в 08.40 «Слава» обнаружила к югу от Михайловского маяка вражеские тральщики и миноносцы на дистанции 85-90 кабельтов, но открыть по ним огонь все еще не могла. Тогда линкор пошел навстречу неприятелю и, спустя каких-то пять минут попал под плотный огонь германских дредноутов. Неизвестно точно, наблюдали ли «Нассау» и «Позен» со «Славы», но во всяком случае, из-за ограниченной видимости или из-за больших расстояний отвечать им огнем русский линкор не мог. В 08.50, почти сразу после того, как дредноуты обстреляли «Славу», она прекратила сближение и вновь легла на курс, перпендикулярный германскому – линкор повернул на север.
И в этот момент в «Славу» почти одновременно попали три 280-мм снаряда.
Линкор получил повреждения умеренной тяжести – один снаряд вообще ничего серьезного не повредил, пролетев над верхней палубой, пробил полубаркас и коечные сетки по правому борту и улетел без разрыва. Но два других попадания вызвали пожары, причем – с угрозой детонации пороховых погребов 152-мм башни, а также повредили рулевое управление. Тем не менее, линкор, все еще неспособный ответить противнику огнем, с боевого курса не свернул, а вместо этого приступил к исправлению повреждений, которые и были быстро локализованы грамотными действиями экипажа. В 08.58 «Слава», продолжая идти на север, вышла за пределы видимости или же дальности стрельбы германских дредноутов и те прекратили огонь.
Вряд ли кто-то упрекнул бы командира «Славы», Сергея Сергеевича Вяземского, если бы он в этот момент отступил. Мало того, что немцы имели подавляющее численное преимущество, мало того, что они имели также решающее превосходство в дальности огня, так они теперь оказались еще и невидимы! Но вместо того, чтобы отступать «Слава» повернула на запад и двинулась навстречу противнику.
"Позен". Один из противников "Славы" в бою 4 августа
Трудно сказать, чем бы все это закончилось, но за действиями русского линкора наблюдали «свыше». Как только получивший повреждения корабль двинулся навстречу врагу, на линкоре приняли сигнал (прожектором) от начальника Морских сил обороны Рижского залива: «Идти в Куйваст!». С.С. Вяземский попробовал было поступить в лучших традициях Нельсона, в схожей ситуации приложившего подзорную трубу к отсутствующему глазу, и с полным на то основанием заявившего: «Не вижу приказа!». Командир «Славы» предпочел не заметить отданного ему распоряжения и продолжал идти на сближение с кайзеровскими кораблями, но тут ему повторно передали приказ с эсминца сопровождения, и «не замечать» стало уже невозможно. «Слава» ушла не рейд Аренсбурга, и ее участие в обороне Ирбенской позиции 4 августа на этом закончилось.
За все время боя «Слава» не израсходовала ни единого снаряда – противник либо не был виден, либо находился слишком далеко для стрельбы.
После неудачи 4-го августа линкор казался обреченным на гибель. Немцы закончили траление Ирбенского полива 4 августа, а на следующий день ввели свои тяжелые корабли в Рижский залив. «Слава» не имела ни единого шанса ни уйти в Финский залив (слишком большая осадка) ни с боем прорваться через Ирбенский пролив ввиду подавляющего превосходства сил неприятеля. Ей оставалось только погибнуть с честью. Поэтому 6 августа минный заградитель «Амур» выставил минное заграждение между Моонзундом и Рижским заливом, и «Слава» приготовилась принять свой последний бой на этой минно-артиллерийской позиции, маневрируя между Куйвастом и островом Вердер.
В сущности, 5 и 6 августа «Славу» выручило лишь то, что немцы приготовились к операции из рук вон плохо, не разведали предварительно систему базирования русского флота в Моонзунде и попросту не знали, где теперь искать русский линкор. Но немецкий план предполагал закупорку прохода из Финского залива в Рижский и, приступив к выполнению данного замысла, немцы неизбежно столкнулись бы со «Славой». Казалось бы, трагическая развязка неизбежна, но тут вмешались неизбежные на море случайности и... англичане.
Дело в том, что туманный Альбион перебросил на помощь российскому императорскому балтийскому флоту несколько подводных лодок, действовавших на Балтике с поистине убийственной эффективностью многократно превосходящей достижения российских субмарин. И вышло так, что в то время, как немцы вторглись-таки в Рижский залив их линейные крейсера, все еще курсировавшие на линии Готска Санден – Эзель в ожидании выхода русских дредноутов, оказались атакованы подводной лодкой Его Величества Е-1, которая умудрилась торпедировать «Мольтке». Вечером того же дня на минах подорвался и затонул миноносец S-31, а на следующий день в Рижском заливе немецкие наблюдатели обнаружили подводную лодку «Минога»
Все это создало крайне нервозную обстановку в немецком штабе. Дело в том, что вопреки изначальной идее совместных действий германской армии и кайзерлихмарин немцы так и не перешли в наступление на суше, а без этого операция по прорыву в Рижских залив в значительной мере обессмысливалась. Теперь же нахождение в небольшом и мелководном заливе, среди мин и подводных лодок (которых у русских было всего три, и те – устаревшие, но у страха глаза велики) чрезвычайно нервировало германское командование, в результате чего Эрхард Шмидт распорядился прервать операцию и германский флот отступил.
Какие выводы можно сделать из боя 4 августа 1915 г? Их немного. В этот раз к неблагоприятному соотношению сил и качеству матчасти добавились еще и погодные условия – в сложившихся обстоятельствах продолжение боя «Славой» могло привести только к бессмысленной гибели линкора. Защитить ирбенскую позицию «Слава» никак не могла, но идти «в последний и решительный» именно 4 августа смысла не было никакого тоже. С.С. Вяземский, командир «Славы», поступил храбро, поведя свой линкор навстречу многократно превосходящему врагу, но начальник Морских сил Рижского залива поступил мудро, отозвав его. Раз уж немцам суждено было прорваться в Рижский залив, то «Слава» при сколько-то правильных действиях неприятеля, была обречена. А если так, то следовало выбрать наилучшее время и место для последней схватки. Ирбенский пролив 4 августа не был ни тем ни другим: отступив и дав бой на новой минно-артиллерийской позиции у Моонзунда, «Слава» получала куда лучшие шансы нанести хоть какой-то ущерб противнику, хотя бы и ценой своей гибели.
Конечно же, совершенно бессмысленно говорить о меткости артиллеристов «Славы» в бою 4 августа – линкору в тот день не удалось сделать ни единого выстрела.
Подготовка к будущим сражениям
Следующий бой линкоров на минно-артиллерийской позиции состоялся спустя два года и два месяца после предыдущего вторжения в Рижский залив кораблей кайзерлихмарине.
Разумеется, за это время опыт противостояния «Славы» германским кораблям был тщательно изучен и были сделаны определенные выводы. Дальность орудий линкора была признана категорически недостаточной, и были приняты меры по ее увеличению, в результате которых «Слава» получила возможность вести огонь на дистанцию 115 кбт. Но что это были за меры, и когда они были приняты?
Если бы удалось увеличить углы возвышения до 35-40 градусов и тем самым получить указанный выше прирост дальности, то это было бы прекрасно. Увы – хотя вертикальные углы наводки «Славе» и поправили, но далеко не настолько, как хотелось бы. Автору попадались различные данные о том, на какой угол к горизонту могли подняться стволы линкора – 20 град, 22,5 град или 25 град (последнее наиболее вероятно), но несомненно одно – до черноморских броненосцев «Славе» оставалось очень и очень далеко. Но тогда каким же способом удалось увеличить дальность до 115 кбт?
Дело в том, что дальность стрельбы зависит не только от угла возвышения, но и от длины снаряда. И балтийские и черноморские броненосцы стреляли облегченным 331,7 кг снарядом длиной 3,2 калибра образца 1907 г. Кроме этого типа снарядов в Российской империи производился новый, утяжеленный и более длинный 470,9 кг снаряд образца 1911 г для 305-мм орудий новейших дредноутов. К сожалению, его использование на броненосцах было совершенно невозможным, потому что конструкция подачных механизмов и зарядников не предусматривала работу со столь массивными снарядами, а их переделка была слишком сложна и дорога. Тут, правда, обычно вспоминают знаменитый обстрел «Чесмы» с «Иоанна Златоуста» - черноморский броненосец стрелял тогда «тяжелыми» снарядами обр. 1911 г. Но нужно понимать, что проведения подобных стрельб скорострельность не имела значения, так что не было никакой необходимости пользоваться штатным средствами подъема снарядов из подбашенных отделений и т.д. Т.е. снаряды могли просто «закатить» в башни, а заряжание производить при помощи каких-нибудь временно установленных талей.
С другой стороны, загружать отечественную промышленность, которая не справлялась с выпуском снарядов для фронта, производством нового типа тяжелого снаряда было бессмысленно.
Выход нашли в специальных баллистических наконечниках, производившихся из латуни и навинчивавшихся на снаряд (перед этим, естественно, требовалось нарезать на корпусе снаряда резьбу). С таким наконечником масса снаряда увеличивалась до 355 кг, а его длина - почти до 4 калибров. Но из-за того, что ни хранилища ни подачные устройства броненосцев не были предназначены для «кантовки» столь длинных снарядов, указанные наконечники следовало навинчивать непосредственно перед заряжанием, что снижало скорострельность втрое. Тем не менее на это все равно готовы были пойти, чтобы не быть совсем уж безоружными перед германскими дредноутами.
И вот тут, по всей видимости сработало «я худо разбираю, а тут уж разберу, коль до петли доходит». Дело в том, что моряки «Славы» в период 26 июля – 4 августа 1915 г имели «удовольствие» на себе прочувствовать все ощущения безоружного человека, которого из безопасного далека расстреливают крупными калибрами. Как тут не вспомнить замечательный экспромт одного из офицеров порт-артурской эскадры, сказанный им, когда японские броненосцы повадились безнаказанно обстреливать акваторию, где стояли русские корабли перекидным огнем:
«Не скучно ль это?
Сидеть и ждать,
Когда в тебя начнут бросать,
Издалека тяжелые предметы»
Но линкоре, очевидно, также понимали, что столь резкое (втрое!) падение скорострельности низводит пользу от увеличения дальности едва ли не до нуля. Поэтому на «Славе», судовыми средствами (!) умудрились не только оборудовать 200 мест для хранения снарядов с навинченными колпачками, но и переделать подачу так, чтобы «новые» снаряды можно было без проблем подавать к орудиям и заряжать.
Погрузка торпеды на линкор "Слава" (фотография сделана в период 1-ой мировой войны)
Здесь возникает два вопроса. Первый – риторический: как так вышло, что экипаж военного корабля умудрился сделать то, что специально обученные господа корабельные инженеры сочли невозможным? Второй более интересен – если на «Славе» сумели обеспечить хранение и подачу таких боеприпасов, то может быть и для новейших снарядов образца 1911 года все было не так уж безнадежно? Безусловно, фугасные снаряды обр. 1911 г были длиннее (5 калибров) но бронебойные – всего только 3,9 калибров, т.е. по геометрическим размерам вполне соответствовали «новому» снаряду обр. 1907 г с баллистическим наконечником. Конечно, бронебойный снаряд был тяжелее (470,9 кг против 355 кг) но являлось ли это непреодолимой преградой? Увы, об этом мы сейчас можем только гадать. А ведь будь у «Славы» подобные снаряды в ее последнем бою… Но не будем забегать вперед.
Таким образом, можно говорить о том, что экипаж линкора сделал все от него зависящее (и даже немного сверх того) чтобы в следующий бою встретить врага во всеоружии. Увы, этого оказалось недостаточно.
Дело в том, что новые «чудо-снаряды» с баллистическими наконечниками имели один неустранимый порок: их рассеивание существенно превышало таковое у обычных 305-мм снарядов. В сущности, снаряды с баллистическим наконечником представляли собой специфический боеприпас для стрельбы по площадям. Как писал в 1916 году Л.М. Галлер (на тот момент – флагманский артиллерист 2-ой бригады линкоров):
«корабли…, будучи снабжены дальнобойным снарядом, получают возможность, не подвергаясь огню главных сил противника, безнаказанно расстреливать тральщики: уничтожение же при таких условиях тральщиков делает всякую попытку прорыва заграждений весьма рискованной…»
То есть предполагалось, что, стреляя по площадной цели, каковую представляет плотный строй тральщиков, фугасными снарядами, взрывающимися от удара при соприкосновении с водой, можно добиваться тяжелых повреждений или даже уничтожения тральщиков, не добиваясь прямых попаданий, а лишь за счет фугасного и осколочного действия снарядов. При этом, как отмечал Л.М. Галлер снаряды с баллистическими наконечниками считались необходимыми:
«Только с точки зрения обстрела какого-либо определенного пункта, но не стрельбы в эскадренном бою»
Иными словами, несмотря вышеуказанные мероприятия, «Слава» так и не получила оружия, позволяющего сколько-то надежно поражать боевые корабли врага на дистанции свыше 90-95 кбт.
Мы описали два мероприятия, по увеличению дальности стрельбы линкора, но следует иметь ввиду, что они производились в обратной последовательности. Снаряды с баллистическими наконечниками «Слава» получила уже к концу 1915 года, но командование посчитало присутствие линкора в Рижском заливе настолько необходимым, что даже не рискнуло отводить его с наступлением холодов. «Слава» встала на зимовку 1915-1916 г у входа в Моонзундский пролив, напротив маяка Вердер и вступила в кампанию 1916 года без возвращения в Гельсингфорс. В результате этого произвести заводской ремонт корабля, замену и увеличение углов возвышения 305-мм орудий удалось только в конце 1916 года. «Слава» покинула Рижский залив 22 октября, пройдя углубленным Моонзундским проливом, по которому теперь могли проходить самые старые, но при этом и самые мелкосидящие русские броненосцы, «Цесаревич» и «Слава».
Можно только радоваться тому, что немцы не решились вторгнуться крупными силами в Рижский залив в 1916 г. В этом случае «Славе» пришлось бы воевать примерно в тех же условиях, что и раньше – имея возможность стрелять обычными снарядами на 76-78 кбт (пушки расстрелялись еще, поэтому достижение даже 78 кбт наверняка оказалось под вопросом) и дальнобойными снарядами для стрельбы по площадям – 91-93 кбт. Или же, при искусственном крене в 3 градуса – соответственно 84-86 кбт и 101-103 кбт, чего для противостояния дредноутам немцев было бы совсем недостаточно.
Все же остатки 1915 г и 1916 год прошли для линкора относительно спокойно. «Слава» сражалась, поддерживая огнем приморский фланг армии и добивалась в этом немалых успехов. Так, например, Виноградов указывает, что германское наступление, начатое ими 17 октября, первоначально привело к успеху, и что именно благодаря тяжелым пушкам «Славы» наши войска сумели восстановить положение. Немцы пытались противодействовать линкору, используя полевую артиллерию, гидропланы и цеппелины. Всерьез повредить тяжело бронированный корабль они не могли, но все же добивались определенных успехов. Так, 12 сентября германский 150-мм снаряд угодил в край отражательного козырька боевой рубки, перебив почти всех, в ней присутствующих, и в том числе и командира «Славы», Сергея Сергеевича Вяземского.
А затем наступила февральская революция
Продолжение следует...
0
