100 лет назад, 27 августа 1916 года, в соответствии с ранее подписанным соглашением со странами Антанты, Румыния, которая долго торговалась и выжидала, желая получить наибольшую выгоду, начала военные действия против Австро-Венгрии. Румынский король Фердинанд обратился к армии: «Румынские солдаты! Я призвал вас, чтобы вы пронесли ваши знамена за пределы ваших границ… Через века веков нация будет вас прославлять!»
28 августа румынская армия перешла в наступление против Австро-Венгерской от своих южных и западных границ (Карпат) в сторону Трансильвании. Бухарест рассчитывал на быстрый разгром Австро-Венгерской империи, потрясенной сильными ударами русской армии и на свою долю в дележе ее территориального «наследства».
Луцкий (Брусиловский) прорыв в Бухаресте приняли как знак скорого развала австро-венгерской армии, и Румыния решилась вступить в войну. Вступая в войну, Румыния рассчитывала на аннексию Трансильвании, Буковины и Баната — территорий Австро-Венгрии, населённых этническими румынами, а также русинами (русскими), венграми и сербами. Выступление Румынии активно поддержали французы и итальянцы. В Париже, Риме и самом Бухаресте прошли восторженные патриотические демонстрации во славу румынского оружия. Румыны рассчитывали на быстрый успех. Франция была довольна тем, что перетянула на сторону Антанты 600-тыс. румынскую армию. Итальянцы радовались тому, что у главного их противника — Австро-Венгрии, появился новый противник и Вене придется бросить часть армии на новое стратегическое направление.
В целом на Западе обоснованно считали, что выступление румынской армии в любом случае приведет к ослаблению австро-германского натиска на Французском и Итальянском фронтах. А если у Румынии возникнут проблемы, то расхлёбывать их придётся России. Так и произошло в действительности. Выступление Румынии облегчило положение на Западном фронте, но на Восточном привело практически к двойной катастрофе: румынская армия была разбита в пух и прах, сама Румыния почти полностью оккупирована, а России пришлось срочно создавать новый — Южный (Румынский) фронт, привлекая огромные людские и материальные ресурсы, чтобы закрыть дыру, что ещё более усугубило внутреннее положение в стране и приблизило начало революции.
Также выступление Румынии было выгодно Англии, Франции и Италии с точки зрения геополитических интересов. Румыния, вместе с Греций и Италией, рассматривались как политический противовес русской интересам на Балканах и славянским государством (в первую очередь — Сербии). Запад укреплял свои позиции в будущем послевоенном урегулировании на Балканском полуострове.
Верховное русское командование относилась к выступлению Румынии отрицательно. Начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев решительно сопротивлялся её вступлению в войну, считая армию Румынского королевства небоеспособной. Считалось, что нейтралитет Румынии создаёт буферную зону между югом Российской империи и войсками Центрального блока. В случае их победы на Румынском театре возникала угроза для южных русских территорий.
Подобного же мнения придерживался российский император Николай II. При утверждении адмирала Колчака на должность командующего Черноморским флотом он получил целый ряд указаний от государя: «Я совершенно не сочувствую при настоящем положении выступлению Румынии: я боюсь, что это будет невыгодное предприятие, которое только удлинит наш фронт, но на этом настаивает Французское союзное командование; оно требует, чтобы Румыния во что бы то ни стало выступила. Они послали в Румынию специальную миссию, боевые припасы, и приходится уступать давлению союзного командования». Кроме того, выступление Румынии опоздало почти на 2 месяца, так как наступательные операции русских армий на южном стратегическом направлении уже затухали. Русские армии были обескровлены многомесячными тяжелыми боями и не могли прорвать вражескую оборону. Австро-Венгрия и Германия получили возможность сманеврировать силами, подключив к наступлению армии Болгарии и Турции.
Стоит также отметить военную слабость Румынии. Несмотря на то, что румынскому королю Фердинанду I удалось поставить под ружье 650 тыс. солдат, состояние военной машины Румынского королевства было крайне скверным. Румынская «элита» была заносчива, много о себе мнила, но страна совершенно не была готова к войне. Крестьянство было темным и забитым. Образованная прослойка, «элита» была непомерно горда и хотела походить на «просвещенную Европу». Желание «жить красиво» у чиновничества вылилось в дикую коррупцию, все должностные лица воровали и продавались. Понятно, что такая «элита» не могла подготовить страну к войне, а простой народ (солдаты) не хотел воевать. Румынское офицерство не отставало от других «избранных»: пили, гуляли, воровали, в казармах практически не появлялись, солдат не знали. Такие «командиры» были далеки от правил стратегии и тактики войны, тылового обеспечения. Все новинки военного дела прошли мимо румынской армии. Учения практически не проводились. Деньги на новые боеприпасы разворовывались. Не хватало современного оружия, ружей, обмундирования и обуви. У румын было всего 1300 артиллерийских орудий, из которых половина считалась устаревшими, и всего 800 пулеметов, которыми не умели толком пользоваться. В стране катастрофически не хватало железных и шоссейных дорог и треть армии была вынуждена заниматься перевозками и другими тыловыми работами, чтобы хоть как-то снабжать воюющие части.
Также стоит отметить, что Румынское королевство имела протяженные (1600 км) государственные границы, которые в южном и западном секторах были совершенно не прикрыты войсками. Все это, по мнению русского генералитета, создавало опасность быстрого разгрома румынской армии, как это произошло годом ранее с армиями Сербии и Черногории. В результате русской армии пришлось бы закрывать собой и румынское направление.
В русском Генштабе говорили: «Если Румыния выступит против нас. России потребуется 30 дивизий, чтобы её разгромить. Если же Румыния выступит против Германии, нам также потребуется 30 дивизий, чтобы спасти её от разгрома. Из чего же тут выбирать?» Весной 1916 года, готовясь к масштабному наступлению, Русская Ставка пришла к выводу, что «выступление Румынии на стороне Антанты на предлагаемых ею условиях для России тяжелее, чем война с ней».
Союз Румынии с Антантой представлял большие выгоды блока при условии использования его в стратегических целях. Выступление Румынии открывало две наступательные перспективы. Совместными действиями от Салоник и из Добруджи Антанта могла вывести из строя Центральных держав первоначально Болгарию, а затем, возможно и Турцию. Затем можно было разгромить Австро-Венгрию. В июне 1916 года, когда армии Брусилова прорвали австро-германский фронт, Алексеев обратился к союзникам: «Сейчас наступил момент, наиболее подходящий для вступления Румынии, и это единственный момент, когда вмешательство Румынии может быть интересно для России». Русская Ставка отмечала, что противник в замешательстве, снимает отовсюду войска и перебрасывает новые дивизии против русских. Группировка Центральных держав на Балканах ослаблена и можно нанести сильный и внезапный удар по врагу. Если Салоникский фронт перейдёт в наступление с одной стороны и Румыния — с другой, то Австро-Венгрия, надломленная русскими ударами, просто рухнет.
Однако Бухарест принялся торговаться. А затем выяснилось, что румынское руководство не собирается воевать с Болгарией. У Румынии есть соглашение с Болгарией о нейтралитете, и Бухарест хочет бросить всю армию на захват Трансильвании. Понятно, что англичане и французы не хотели воевать за румынские аппетиты. Этот проект был отклонен западными державами. В реальности Болгария не забыла обиды 1913 года, как румыны урвали кусок её земли. И Болгария станет плацдармом для мощного удара по Румынии.
Была и другая возможность. Граница с Румынией открывала через Трансильванию фланг укрепленной позиции австро-германцев и кратчайшие пути на Вену. Заблаговременное сосредоточение русских войск на левом фланге 9-й армии (о сроке выступления Румынии было определенно известно с половины июля) и быстрое наступление русских войск сразу же после объявления Румынией войны по ее территории в обход австрийских позиций могло привести Австро-Венгрию на грань поражения. Однако Антанта отказалась и от этого способа. Румынии предоставили возможность самой атаковать в Трансильвании, и только усилив ее слабым русским корпусом в Добрудже.
Хотя было очевидно, что стратегическое положение Румынии на слабом фланге Австро-Венгрии заставит австро-германские войска обрушить на королевство все имеющие свободные силы, чтобы ликвидировать угрозу своему стратегическому флангу, закрыть русским путь на Балканы и создать угрозу флангу Русского фронта. Кроме того, после тяжелых и кровопролитных боев на Русском и Французском фронтах, Германии и Австрии нужна была яркая победа, чтобы взбодрить общество. Быстрая кампания в Румынии давала такую победу. Также было понятно, что слабая румынская армия не сможет противостоять натиску австро-германских дивизий, хорошо вооруженных и имеющих огромный боевой опыт, да ещё и при угрозе с болгарского направления.
Таким образом, выходило, что самостоятельное выступление Румынии, без поддержки Антанты, имело для России только отрицательный характер, как это и произошло в действительности. Однако Петербург в очередной раз уступил давлению союзников и не использовал возможность нанести сильный удар по врагу через Румынию.
Бухарест два года торговался, искал наибольшую выгоду. Сохраняя нейтралитет, Румыния была сельскохозяйственной базой Центральных держав, продавая им продовольствие. Румынская элита хотела получить Трансильванию, Буковину и Банат за счёт Австро-Венгрии. Это могла предложить Антанта за счёт Вены. Кроме того, Франция традиционно имела сильные позиции в румынской элите. Румыния гордо назвала себя «латинской сестрой» Франции, а Бухарест — «маленьким Парижем». Россия, хотя благодаря русским Румыния освободилась от османов, имела минимальное влияние на Бухарест. С другой стороны, в Румынии была германская партия, румынский король Фердинанд I был из германской династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов, и бывшее княжество Гогенцоллерн-Зигмаринген входило в состав Германской империи. Однако главную роль в выборе стороны в противостоянии сыграла жадность — румынская «элита» была готова выступить на стороне сильного, который больше пообещает, чтобы гарантированно получить свою долю.
С осени 1915 года в связи с начавшимся наступлением Центральных держав в Сербии, присоединением к ним Болгарии и возникшей угрозой потери для Антанты Балканского полуострова, правительства Антанты усилили давление на Бухарест. Русский МИД также активизировал попытки склонить Румынию к военному союзу или хотя бы добиться разрешения для прохода русских войск — для стратегического охвата германо-австрийских войск и помощи отступающим сербам. Бухарест торговался: не отказываясь от сотрудничества, румыны выдвигали все новые и все более выгодные для себя условия для вхождения в союз с Антантой.
Таким образом, Бухарест долго выжидал, торговался. Интенсивные переговоры о вступлении Румынии в войну шли все лето 1916 года. 5 августа президент Франции Раймон Пуанкаре направил царю Николаю II личное послание, в котором призывал пойти на уступки Румынии (в том числе и в вопросе послевоенных территорий) и заключить с ней союзный договор. К соглашению пришли 17 августа. Западные союзники гарантировали румынам финансовую поддержку, поставки оружия, боеприпасов и снаряжения. После победы пообещали Трансильванию, Банат и даже Буковину, которую отвоевали русские войска. Военная часть соглашения гарантировала Румынскому королевству прикрытие мобилизации румынской армии со стороны Болгарии и Австро-Венгрии. Для этого в румынскую Добруджу направлялся русский корпус. Кроме того, западные союзники обязались начать решительное наступление англо-французской Салоникской армии не позже, чем за 8 дней до открытия Румынией военных действий.
При этом румынское правительство напоследок показало свою продажную сущность: Бухарест, уже решив воевать на стороне Антанты, продал Центральным державам большое количество продовольствия.
