Пришли в Руху. Потом это у нас будет называться словом – «Внизу».
Действительно, очень красивая природа. Просто чумовые пейзажи с видами на фиолетовые горы. Среди них долина, заполненная садами, полями и жёлтыми дувалами (словом «дувал» называют глинобитные заборы и дома).
Дувалы все пустые. Ещё когда здесь спецназовцы передвигались, либо бегом, либо ползком, то уже тогда жителей здесь не было. Ахмад Шах Масуд увёл всех жителей в горы. Говорят, что жён и детей вывел отдельно от мужиков, чтобы, если чё, то проще было с ними со всеми разговаривать. Ну, не знаю, какие там приказы отдавал Масуд, но жителей ни в Рухе, ни в окрестных Дархейле, Баранхейле, Мариштане, Пьявуште и т.д. – жителей там не было. Поля возделывались, но людей видно не было. Поэтому, когда колонна нашей роты пришла в Руху, нам выделили один из больших, похожих на крепость глинобитных дувалов под весь батальон. Затем показали комнатки первого этажа и сказали – вот тут. Теперь тут будет ваше расположение. Ваш ППД (пункт постоянной дислокации). А значит, и место моей дальнейшей службы. И теперь, каждый раз, когда с гор я пошкандыбаю в ППД, я буду идти в этот ослятник и называть это – «иду вниз».
Ослятник – это не ругательство. Ослятник, это – констатация факта. Во всех помещениях первых этажей у душманов проживали животные скотины. Либо ослы, либо бараны. Скажем, в расположении моего второго гвардейского горно-стрелкового взвода на стенке висела коровья лепёшка. Заметили её не сразу. Через несколько дней разглядели этот натюрморт на стенке. А по центру этого лепохана отпечатана человеческая ладошка. То есть, кто-то из душков подсунул под свежевысранный коровяк ладошку, приподнял и с размаху припечатал к стенке. Чтобы потом наделать кизяка. А мы-то ходим и думаем – чем же это так у нас в расположении воняет?! Да, и, скажу сразу, клопы, клещи и прочая кровососущая гадость, рассчитанная прокусывать коровью кожу, так раскачала на коровах свои хлебальники, что мы аж подпрыгивали, когда эта зарраза принималась за нас. Из-за них, даже, какой-то чин в майорских погонах прилетал. Вот об этом дословный рассказ Андрея Завьялова. Привожу с выражением автора:
- А у меня, парни, была такая тема в Рухе. Где-то летом прилетел в полк из Союза один майор в недельную командировку. Ну и прикомандировали его к нам в сапёрную роту. Ротный меня к нему приставил. Оказался этот дядька военным медиком. Мужик был он немногословный. Моя задача была помогать ему. Ну, и ходили мы с ним в пустующие дувалы, там, где мостик через Пандшер был. Значит, заходим в любую тёмную комнату, стелим простынь. Выходим, курим полчаса. Затем, выносим простынь на свет и начинаем собирать каких-то маленьких жучков, типа клещей, и так далее. И так 4 дня он их собирал в спичечные коробки и складывал в контейнер. Насобирали мы коробков 5 этих клещей. Всё, что я у него выудил, так это то, что он их везёт в какой-то военный институт. Изучать, что ли… Ну, а смысл я понял один, что заразы всякой в Афгане – дохрена и сверху!
А потом мы пользовались мешком дуста. На тот случай, если майор переловил не всех. И вот с дустом же тоже история получилась! Тоже дословно пересказываю:
Зампотех 6-ой роты Саня Ложкин вместе с бойцом взялся подправить печку в своей каморке. Попросил командира 3-го взвода Витю Новикова помочь – принести цемент. Витя принёс. Когда печку сделали, затопили, то вонь стояла страшная. Оказалось, что Витя вместе с цементом принёс дуст, которым травили насекомых, и его намешали в раствор. После этого Витю стали звать – Витя-Цемент.
Ну, и ещё крысы! Привыкли жрать из одного корыта с коровами и баранами. Разожрались! ...
Но про крыс – потом. И про мышей потом… А что же получается на сейчас? Если на стене прилеплена ладошкой коровья лепёшка, то мне следует называть наше расположение словом «коровник»? Я думаю, что не следует. Коровники много кто из нас видел. И поэтому от такого слова сделает себе неверное предположение. О том в каких условиях Рота жила, отдыхала, набиралась сил и готовилась к выполнению следующей Боевой Задачи. Поэтому я говорю слово «ослятник». И все мы так говорили. Подразумевая в тишине собственной души, что это речь – не о нём самом. А об его однокашниках. То есть, о боевых товарищах.
А вот же и фотка этого ослятника. На фотке виден внутренний дворик, заваленный стройматериалами, видны культурные растения, оставленные душманами. И видны культурные люди. Особенно, я.
1.Огонёк. Рядовой Огнев. 2.Техник роты прапорщик Седых. 3.Яша Нейфельдт. 4.Рязанов И.Г., командир роты. 5.Баканов, старший водитель БТР. 6.Федя Полищук, водитель БТР. 7.Бабаев, водитель БТР. 8.Гурбан Рахмонов, водитель БТР.
Гурбан облокотился на блестящий стакан. Это – «гильза» – нержавеющий вкладыш из ротного термоса на 36 литров. Мы в нём потом козлов варить будем с голодухи. Дураки! В Рухе козлятина не варится. Слишком высоко этот наш «вниз» расположен. Либо жарить шашлык, либо в скороварке, под давлением, если обязательно варёненького захотелось. Но это всё сделается потом. А сейчас мы приехали, вытряхнулись из БТРов, вытряхнули пылищу из шмоток и принялись обустраивать ослятники.
А за стенами нашего ослятника в результате проведённой армейской операции духи так сильно драпанули из Панджшера в разные стороны, что не только по Рухе, но и, вообще, по всем окрестностям можно было ходить без автомата. Духов наша Армия с таким треском выломила из Панджшера, что Ахмад Шах драпал до самого Пакистана. Абдул Вадех, его соратничек, удрать не успел и теперь в дружеской беседе бакланил всякие неточности афганскому дознавательному комитету…
Да-а-а!.. Я, после всех этих историй, ржу над термином «советско-афганская война». Какая, нафиг, советско-афганская, если Масуд прячется в Пакистане. Это кто должен был пакистанским пацанам позвонить и попросить за Ахмадку? Сам Рональд Рейган?! Чтобы сперва на территорию к себе пустили, потом дали патронов, дали пополнение. И через пару недель отправили обратно на территорию ДРА? Нормально так, да? Через границу суверенного государства шляются туда-сюда пяток тысяч вооружённых автоматами пацанов. И какая же, после этого, война советско-афганская? И какое же, после этого, государство суверенное?..
Но, сейчас, пару спокойных неделек у нас в запасе есть. Пока Армия ходит по горам и обратно не выдвинулась, мы можем настолько сильно ходить без автоматов, что в Рухе даже проведено… ПОСТРОЕНИЕ ПОЛКА!!! Стоял на том построении и я. С автоматом, конечно же. Вернее, со своим ручным пулемётом. Так-то, по жизни, я в приметы не верю. Но это хорошая примета, если в Афгане у тебя на плече болтается заряженный ручной пулемёт.
И вот, значит, стою я на том построении. И лично КЭП (кэп – это КэПэ, аббревиатура от Командир Полка), лично подполковник Чикал ставит разным подразделениям разные боевые задачи. Что касается Седьмой Роты, то ей он ставит Боевую Задачу - занять посты Боевого Охранения. Чтобы не было, как у спецназовцев – либо бегом, либо ползком. Поэтому, Седьмая Рота пойдёт в горы, займёт стратегически важные высоты, вот, например, Зуб Дракона. И Чикал махнул рукой на нависающую над нами жуткую фиолетовую гору.
Я ещё посмотрел тогда и подумал – «Ма-а-ать честная! Только, бля, не туда по такой жаре!». Жарища стояла страшная. Ни ветерка. Мы в гимнастёрках защитного цвета. Они ещё не выцвели, и на южном солнце раскаляются, как кочерга в топке паровоза. А ещё, вот именно эта фотография, она сделана с горы. Если с этой горы спуститься в полк и посмотреть на Зуб Дракона из полка, то становится страшно. Потому что, над полком этот Зуб возвышается, как громадина. Фиолетовая, раскалённая на солнце страшная громадина. И от этого меня ужас такой обуял – сдохну же, если меня туда отправят!
И вот, после полкового развода, Рязанов проводит развод ротный. Завёл нас к нашему ослятнику, застроил и зачитывает список бойцов по постам. Ии-и-и - на тебе! Получай, фашист, гранату! Моя фамилия числится в составе лиц, отряжённых для покорения Зуба Дракона! Й-й-й-йо-Май-й-йо!!!...
Я же знал, что заряженный пулемёт на плече, это - к добру! Это - хорошая примета!
