Итак, первая германская попытка прорыва не увенчалась успехом, эскадра Бенке вынуждена была отступить для перегруппировки. Но именно в этой, неудачной для немцев фазе боя, определились два важнейших фактора, предопределивших их будущую победу.
Первое и самое важное: в связи с наличием у русских всего лишь одного броненосца с дальнобойными орудиями («Слава») начальник Морских сил Рижского залива М.К. Бахирев не имел возможности воспрепятствовать работе двух групп тральщиков одновременно. Сосредоточив огонь на тральщиках, прорывавшихся в обход минного заграждения 1917 г. с запада, он вынужденно оставил необстрелянными корабли, обходившие это минное заграждение с востока. И они по большей части выполнили свою работу.
На самом деле эту работу сильно облегчили два обстоятельства. Немцы располагали картой минных заграждений, взятой ими на эсминце «Гром» (да-да, том самом, который «героически взорвал» матрос Самончук. Впрочем, к нему самому никаких претензий быть не может – эту историю придумал не он). И – разгильдяйством оставшихся неизвестными лиц, забывших снять бакены, отмечавшие край минного поля.
Второе: на «Славе» вышла из строя носовая 305-мм установка. Причина – брак Обуховского завода, который «небрежно выделал зубчатки из плохого металла», в результате чего замки орудий не закрывались. Повреждения пытались устранить, но, «несмотря на усиленную работу башенной прислуги и слесарей из судовой мастерской, сделать ничего не удалось». Таким образом, к решающему моменту сражения русские располагали двумя дальнобойными орудиями против двадцати немецких.
Корабли М.К. Бахирева до начала боя располагались следующим образом.
Мористее всех находился «Гражданин», двумя кабельтовыми севернее – «Баян», еще севернее, едва не на рейде Куйваста – «Слава». На «Славе» решили занять позицию ближе к неприятелю и дали ход кормой (в узостях Большого Зунда разворачиваться было небезопасно) спустившись к острову Вердер (пунктирная стрелка).
В 11.30 М.К. Бахирев приказал кораблям встать на якорь. Это выполнили только «Гражданин» и «Баян», а «Слава», с расклепанными якорными цепями выполнить приказ вице-адмирала не могла. В то же время немцы готовились к прорыву. Они усилили группу тральщиков до 19 кораблей, и теперь все зависело от их экипажей – смогут ли они выдерживать русский огонь достаточно времени, чтобы успеть протралить фарватер для своих линкоров.
Бой 11.50 – 12.40
Классическое описание начала боя выглядит так. В 11.50 на русских кораблях заметили приближение тральщиков, и М.К. Бахирев приказал сниматься с якоря, что и было исполнено, правда, на «Баяне» немного задержались. С флагманского крейсера семафором сообщили:
«Если тральщики будут приближаться, открывать огонь».
Тем не менее, для орудий «Гражданина» дистанция все еще была слишком велика, и он вынужден был спуститься к югу, навстречу неприятелю. Затем линкор развернулся левым бортом к противнику и открыл огонь. «Слава» все еще завершала свой маневр, пятясь к острову Вердер, и смогла вступить в бой, обстреляв тральщики с дистанции, близкой к предельной (112 кбт) только в 12.10
Но было уже поздно. В 12.10 немецкие линкоры вошли в протраленный, помеченный буями, фарватер и, прибавив скорости до 18 узлов, рванулись вперед. В 12.13 шедший головным «Кениг», уменьшив ход до 17 узлов открыл огонь, когда противников разделяло 90 кабельтовых.
Вроде бы все просто и ясно… пока не возьмешь в руки карту и не начнешь считать.
Логично будет предположить, что «Гражданин» открыл огонь по тральщикам с предельных для себя 88 кабельтовых, может быть, чуть раньше или позже, для расчета примем 85 кбт. Вряд ли германские тральщики шли медленнее 7 узлов или быстрее 12 узлов. В этом случае за 6 минут, прошедших с момента первого выстрела «Гражданина» (12.04) и до открытия огня «Славой» (12.10), они прошли 7-12 кабельтовых и находились от «Гражданина» ориентировочно в 73-78 кбт. Если принять на веру то, что «Слава» открыла огонь, находясь на 112 кабельтовых от тральщиков, легко подсчитать, что ее от бывшего «Цесаревича» в этот момент отделяло порядка 34-39 кбт.
Увы, это невозможно географически. Для того, чтобы отойти на такое расстояние, «Гражданину» следовало очень сильно спуститься к югу, уйдя за линию бонов, чего он явно не делал. Но даже если игнорировать географию и принять утверждения источников как данность, то получается, что «Кениг» открыл огонь по «Славе» с 90 кбт, когда от «Гражданина» его отделяло каких-то жалких 51-56 кабельтовых! Можно ли представить себе, что немцы подпустили к себе русский линкор так близко, не открыв по нему огня?
Опять же, если «Слава» открыла огонь по тральщикам в 12.10 со 112 кбт, а «Кениг» в 12.13 (ну, или в 12.15 по русским данным) – по «Славе» с 90 кбт, то тут уже одно из двух: или «Кениг» обогнал тральщики, что совершенно невозможно, либо же эти самые тральщики для того, чтобы оставаться впереди «Кенига», внезапно отрастили крылья (подводные?) и преодолели за 3-5 минут 22 кабельтовых, то есть развили 26,5-44 узла!
Допустим, «Кениг» открыл огонь не тогда, когда расстояние до «Славы» составило 90 кбт, а тогда, когда 90 кабельтовых было до ближайшего русского корабля, то есть до «Гражданина». Но тогда получается, что «Кениг» стрелял по «Славе» со 124-129 кабельтовых (90 кбт от «Кенига» до «Гражданина» плюс 34-39 кбт от «Гражданина» до «Славы»)! Разумеется, на такие подвиги орудия «Кенига», вероятнее всего, имевшие реальную дальнобойность не свыше 110 кбт, были заведомо неспособны.
"Гражданин" (слева) и "Слава"
Для того, чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях, нужна работа в архивах и нужны документы немецкой стороны, но, увы, ничем этим автор настоящей статьи не располагает. Остается только строить разного рода гипотезы: одна из них, ни в какой мере, не претендующая на истину в последней инстанции, предлагается вашему вниманию. В ее основе лежат следующие данные.
Первое. Виноградов, дающий, возможно, самое подробное описание боя 4 октября, пишет о «Гражданине»:
«Развернувшись левым бортом к противнику, он в 12.04 начал обстреливать 12-дм и 6-дм калибром тральщики».
Если бы «Гражданин» открыл огонь на предельной для него дистанции (88 кбт), то не было никакого смысла стрелять из 6-дм пушек – их дальность вряд ли превышала 60 кбт. А это означает, что, скорее всего, «Гражданин» открыл огонь с куда меньшего расстояния, откуда 152-мм артиллерия могла попасть по противнику.
Второе. Мы также читаем у Виноградова, изучавшего журнал флагманского немецкого линкора, что стрельба по «Славе» велась в промежутке с 12.12 (опечатка? В других местах Виноградов дает 12.13) до 12.39 при том, что дистанция в это время изменялась со 109 до 89 кабельтовых. То есть «Кениг» открыл огонь, когда до «Славы» было именно 109, а не 90 кбт.
На основании вышесказанного автор предполагает, что на кораблях М.К. Бахирева слишком поздно обнаружили германские тральщики, когда те уже достаточно приблизились к русским кораблям. «Гражданин» спускался к югу не за тем, чтобы стрелять из 305-мм пушек, а для того, чтобы иметь возможность ввести в действие 152-мм артиллерию. Что до «Славы», то она открыла огонь по тральщикам не со 112 кабельтов, а с меньшего расстояния. Линкор вступил в бой только после того, как вышел на позицию у острова Вердер (12.08) и привел неприятеля на курсовой угол 135 градусов (на что вполне могли уйти 2 минуты).
Если автор прав в своих допущениях, то начало боя выглядело так.
В 11.50 были замечены вражеские тральщики, и корабли начали сниматься с якоря, причем «Баян» задержался, а «Гражданин» спустился немного к югу, чтобы ввести в действие не только главный, но и средний калибр.
В 12.04 «Гражданин» с дистанции порядка 70 кабельтовых открыл огонь из 305-мм орудий и вскоре поле этого ввел в действие свои шестидюймовки. В 12.10 к ним присоединилась «Слава», расположившаяся примерно в двух милях от «Гражданина» к северу. К этому моменту тральщики находились ориентировочно в 65 кабельтовых от «Гражданина» и в 85 кабельтовых от «Славы». После «Славы» по тральщикам открыли огонь «Баян» и миноносцы. Виноградов описывает этот момент боя следующим образом:
«Вслед за линкорами открыли огонь остальные корабли – крейсер «Баян» и державшиеся у бона дозорные эсминцы «Туркменец Ставропольский» и «Донской казак», дистанция от которых до тральщиков не превышала 65-70 кбт».
В это время (12.10) «Кениг» и «Кронпринц» как раз вошли в фарватер и начали свой «рывок на север». В 12.13 «Кениг» открыл огонь по «Славе» с предельного для его орудий расстояния 110 кабельтовых. Соответственно, между «Кенигом» и «Гражданином» в этот момент было 90 кабельтовых. В то же время германские тральщики находились уже примерно в 60 кабельтовых от «Гражданина». Соответственно, в 12.13 германские линкоры отставали от своих тральщиков примерно на 30 кабельтовых, что и позволяло им двигаться вперед с 17-узловой скоростью, не опасаясь «наступить на пятки» своему тральному каравану.
Неизвестно точно, когда же «Слава» перенесла огонь на «Кениг». В источниках указывается, что она открыла огонь со 112 кбт, так что нельзя исключить, что «Слава» обстреляла флагманский линкор немцев даже раньше, чем сама попала под обстрел. Можно утверждать только то, что «Слава» почти не стреляла по тральщикам, потому что практически сразу же огонь перенесся на идущий головным «Кениг». Вероятно, именно по «Кенигу» «Слава» и стреляла весь бой до его завершения.
В то же время, по сведениям журналов линкоров «Кронпринц» и «Кениг», которые приводит Виноградов, разобраться, кто и по кому стрелял, совершенно невозможно. Еще до того как вступить в бой, в 11.55, «Кронпринц» получил распоряжение с «Кенига»:
«Я намереваюсь атаковать «Славу». Примите чуть в сторону, чтобы тоже иметь возможность вести огонь».
В 12.15, уже после того как «Кениг» воевал 2 минуты, на нем подняли сигнал «Открыть огонь», а через минуту, в 12.16, – «Перенести огонь вправо». Можно предположить, что Бенке хотел сосредоточенным огнем двух своих дредноутов уничтожить «Славу» — единственный корабль русских с дальнобойной артиллерией. Но указание, данное им в 11.55, допускает двойное толкование: «тоже иметь возможность вести огонь» не конкретизирует цель, а говорит только о самой возможности стрелять. Вероятно, в 12.15 «Кронпринц» все же атаковал «Гражданина», но в 12.16 получил указание флагмана о переносе огня вправо: по данным Виноградова, с позиции немцев «Слава как раз находилась правее «Гражданина».
О том, что произошло дальше, можно только догадываться. С одной стороны, в хохзеефлотте обычно выполняли приказы старших по званию, и поэтому следовало ожидать переноса огня «Кронпринца» на «Славу». Но с другой стороны ни один источник не упоминает о том, что в начале боя «Гражданин» остался необстрелянным. Получается, что «Кронпринц» стрелял одновременно и по «Славе», и по «Гражданину»? Это возможно: «Кронпринц» мог распределить огонь в случае, если часть его орудий не могла стрелять по «Славе» из-за ограничений по углам обстрела. Бой велся на острых курсовых углах и вполне можно допустить, что кормовые башни «Кронпринца» по «Славе» стрелять не могли, так отчего бы им тогда не атаковать другую цель?
Бой линкоров начался в 12.13 дуэлью «Славы» и «Кенига». В 12.15 «Кронпринц» атаковал «Гражданина», а в 12.16 рассредоточил огонь между «Гражданином и «Славой», и с этого времени по «Славе» стреляли 2 дредноута. С самого начала немцы продемонстрировали отличную стрельбу. Чтобы уклониться от накрытий, «Слава» дала малый ход, в 12.18 увеличила его до среднего. «Гражданин» оставался на месте.
Германские дредноуты, наоборот, в 12.22 сбросили скорость до малого. Можно предположить, что они подходили к границам заграждения 1916 г., а кроме того, следуя со скоростью 17 узлов в течение 12 минут, стали потихоньку догонять тральщики.
В 12.25 три снаряда тяжело повредили «Славу» и практически одновременно два снаряда попали в «Гражданин». Последний, тем не менее, не получил критического повреждения, но «Слава» была обречена: два снаряда из трех вызвали сильное затопление в носовой части, так что линкор уже не мог бы вернуться в Финский залив Моонзундским проливом.
Надо сказать, что столь масштабного затопления не должно было случиться, если бы команда успела задраить двери в переборке подбашенного отделения носовой 305-мм установки. Но людям нужно было действовать очень профессионально и быстро, причем в полной темноте (электричество в носовой части отключилось) и в помещениях, куда быстро поступала вода. К сожалению, профессионализма и хладнокровия революционным матросам категорически не доставало.
Как, собственно, и дисциплины. Ведь, по уставу российского императорского флота, корабль должен был идти в бой с задраенными водонепроницаемыми люками и дверями, чего сделано не было. Если бы дверь в подбашенное отделение была задраена, как и предписывалось уставом, то «Слава» приняла бы внутрь всего 200-300 тонн воды. В этом случае, даже при условии контрзатопления для спрямления крена, «Слава» все равно сохранила бы способность пройти в Финский залив, и в уничтожении ставшего знаменитым линкора не было бы никакой нужды.
Но случилось то, что случилось, и в результате полученных попаданий «Слава» приняла в носовые помещения 1130 тонн воды. С учетом контрзатоплений (чтобы выпрямить крен) и последующей фильтрации общее количество поступившей в корпус корабля воды достигло 2500 т. В таком состоянии «Слава» вернуться в Финский залив Моонзундским проливом не могла и была обречена.
Получив попадания, «Слава» довернула к северу, так что дредноуты Бенке оказались у нее прямо по корме. «Гражданин», выполняя приказ командующего МСРЗ, все еще оставался на позиции, находясь под обстрелом неприятеля.
И вот здесь наступил, вероятно, самый героический и одновременно трагикомический эпизод обороны Моонзунда.
Михаил Коронатович Бахирев отлично понимал, что сражение проиграно. Удержать вражеские линкоры за минным заграждением не удалось, «Слава» была подбита и не было ни малейшей надежды на то, что «Гражданин», эскадренный броненосец доцусимской постройки, сможет отразить атаку двух первоклассных дредноутов, каждый из которых превосходил его едва ли не вчетверо. Поэтому М.К. Бахирев распорядился поднять сигналы «Гражданину» идти в канал и тут же, для «Славы»: «Пропустить «Гражданина» вперед» — с тем, чтобы «Слава» случайно не закупорила прохода. «Гражданин» двинулся зигзагом, сбивая наводку «Кронпринцу», насколько это позволяла ему ширина Большого Зунда.
Но сам Бахирев на «Баяне» остался, чтобы прикрыть отступающие броненосцы огнем. Вот как описывает этот момент командир «Баяна»:
«К этому моменту, желая отвлечь огонь неприятеля от подбитого «Гражданина», пока он не выйдет из сферы огня, Бахирев предложил мне остаться на позиции. Расстояние до неприятельских больших кораблей в это время уменьшилось до 90-95 кабельтовых, так что «Баян» смог открыть огонь из своей 8-дюймовой артиллерии».
"Баян" на ходовых испытаниях
С.Н. Тимирев утверждает, что «Баяну» на какое-то время удалось отвлечь огонь дредноутов на себя, так что по «Гражданину» более никто не стрелял. Ниже мы попробуем разобраться, так ли это.
Ближе к 12.30 «Кениг» и «Кронпринц» вышли к северо-восточному углу минного заграждения 1916 г. и остановились там, развернувшись лагом к русским кораблям. С этого места они могли обстреливать и рейд Куйваста и стоянки около Шильдау – у русских, в общем, не оставалось мест, где можно было бы укрыться. Теперь спасти Морские силы Рижского залива могло только общее отступление, так что около 12.30 (вероятно, в 12.27-12.28) Михаил Коронатович поднял сигнал «Б», продублировав его по радио: «МСРЗ отойти». Практически сразу же, в 12.29, германские дредноуты добиваются двух попаданий в «Славу».
Но флагманский крейсер «Баян» продолжал отвлекать германские дредноуты на себя, «вертясь ужом» перед ними, чтобы не дать поразить корабль. С.Н. Тимирев пишет:
«На наше счастье, машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся, как вьюн, совершенно не позволяя неприятелю пристреляться».
Со слов С.Н. Тимирева, М.К. Бахирев разрешил крейсеру отступать лишь после того, как «Гражданин» ушел за остров Шильдау, но это явная ошибка – корабли дошли до Шильдау много позже. Но в момент отступления крейсер стал для противника особенно уязвим:
«Фарватер на севере очень скоро сужался, и приходилось сразу же ложиться на постоянный курс, что давало неприятелю простейший случай пристрелки. Я приказал в кратчайший срок развить самый полный ход… Неприятель участил огонь и тут, наконец, ему посчастливилось».
К сожалению, по имеющимся у автора данным, невозможно точно реконструировать данный момент боя. Журнал линкора «Кениг» содержит сведения, что в период с 12.12 и до 12.39 корабль израсходовал 60 снарядов по «Славе» и 20 снарядов по «Баяну». Вполне допустимо предположить, что в «Баян» стреляли именно в то время, когда он, пытаясь прикрывать отход прочих кораблей, держался ближе к германским дредноутам. Что до «Кронпринца», то в его журнале отмечено 4 попадания в русские корабли, но… почему-то, дав краткое описание каждому попаданию, немцы не конкретизировали, в какой именно корабль попал тот или иной снаряд. Одно из этих попаданий по описанию вполне схоже с попаданием в «Баян»: «в 10.34 в носовую часть перед передней башней» (немецкое время отстояло от нашего на 2 часа). Косинский так описывает данный эпизод боя:
«Неприятель усилил огонь по «Баяну», за промежуток времени в 13 секунд сделав по нему не менее восьми залпов по три и по четыре снаряда в залпе; сначала было два перелета, после чего снаряды стали ложиться у самого борта и под кормой. Вначале крейсер шел самым малым ходом, маневрируя, чтобы не мешать уходящим на норд нашим линейным кораблям, и только при последних залпах увеличил ход до 15 узлов, вследствие чего стали получаться недолеты».
Вне всякого сомнения, описание страдает неточностями: оба германских линкора никак не могли дать 8 залпов за 13 секунд, но все же, согласно Косинскому, получается, что «Баян» некоторое время держался на позиции и был под обстрелом, когда «Гражданин» и «Слава» уже отступали.
В целом все это дает основания предположить, что после 12.25 и «Кениг» и «Кайзер» действительно обстреливали «Баян». С другой стороны, попадания в «Славу» в 12.29 говорит о том, что стреляли не только в крейсер: вполне вероятно, что дредноуты распределили огонь, обстреливая одновременно и «Славу», и «Баян».
Во всяком случае, действия «Баяна», пытавшегося прикрыть отступление броненосцев и сражавшегося с дредноутами двумя своими восьмидюймовыми пушками (третья стояла открыто и расчета к ней не посылали), достойны наивысшей оценки. Тех, кто дрался на этом крейсере, без преувеличения следует назвать героями. Но, как известно, от великого до смешного один шаг…
По отзывам командира «Баяна» С.Н. Тимирева, команда с началом боя как бы опомнилась и вела себя так, словно никакой революции не было вовсе:
"С момента появления на горизонте неприятеля вспомнила старорежимную дисциплину и с виноватым видом смотрела в глаза Бахиреву и мне".
Подобное изменение настроений, очевидно, не могло понравиться судовому комитету, и тот с началом боя вместо исполнения своих обязанностей по боевому расписанию удалился на совещание. Разумеется, шестеро членов судового комитета и его единомышленников «совершенно случайно» выбрали для своего заседания едва ли не самое хорошо защищенное помещение на крейсере – носовое подбашенное отделение. С.Н. Тимирев писал:
«По словам команды, отнесшейся к этому «митингу» определенно отрицательно, предметом обсуждения было «преступное» поведение Бахирева и мое, вступивших в бой с сильнейшим противником специально для того, чтобы «предать казни», т.е. расстрелу неприятельской артиллерии нескольких сотен «лучших сознательных товарищей – углубителей революции».
И надо же было такому случиться, что один-единственный снаряд, попавший в «Баян», угодил именно в кучку митингующих, убив и смертельно ранив всех из них!
«Этот случай произвел сильнейшее, ошеломляющее впечатление на команду, говорившую в один голос, что «Бог виноватых нашел».
Но вернемся к бою. Все три больших русских корабля отступали, причем «Баян», разогнавшийся при отступлении до 20 узлов, обогнал «Цесаревич» и приближался к «Славе». К сожалению, поведение экипажа «Славы» стало для Михаила Коронатовича Бахирева изрядной проблемой: несмотря на указание пропустить «Гражданина» вперед, «Слава» продолжала движение к Моонзундкому проливу первой и никак не отреагировала на сигналы флагмана.
Здесь следует отметить, что командир «Славы» поступал правильно: он вывел корабль за пределы дальности огня германской артиллерии, и подвел его к каналу в Финский залив, но в сам канал не пошел, ожидая, пока пройдут все остальные корабли. Но М.К. Бахирев никак не мог знать об этом заранее, он видел только одно – что подбитый броненосец быстро идет в направлении канала и может закупорить его. Понимая, чего на самом деле стоят судовые комитеты, М.К. Бахирев никак не мог быть уверен в том, что экипаж «Славы» поступит так, как должно. Поэтому, обогнав «Гражданина» и приблизившись к «Славе» на «Баяне» подняли сигнал «С» (стоп машина).
В 12.39 «Слава» получил последние попадания (то ли два, то ли три снаряда), и на этом бой между кораблями закончился. «Кениг» и «Кронпринц» прекратили обстреливать «Славу» самое позднее в 12.40.
В то же время М.К. Бахирев отмечает, что около 12.40 в бой вступила батарея острова Моон. «Кениг», прекратив стрелять по кораблям, перенес огонь сперва на батарею на острове Вердер, затем на моонскую батарею и подавил их обе.
Командир «Славы» В.Г. Антонов наконец запросил у флагмана разрешения «ввиду того, что корабль сильно сел носом, и Большой канал стал для корабля непроходим, снять людей и взорвать корабль».
В 12.43 (по другим данным, в 12.50) шесть немецких гидропланов произвели налет на отступающие корабли МСРЗ. Безрезультатно.
На этом описание боя 4 октября можно закончить. Повреждения «Славы» и события после боя подробно описаны в источниках, и автору нечего к ним добавить.
Рассмотрим результативность огня сторон.
К сожалению, нет никакой возможности точно оценить результативность германских кораблей. Проблема заключается в том, что неизвестен расход снарядов «Кронпринца». По «Кенигу» такие данные есть, но здесь сложность заключается в том, что мы не можем достоверно утверждать, что в «Баян» попали именно «Кронпринц», а не «Кениг» и мы не знаем, сколько из 7 (или все-таки 8) попаданий в «Славу» добились артиллеристы «Кенига». Конечно, на «Кронпринце» учитывали свои попадания, и Виноградов, анализируя их описание, делает предположение, что из четырех зафиксированных наблюдателями «Кронпринца» попаданий три пришлись в «Славу». По мнению автора настоящей статьи, это ошибка, потому что в журнале «Кронпринца» зафиксировано лишь одно попадание, время и описание которого примерно соответствуют попаданию в «Баян». В трех остальных случаях время попаданий (12.20, 12.35 и 12.36) не соответствует фактическому. По русским данным, снаряды в «Гражданин» и «Славу» попадали в 12.25, 12.29 и в 12.40. Вполне вероятно, наблюдатели «Кронпринца» «видели» попадания, которых на самом деле не было. Это нормальное явление в бою. С другой стороны, два снаряда, попавшие в «Гражданина» около 12.25 могли быть только с «Кронпринца», потому что «Кениг» вообще не стрелял по этому русскому линкору.
Но и утверждать, что все снаряды, попавшие в «Славу», были именно «Кенига», мы также не можем. Часть из них вполне могла быть с «Кронпринца», а что они оказались не зафиксированы в журнале – что ж с того? «Видя» попадания, которых на самом деле не было, наблюдатели «Кронпринца» вполне могли пропустить попадания, которые были. Следует помнить, что бой проходил на дистанции в 9-10 миль, на таком расстоянии вообще очень непросто что-либо разглядеть.
Но в целом точность стрельбы немецких дредноутов следует оценивать, как чрезвычайно высокую. Всего было достигнуто 10 или 11 попаданий: 7 или 8 – в «Славу», 2 – в «Гражданина», 1 – в «Баян». Если предположить, что во второй фазе боя «Кронпринц» по «Гражданину», «Славе» и «Баяну» израсходовал столько же снарядов, сколько и «Кениг» (80, в том числе 60 по «Славе», 20 по «Баяну») то мы получим расход в 160 снарядов на 10 или 11 попаданий, что дает общий процент попаданий в размере 6,25-6,88%! Но вероятнее всего он будет даже выше, потому что «Кронпринц» открыл огонь хоть ненамного, но все же позднее, чем «Кениг», и потому можно допустить, что он израсходовал меньшее количество снарядов, чем принятое нами в расчете.
Что касается точности русских кораблей, то с ней вроде бы все ясно – ни одного попадания. Но если мы присмотримся чуть внимательнее, то…Рассмотрим стрельбу «Славы».
В этом бою абсолютно все преимущества были на стороне германских дредноутов. Количественное превосходство материальной части: десять орудий «Кенига» и, вероятно, шесть «Кронпринца» против всего лишь двух пушек «Славы». Качественное превосходство: новейшие 305-мм орудия Круппа SC L/50, разработанные в 1908 году, стреляли 405,5 кг снарядами с начальной скоростью 855 м/сек, в то время как 305-мм «обуховки» образца 1895 года, которыми была вооружена «Слава» стреляли 331,7 кг снарядами с начальной скоростью только 792 м/сек.
Как показала практика, для эффективной пристрелки требовалось давать залпы не менее чем из четырех стволов, и «Кениг», сосредоточившийся на «Славе», стрелял в основном пятиорудийными залпами. «Слава», чья носовая башня так и не вошла в строй, могла отвечать в лучшем случае двухорудийными.
В распоряжении немецких артиллеристов была превосходная оптика. У «Славы» — два «9-футовых» дальномера, аналоги тех, что стояли на линейных крейсерах англичан в Ютланде. Те самые дальномеры, которые принято ругать за неспособность точно определять дистанцию на больших расстояниях.
Немцы располагали весьма совершенными системами управления огнем. К сожалению, автору настоящей статьи не удалось выяснить, какая именно СУО стояла на «Славе», но в лучшем случае это была СУО «Гейслер» образца 1910 г. Даже и в этом случае она по функционалу все равно уступала немецкой.
Качество снарядов. Тут и говорить не о чем. Если германские снаряды были вполне обычными, дающими штатное рассеивание, то «дальнобойные» снаряды «Славы» с баллистическими наконечниками предназначались для стрельбы по площадным целям, попасть ими во вражеский корабль, да еще и на дистанции, близкой к предельной, можно было бы разве что случайно.
Обученность и слаженность работы команд. На германских дредноутах с этим был полный порядок, а вот на «Славе»… Рапорт старшего артиллерийского офицера старшего лейтенанта Рыбалтовского 3-го от 8 октября:
"В бою вся старая команда вела себя идеально, но некоторая часть молодой бегала с поясами и панически что-то кричала; таких было до 100 человек".
Но самым важным было даже не это. Германские дредноуты упражнялись по русским кораблям в стрельбе на протяжении почти получаса (12.13-12.40), в то время как «Слава» могла сколько-нибудь эффективно стрелять всего лишь на протяжении 12 минут.
Вспомним начало боя линкоров. «Кениг» открыл огонь по «Славе» в 12.13, «Слава» ответила примерно в то же самое время. Двенадцать минут понадобилось артиллеристам «Кенига» для того, чтобы добиться первого попадания – три снаряда поразили «Славу» одновременно в 12.25. Можно ли ожидать от «Славы» лучшей точности, чем от «Кенига», при том, что ее материальная часть уступала немецкому кораблю буквально во всем? Вряд ли.
Но сразу после получения попаданий «Слава» легла на курс 330 и развернулась кормой к противнику. Это не было реакцией на германскую стрельбу, просто линкор вошел в фарватер Большого Зунда, двигаться по нему боком «Слава», естественно, не могла. Но теперь «Кениг» оказался прямо по корме и… в 45-градусной «мертвой зоне» дальномеров «Славы». В прошлой статье мы упоминали, что из трех дальномеров линкора один, стоявший на корме, был снят для батареи Церель и, конечно, обратно на «Славу» не вернулся. Иными словами, начиная с 12.25, линкор утратил возможность измерять дистанцию при помощи дальномеров, и тут уже, очевидно, сколько-то точной стрельбы от него ожидать было нельзя. А в 12.29, спустя еще 4 минуты вражеский снаряд вывел из строя центральный пост, так что централизованное управление огнем «Славы» перестало существовать, управление было передано в плутонги (то есть артиллеристам кормовой башни). Отныне пушки «Славы» могли только стрелять «куда-то в ту сторону». Спустя десятилетия превосходно натасканные артиллеристы «Бисмарка» в его последнем бою, имея куда лучшую матчасть и с куда меньших расстояний не смогли поразить ни «Родней», ни «Принс оф Уэллс».
Стоит также отметить, что с учетом боевой скорострельности орудий «Славы» ее кормовая башня за 12 минут стрельбы вряд ли могла выпустить больше 10-12 снарядов – тут даже одно попадание дало бы 8,33-10% от общего числа выпущенных снарядов.
Но при всем при этом на «Кениге» зафиксировали несколько накрытий, когда залпы «Славы» падали не далее 50 метров от линкора. Следует понимать, что мастерство морского артиллериста заключается в том, чтобы выбрать прицел, при котором вражеский корабль окажется в «эпицентре» эллипса рассеивания снарядов. Это и называется накрытием, а на все остальное – воля теории вероятности. Артиллерист может прицелиться правильно, но рассеивание разбросает снаряды вокруг цели. А следующий залп со столь же верным прицелом может дать одно, а то и больше попаданий. Чем меньше рассеивание, тем больше вероятность, что хотя бы один снаряд в залпе поразит цель.
Если бы на «Славе» стояли башенные установки с углом вертикального наведения 35 градусов, обеспечивающие дальность до 115 кабельтовых при стрельбе обычными снарядами, то дело могло бы обернуться по-другому. Безусловно, ни при каких условиях бой 4 октября не мог быть выигран русскими, но влепить один или два снаряда в «Кениг», не дав немцам победить «всухую», наши артиллеристы вполне могли.
Окончание следует…
