Бой 4 октября 1917 года интересен тем, что в нем смешалось абсолютно все: беззаветная храбрость и верность долгу, трусость и паникерство, профессионализм и разгильдяйство, а кроме того, изрядная доля черного юмора.
Дабы не заставлять читателей искать предыдущую статью, приведем карту Моонзундского архипелага еще раз, выделив на ней место боя 4 октября
Далее. Скажем так, практически все описания боя 4 октября либо крайне сжаты и не позволяют понять, как маневрировали и в кого стреляли российские и германские корабли, либо же изобилуют привязками к местности («дойдя до параллели Патерностера, пошел на ост»), которые без карты и справочника не разберешь, чего читатель обычно не делает. Поэтому автор взял на себя смелость изобразить движение кораблей, наложив их на схему из книги Косинского. Безусловно, эти схемы условны и не отвечают точному маневрированию кораблей, но все же дают примерное представление о происходящем.
Рассмотрим подробнее место, где происходило сражение. Как мы уже говорили, русские корабли в ходе боя 4 октября маневрировали в проливе Большой Зунд, отделяющий остров Моон от острова Вердер и материка. Этот пролив защищали два минных заграждения: одно, поставленное в 1916 г. непосредственно у входа в Большой Зунд из Рижского залива, и второе, установленное в 1917 г. немного южнее первого.
Но было еще и третье. Дело в том, что немцы, желая перегородить выход в Рижский залив, поставили несколько минных банок с подводного заградителя (на схеме примерное их местоположение выделено синим; к сожалению, точной карты заграждения в распоряжении автора не имеется). В сущности, навредили они этим только самим себе: русские протралили в этом заграждении фарватер и спокойно пользовались им, а немцы, по сути, только усилили минную позицию русских у Большого Зунда. Но зато немцы примерно представляли себе место расположения русских минных заграждений.
Германский командующий (вице-адмирал Бенке) вел свои корабли с юга (синяя сплошная стрелка) и не испытывал ни малейшего желания штурмовать заграждение 1917 года в лоб. Он предполагал обойти его с запада или востока (синий пунктир) и вывести свои линкоры к южному краю минного заграждения 1916 г. Оттуда «Кениг» и «Кронпринц» могли бы обстреливать русские корабли вплоть до острова Шильдау (траектория – красный пунктир). Кстати, как раз около этого острова расположились на ночь линкоры «Слава» и «Гражданин» (красный круг).
Выбор между западным и восточным проходом оказался весьма затруднительным. На западе, как уже было сказано выше, располагалось немецкое минное заграждение, которое следовало теперь форсировать. На востоке минной опасности было меньше, но движение кораблей сильно затрудняли мелководные районы – банки Афанасьева и Ларина. В итоге германский вице-адмирал выбирать не стал, а решил тралить оба прохода, а там уж как получится.
Интересно, что русские дозорные миноносцы «Деятельный» и «Дельный» обнаружили неприятеля еще до рассвета. Корабли Бенке снялись с якоря на рассвете и в 08.10 начали движение к русским минным заграждениям, но еще до 08.00, то есть до того, как немцы пошли вперед, командующий морскими силами Рижского залива (МСРЗ) М.К. Бахирев получил сообщение с «Деятельного»: «Вижу 28 дымов на SW» и вскоре после этого: «Неприятельские силы идут на Куйваст».
В ответ на это М.К. Бахирев распорядился «Деятельному» продолжать наблюдение и выяснить, какие корабли входят в состав германской эскадры, и тут же приказал «Гражданину» и «Славе» идти на рейд Куйваста. Примерно в 09.00 линкоры пришли, причем на «Славе» так спешили выполнить приказ вице-адмирала, что не стали выбирать якоря, а расклепали якорные цепи. В то же время М.К. Бахирев отдал команду остальным кораблям (заградителям, миноносцам, транспортам), стоящим на рейде Куйваста, уходить на север. Это было абсолютно верным решением, потому что не было никакого смысла подставлять их под удар германских дредноутов.
Возникает вопрос: почему М.К. Бахирев не пытался использовать в бою против прорывающейся с юга эскадры броненосный крейсер «Адмирал Макаров», бронепалубный крейсер «Диана» и новейшие эсминцы-«новики»? Ответ заключается в том, что в день 4 октября морские силы Рижского залива вели, по сути, два отдельных боя: с самого утра противник активизировался на Кассарском плесе. «Диана» была отправлена к Моонзундскому проливу, «Адмирал Макаров», приняв воду в свои отсеки и, по образцу и подобию «Славы» в 1915-ом, создав крен в 5 градусов, должен был поддерживать эсминцы огнем. Ни в коем случае нельзя было игнорировать вражеские силы на Кассарском плесе: это не только ставило в опасное положение сухопутных защитников острова Моон, но и давало теоретическую возможность немцам отрезать путь к отступлению русским кораблям, хотя бы набросав мин у того же Моонзундского пролива.
Практически одновременно с подходом русских линкоров к Куйвасту немецкая эскадра вице-адмирала Бенке «уткнулась» в юго-западный край русского минного заграждения 1917 г.
Иными словами, к 09.00 все было готово для сражения: и немцы, и русские сосредоточили свои силы. Немцы начали траление заграждения 1917 г., русские сосредоточили отряд кораблей, которым собрались противостоять германцам в составе «Славы», «Гражданина», броненосного крейсера «Баян» под флагом командующего МСРЗ и прикрывающих их миноносцев.
Видимость была отличной, вообще день 4 октября 1917 г характеризовался как «прекрасный, ясный».
Период 09.00-10.05
Выйдя к минному заграждению, немцы немедленно приступили к тралению, прочие их корабли остановились. В промежутке 09.15-09.23 «Кениг» обстрелял дозорные миноносцы «Деятельный» и «Дельный» (направление их движения – красная пунктирная стрелка), израсходовав на это 14 снарядов с дистанции 86-97 кабельтовых, но попаданий не добился. Почти час тральщики Бенке работали невозбранно, а затем, в 09.55, немецкая эскадра разделилась на две части. Шесть тральщиков и девять катеров-тральщиков под прикрытием легких крейсеров «Кольберг» и «Страсбург» (на схеме – западная группа) пошли сквозь русское и немецкое минные поля к Малому Зунду, чтобы поддержать прорыв сухопутных войск на Моон. В то же время главные силы (восточная группа), в том числе оба дредноута немцев, пошли вдоль минного поля на восток с тем, чтобы попробовать проложить дорогу в обход заграждения с востока.
У русских все было намного «веселее». Ориентировочно в 09.12 противник был замечен и идентифицирован (вероятнее всего, с «Деятельного» и «Дельного», так как на тот момент только они могли хорошо видеть неприятеля). В своем «Отчете» М.К. Бахирев указал такой состав сил:
«В море… были видны два линейных корабля типа "Кениг", несколько крейсеров, среди них один типа "Роон", миноносцы и два больших транспорта, вероятно, гидропланные матки… Далее были видны еще дымы».
Как мы знаем, силы немцев состояли только из двух дредноутов и двух легких крейсеров, но при опознавании группы кораблей с большого расстояния подобные ошибки более чем извинительны, тем более что главного противника (дредноуты) определили верно.
На «Гражданине», «Славе» и «Баяне» объявили боевую тревогу и подняли стеньговые флаги. Но в этот момент немцы предприняли бомбардировку артиллерийских батарей Моона. Вот как описывает это М.К. Бахирев:
«В 9 часов 30 минут был налет на рейд Куйваст четырех больших неприятельских гидропланов, бросавших бомбы преимущественно на пристань и Моонские батареи. Разрывы бомб были очень велики, давали много черного дыма и обладали, видимо, большой разрушительной силой».
Здесь следует обратить внимание на разницу во времени между немецкими и отечественными источниками. В продолжение процитированного отрывка М.К. Бахирев пишет:
«В это же время неприятель, шедший в W-й проход, открыл огонь по нашим дозорным миноносцам».
Получается, что немцы открыли огонь после 09.30. В то время как по немецким данным обстрел производился в 09.12-09.23. В общем, наверняка можно утверждать лишь то, что сперва наши корабли обнаружили противника и изготовились к бою, а затем появились немецкие гидропланы. Несмотря на наличие зенитных орудий на наших кораблях, гидропланы обстреливать не стали, потому что у этих пушек не было собственных расчетов, они комплектовались от других корабельных орудий и их решено было на «мелочи» не отвлекать.
Дальше М.К. Бахирев отдал приказ о выдвижении на боевую позицию. И то, что произошло дальше, вызывает восхищение, стыд и смех одновременно. С.Н. Тимирев, командир крейсера «Баян», так описывает произошедшее:
«Одновременно с сигналом «Баян» снялся с якоря и поднял шары на «стоп». По заранее составленному плану предполагалось, что по сигналу «буки», «Слава» и «Гражданин» идут полным ходом на позицию; «Баян» же, следуя за ними, должен был поместиться несколько сзади, в расстоянии 1,5 кб от позиции. Следует заметить, что роль «Баяна» была чисто моральная, т.к дальность его пушек была на 10-12 кб менее, чем на броненосцах. Прошло несколько томительных минут после спуска сигнала: «Слава» и «Гражданин» подняли якоря, спустили шары на «средний ход», но… не двигались: ни малейшего буруна не было заметно под их носом. Неужели опять «моральный элемент»? Ужасный момент! А неприятель все приближался, и с минуты на минуту можно было ожидать что он откроет огонь из своих 12-дм башен; нам было ясно, что тогда уже никакими силами не вытащить корабли на позицию. Бахирев подошел ко мне и процедил сквозь зубы: «Они не желают иди! Что нам делать?». Мне пришло в голову, что, если мы пойдем вперед, то корабли последуют за нами: отчасти в силу привычки «следовать движению адмирала», а отчасти из чувства стыда, что их «ведет» слабейший корабль. Так и сделали. Мы спустили шары и дали полный ход, повернув на позицию. Хитрость удалась: большие корабли также спустили шары и под носами у них забурлило. У Бахирева и меня отлегло от сердца…»
Что такое дредноут типа «Кениг»?
Это морская крепость, вооруженная десятью великолепными 305-мм пушками Круппа, с которыми могли бы потягаться разве что наши новейшие 305-мм орудия «батареи Церель». Разработанные еще в 19 веке 305-мм пушки «Гражданина» и «Славы» были куда слабее. При этом «Кениг» превосходно защищен: он способен крушить любые броненосцы мира, оставаясь при этом малоуязвимым для их снарядов. Возможно, четыре броненосца по своей боевой мощи и могли сравняться с одним дредноутом этого типа. Возможно, четыре крейсера типа «Баян» имели какой-то шанс на успех, сразившись с одним броненосцем. Но что должны были чувствовать офицеры «Баяна», пойдя навстречу двум дредноутам типа «Кениг»? Вспомним, что британский адмирал Трубридж, имея четыре броненосных крейсера, каждый из которых был крупнее и сильнее «Баяна», не решился преградить дорогу одному-единственному линейному крейсеру «Гебен», а ведь «Гебен» был слабее «Кенига».
И ладно бы риск заключался только в опасности подставляться под 305-мм пушки немцев. Но ни С.Н. Тимирев, ни М.К. Бахирев не могли быть уверены в команде своего крейсера: на что могли подбить ее «активисты» судового комитета, когда им станет ясен риск задуманного предприятия? Тем не менее, офицеры оставались на своих местах и выполняли свой долг.
Движение «Баяна», очевидно, пристыдило команды «Славы» и «Гражданина» и те вроде бы пошли на позицию. Почему «вроде бы»? Давайте вспомним, что сказал С.Н. Тимирев:
«По сигналу «буки» «Слава» и «Гражданин» идут полным ходом на позицию; «Баян» же, следуя за ними, должен был поместиться несколько сзади, в расстоянии 1,5 кб от позиции».
То есть после занятия позиции броненосцы должны были оказаться между «Баяном» и германскими кораблями. А что произошло на деле?
«Баян» пошел на позицию, которая должна была находиться у бонов (выделены на схеме жирным), но, не доходя до нее, повернул влево (зеленая стрелка) и пропустил броненосцы вперед. Предполагалось, что «Слава» и «Гражданин» примут бой, развернувшись кормой к противнику. Дело в том, что на «просторах» Большого Зунда маневрировать было практически невозможно, и в случае, если бы корабль, оказавшись под огнем противника или же получив повреждения, начал бы разворот, он рисковал оказаться на отмели. Поэтому лучше было сразу развернуться так, чтобы в случае необходимости была возможность отступления. При этом «Слава» должна была располагаться дальше, а «Гражданин», в силу того, что его орудия были менее дальнобойными – ближе к противнику.
Броненосцы и развернулись. Но так, что после их разворота (красная стрелка), вместо того, чтобы встать впереди «Баяна» у бонов, они оказались значительно севернее, отчего флагман М.К. Бахирева оказался ближайшим кораблем к немцам!
Интересно, что этот момент совершенно нигде не афишируется. Сам М.К. Бахирев отметил только:
«Так как корабли растянулись по линии S–N (то есть с юга на север. – Прим. авт.), в 10 часов сигналом приказал им держаться ближе к адмиралу».
Михаил Коронатович не стал драматизировать действия своих кораблей. Достаточно сказать, что о задержке «Гражданина» и «Славы» и нежелании их идти на позицию он не упомянул вообще.
В 09.50 открыла огонь батарея острова Моон, стреляя по тральщикам, обошедшим минное заграждение 1917 г. с запада, но быстро замолчала, скорее всего, по причине недолетов, потому что расстояние до противника было еще слишком далеко. Примерно к 10.00 корабли заняли позиции, и броненосцы стали доворачивать, приводя противника на курсовой угол 135 градусов по левому борту. В 10.05 открыл огонь «Гражданин», но его снаряды ложились большими недолетами, и огонь был прекращен. Через полминуты в бой вступила «Слава», стреляя по тральщикам западной группы (на схеме — стрелки красного пунктира).
Период 10.05-11.10
Итак, русские броненосцы ударили по тральщикам, прорывавшимся в сторону Малого Зунда, но «доставала» до них одна только «Слава». Дистанция составила 112,5 кабельтовых. Интересно, что на вооружении «Славы» были те самые «9-футовые» дальномеры, низкие качества которых, по мнению ряда исследователей резко снизили точность британских линейных крейсеров в Ютландском сражении. Но вот на «Славе» они проявили себя весьма удачно: первый залп броненосца дал перелет, второй – недолет, а третий – накрытие, после чего немецкие тральщики поставили дымовую завесу.
Легкие крейсера группы, прорывающейся с запада, конечно же, не могли составить конкуренцию орудиям русского линкора, поэтому дредноуты Бенке постарались поддержать своих огнем. В 10.15 «Кениг» обстрелял крейсер «Баян», а «Кронпринц» дал пять пятиорудийных залпов по «Гражданину». Но расстояние до «Гражданина» было слишком велико, и «Кронпринц» прекратил стрельбу, а «Баян», по всей видимости, оказавшийся в пределах досягаемости «Кенига» (первый же залп лег очень близко к корме крейсера), отошел на восток и также оказался за пределами дальности германских тяжелых орудий.
До этого момента описания боя не содержат ничего противоречивого, но дальше начинаются определенные сложности. Весьма вероятно, что дело было так.
Тральщики попавшего под обстрел отряда шли двумя группами. Впереди 8-ая полуфлотилия, позади — 3-ий дивизион. Вероятнее всего, «Слава» обстреляла идущую во главе 8-ую полуфлотилию и заставила ее скрыться за дымовой завесой, за это время 3-ий дивизион подошел ближе, и по нему открыл огонь «Гражданин», в результате чего эти тральщики также вынуждены были отступить. И Косинский, и Виноградов утверждают, что одновременно «Гражданин» пытался обстреливать восточную группу тральщиков из 152-мм орудий, но следует отметить, что эти тральщики были слишком далеко, чтобы по ним можно было стрелять из таких пушек. Возможно, просто дали пару залпов для острастки? К сожалению, автору это неизвестно.
Русские линкоры вели бой, оставаясь неподвижными, хотя и не становились на якорь: удерживались на одном месте, подрабатывая машинами. В 10.30 М.К. Бахирев приказал вести огонь «по ближайшему противнику».
Около 10.50 поставленная западной группой дымовая завеса наконец-то развеялась. Оказалось, что ранее отступившие тральщики перегруппировались и вновь приступили траление, причем теперь они были куда ближе, чем раньше. «Слава» открыла по ним огонь с 98,25 кбт. Ее тут же поддержали «Гражданин» и «Баян», а также батарея Моона. Именно в этот момент, по мнению русских наблюдателей, один вражеский тральщик был потоплен, а второй поврежден, но немецкие отчеты этого не подтверждают. Тем не менее, тральщики во второй раз вынуждены были укрыться за дымовой завесой и отступить. Судя по тому, что минимальное расстояние между «Славой» и тральщиками составило 96 кабельтовых, можно предположить, что немецкому «тральному каравану» не удалось пройти под сосредоточенным русским огнем и полумили. Затем русские корабли перенесли огонь на крейсера и эсминцы, следовавшие за тральщиками, и также вынудили их отступить.
Прорыв «Кольберга» и «Страсбурга» в направлении Малого Зунда был сорван. Официальная германская история говорит об это следующее:
«Таким образом, попытка прорваться между заграждениями… и минами, поставленными германскими подводными лодками, не удалась, от нее пришлось совершенно отказаться».
А вот дальнейшее описание ставит автора в тупик. Дело в том, что после появления в 10.50 тральщиков западной группы «Слава» распределила огонь. Носовая башня стреляла по тральщикам, а кормовая принялась обстреливать «Кениг» и «Кронпринц». При этом, согласно германской официальной истории:
«Русские линейные корабли перенесли свой огонь на 3-ю эскадру (на дредноуты. – Прим. авт) и очень быстро к ней пристрелялись. Они держались очень умело на границе дальности огня нашей тяжелой судовой артиллерии (20,4 км 115 кбт). Положение эскадры было крайне неудачным: она не могла ни приблизиться к противнику, ни, стоя на месте, уклониться от его огня».
Как такое могло быть?
Косинский и Виноградов пишут о том, что в этом периоде боя германские линкоры не могли «дотянуться» до русских кораблей: их залпы, хоть и ложились рядом с «Баяном» и «Гражданином», но все же с недолетами. В итоге получается физически невозможная конструкция:
1. Дальность стрельбы «Славы» составляла 115 кбт.
2. Дальность стрельбы «Кенига» и «Кронпринца» составляла те же 115 кбт.
3. «Гражданин» находился между «Славой» и германскими линкорами.
4. «Кениг» и «Кронпринц» не могли добросить свои снаряды до «Гражданина».
5. Но «Слава», получается, легко накрывала германские дредноуты?!
И тут одно из двух. Или все же реальная дальность стрельбы германских дредноутов была несколько меньше, чем 115 кабельтовых, что было бы в высшей степени странно. Или же придется констатировать, что два германских дредноута бежали, как только по ним открыли огонь, при том, что залпы ложились изрядными недолетами!
Хотя мы и не можем достоверно определить причины отступления, но есть два абсолютно достоверных факта. «Чтобы не дать русским одержать легкий успех»:
1. Вице-адмирал Бенке приказал своим дредноутам отступать.
2. Вынудила их к этому стрельба всего лишь одной, кормовой, башни линкора «Слава».
В 11.10 бой закончился, немцы отступили для перегруппировки, и бой завершился. Предпринятая ими попытка пройти западнее заграждения 1917 г. обернулась полным провалом.
В 11.20 на фалах «Баяна» взвился сигнал: "Адмирал изъявляет свое удовольствие за отличную стрельбу". По мнению автора настоящей статьи – совершенно заслуженно.
Немецкие тральщики дважды, а крейсера и эсминцы один раз попадали под обстрел русских кораблей, и во всех случаях вынуждены были немедленно ставить дымовые завесы или отступать, а ведь стрельба велась на предельных для русских орудий дистанциях 96-112 кабельтовых. При этом вовсе не следует думать, что артиллеристы "Славы" заваливали противника снарядами. Нам достоверно известен расход снарядов, носовой башни "Славы" до выхода ее из строя (что произошло в самом конце первой фазы боя): правое орудие успело израсходовать четыре снаряда, левое — семь. Таким образом, можно предположить, что кормовая башня сделала вряд ли больше, чем 8-9 выстрелов на орудие, а всего в первой фазе боя линкор израсходовал примерно 29 снарядов. И эти снаряды выпущены как минимум по четырем разным целям (две группы тральщиков, миноносцы, линкоры). Это свидетельствует о том, что германские корабли вынуждены были либо ставить дымовые завесы, либо бежать буквально после первого-второго залпа "Славы"! И это на дистанции 96-115 кабельтовых! И это при стрельбе дальнобойными снарядами с повышенным рассеиванием!
В первой фазе сражения русские добились успеха, но немцы, отойдя на 160 кабельтовых, готовились ко второй попытке.
Продолжение следует...
