100 лет назад, в июне—июле 1917 года, русская армия провела последнюю стратегическую наступательную операцию. Июньское наступление («наступление Керенского») провалилось из-за катастрофического падения дисциплины и организации в русских войсках, масштабной антивоенной агитации организованной революционными силами и полного развала тыла, что вело к параличу снабжения армии.
Развал системы управления и армии
Февралисты-западники, захватив власть и уничтожив самодержавие под флагом «свобод», начали крушить всё и вся, разрывая последние скрепы, которые ещё сдерживали множество противоречий и разломов, образованных в империи Романовых. Одним махом была сметена вся система гражданского управления: администрация, жандармерия, «охранка», полиция и т. д. Провозглашались неограниченные свобода слова, печати, собраний, митингов, была отменена смертная казнь. Петроградский совет издал Приказ № 1 по войскам, который вел к «демократизации» армии. И всё это в условиях войны, которую вела Россия! Попытки генералитета остановить развал армии не имели особого успеха.
Была объявлена всеобщая амнистия, на волю вышли «политические» — радикальные, революционные активисты всех мастей, и десятки тысяч уголовников. Кроме того, города были наводнены дезертирами, многие из которых были вооружены и нашли себе место среди бандитов. Ещё во время февральско-мартовского переворота были разгромлены многие тюрьмы, сожжены полицейские участки, отделения «охранки», уничтожены уникальные архивы с данными о преступниках и иностранных агентах. С учётом разгона старой полиции, потери большинства кадров правоохранительной системы, началась самая настоящая криминальная революцию, извечный спутник любой смуты. Преступность подскочила в несколько раз. В некоторых городах даже ввели осадное положение. В России была заложена основа появления ещё одного «фронта» — «зелёного» (бандитского).
В Россию засылаются ударные отряды боевиков-революционеров. Из Швейцарии через Германию проехал Ленин со своей командой. Шла двойная игра — западные спецслужбы пытались использовать вождя большевиков для усиления смуты в России, а сам Ленин использовал организационные и материальные возможности западников, чтобы захватить власть в России. Настоящим же проводником интересов Запада и будущим вождем колониальной России должен был стать Троцкий (после ликвидации Ленина). Троцкий выдвинулся из Нью-Йорка, имея гражданство США и британскую визу. Правда, в Канаде его задержали как германского шпиона, но ненадолго. Придержали и отпустили, как «заслуженного борца с царизмом». Хозяева США и Британии планировали полностью разрушить Россию и решить «русский вопрос» (тысячелетнее противостояние русской и западной цивилизаций). «Серый кардинал» США Хаус писал президенту Вильсону: «Остальной мир будет жить более спокойно, если вместо огромной России в мире будет четыре России. Одна — Сибирь, а остальные — поделенная Европейская часть страны». Великие западные державы, Турция и Япония уже делили Россию на сферы влияния и колонии. При этом Германия, Австро-Венгрия и Османская империя, которые первоначально захватят значительные куски Российской империи, вскоре останутся не удел. Их ждала участь побеждённых — развал и раздел. На первые роли выходили Англия, Франция, США и Япония. При этом хозяева США претендовали на самый «жирный кусок» России — Сибирь (её для американцев будет захватывать Чехословацкий корпус).
Л. Троцкий агитирует солдат
Дезорганизующие, разрушительные и хаотические действия Временного правительства отлично вписывались в планы хозяев Запада по уничтожению России. По сути, февралисты-западники, российские масоны своими руками реализовывали старые планы хозяев Запада по разрушению Великой России. Они запустили первую волну по сносу русской государственности и цивилизации, были послушным инструментов в руках иностранцев. Иностранные послы Бьюкенен и Палеолог распоряжались министрами Временного правительства, как своими приказчиками. Каждое их слово становилось указанием, обязательным к исполнению. Подобную картину мы наблюдаем в современной Украине, где американские и еврочиновники легко вертят представителями украинской «элиты». По сути, Временное правительство стало оккупационной администрацией, «временной» до полной колонизации России. Затем можно было разъехаться по парижам и лондонам, на «почётную пенсию».
Министр иностранных дел Милюков устраивал патриотические манифестации под окнами британского посольства! Сам шёл с демонстрантами, выкрикивал лозунги «верности союзникам» (как мы помним, «союзники» вели войну с Германией до последнего русского солдата). В своих речах Милюков не уставал выражать верность Антанте: «Опираясь на принципы, выдвинутые президентом Вильсоном, равно как и державами Антанты…». «Эти идеи полностью совпадают с идеями президента Вильсона». Правда, даже такой демократ как Милюков не устраивал Запад полностью. Он напоминал о соглашениях, заключенных при царе, заявлял об «исторической миссии» России занять Константинополь, взять под протекторат Турецкую (Западную) Армению, присоединить Галицию. Такие запросы Запад не устраивали. Бьюкенен и Палеолог намекнули, и Милюков отправился в отставку. Назначили Михаила Терещенко, который уже ни о каких приобретениях России не заикался. Он утверждал, что для России в войне главное «выстоять, сохранить дружественность союзников». В США был назначен новый посол Бахметьев, который даже просил (!), что Вильсон взял на себя ведущую роль в мировой политике и «позволил России следовать за ним». В России при Временном правительстве в ещё большем количестве ринулись различные западные авантюристы, спекулянты, темные дельцы, которые вовсю хищничали, вывозили стратегические ресурсы. Временное правительство предлагало в концессии нефтяные, угольные, золотые и медные месторождения, железные дороги.
Военный министр Гучков развернул «чистку» в армии. Удаляли «реакционеров», включая Юденича, Сахарова, Эверта, Куропаткина и др. На их место выдвигали «либералов». Часто это были талантливые командиры — Корнилов, Деникин, Крымов и др. Многие из них позже возглавят Белое движение, развернув Гражданскую войну в России, которую «закажут» из-за рубежа. Одновременно в армию хлынет мутный поток различных агитаторов, правительственных комиссаров с разлагающими мнениями, деятелей партий эсеров, меньшевиков, большевиков, анархистов, различных националистов и т. д. Пополнения, которые вливались в фронтовые части, были уже разложены в тылу. Местами офицеры, среди которых было много либеральной интеллигенции, сильно разбавившей выбитый кадровый костяк имперской армии, сами вводили «демократию», братались с солдатами. Дисциплина рухнула до нуля, армия буквально на глазах из некогда грозной силы способной бить внешних врагов и поддерживать порядок внутри страны, превращалась в толпу революционных солдат, готовых разбежаться по домам и начать передел земли. Крестьяне и дезертировавшие солдаты уже по всей стране жгли помещичьи имения и делили земли, по сути, начав новую крестьянскую войну. Ни Временное правительство, ни буржуазные и белые правительства не смогут обуздать эту стихию, утихомирить крестьян смогут только большевики (силой и программой развития).
Результаты революционных изменений (заметим ещё до захвата власти большевиками) сказались моментально. Германцы в апреле небольшими силами предприняли частную операцию на Юго-Западном фронте с целью отбить Червищенский плацдарм на р. Стоход. Его обороняли части 3-го корпуса 3-й армии (более 14 тыс. солдат). В бою было ранено или убито около 1 тыс. человек, более 10 тыс. человек пропали без вести, то есть сдались или дезертировали. Германское командование быстро поняло в чём дело. Людендорф пришёл к выводу, что русской армии можно больше не опасаться, на фронте наступило временное затишье. Австро-германское командование приказало не тревожить русских, мол, их фронт и так разваливается. Со своей стороны германцы также помогали русской армии разлагаться. Отличным материалом стало выслуживание Временного правительства перед Антантой. Агитаторы внушали, что «министры-капиталисты» продались и солдаты воюют уже за интересы чужеземных буржуев. Распространялись листовки: «Русские солдаты являются жертвами британских поджигателей войны» (что было близко к правде). В Берлине одобрило формулу генерала Гоффмана: призывали к «миру без аннексий», но при этом вводили принцип «право наций на самоопределение». Немцы понимали, что западные области России (Финляндия, Прибалтика, Польша, Малороссия), которые «самоопределяться», тут же попадут под контроль Второго рейха.
Военный министр Гучков был традиционным западником. Считал, что Россия должна стать конституционной монархией по британскому образцу, развиваться по западной матрице. Что цели либералов и западных держав в России уже достигнуты. Необходима стабилизация, больше нельзя «раскачивать лодку». Поэтому когда на рассмотрение правительства внесли «Декларацию прав солдата», распространявшая на всю армию Приказ № 1 Петросовета. Гучков выступил против этой «Декларации». Он не хотел доламывать вооруженные силы. 12 мая Гучков сложил с себя полномочия, оказался недостаточно либеральным. Он обратился к главе правительства князю Георгию Львову с письмом, фактически признав невозможность противостоять анархии и разложению армии: «В виду тех условий, в которые поставлена правительственная власть в стране, в частности, власть военного и морского министра в отношении армии и флота, — условий, которых я не в силах изменить, и которые грозят роковыми последствиями обороне, свободе и самому бытию России, — я по совести не могу далее нести обязанностей военного и морского министра, и разделять ответственность за тот тяжкий грех, который творится в отношении родины». Военным министром стал ставленник масонской «закулисы» Керенский. Развал армии был продолжен.
Шла быстрая смена верховных главнокомандующих. После великого князя Николая Николаевича этот пост занял Алексеев. 20 мая в Ставке Верховного Главнокомандующего в Могилеве начался I Всероссийский офицерский съезд, на который собралось около 300 делегатов. Был образован Союз офицеров армии и флота. Среди выступавших были сам Верховный Главнокомандующий генерал Михаил Алексеев, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Антон Деникин, председатель Временного комитета Госдумы Михаил Родзянко, представители союзников по Антанте. Алексеев заявил, что «Россия погибает. Она стоит на краю пропасти. Еще несколько толчков вперед, и она всей тяжестью рухнет в эту пропасть. Врага не подкупишь утопической фразой: «мир без аннексий и контрибуций». Офицеры попытались сохранить хотя бы часть армии путем создания т. н. «ударных частей», «батальонов смерти». В войска стали формировать такие части, в том числе и национальные — украинские, грузинские, из живущих в России сербов, женские и так далее, которые должны были комплектоваться исключительно из добровольцев, сознательно «идущих на смерть». Пример таких частей, по мнению офицеров, должен был «заразить» сознательностью всю армию. Однако эта инициатива не могла остановить общий развал. Да и национальные части в итоге стали ядром формирований, которые приняли активное участие в растаскивании России по национальным углам и развязывании Гражданской войны.
22 мая в России была опубликована «Декларация прав солдата», утверждённая военным и морским министром Керенским. Этот документ окончательно уравнял в правах военнослужащих с гражданским населением. Уравнение в правах с гражданскими в первую очередь означало, что политическая агитация на передовой легализована. Все партии сразу «пошли в окопы»: среди солдат широко распространялись газеты, листовки, брошюры, плакаты и т. д. Только кадеты раздали около 2 млн. листовок и плакатов, но их в основном просматривали офицеры. Солдаты же в основной массе охотнее всего воспринимали информацию эсеров и меньшевиков, после них шли материалы большевиков: «Известия Петроградского совета», «Голос солдата», «Рабочая газета», «Дело армии», «Солдатская правда», «Социал-демократ» и т. д. Большевики, которые в феврале почти не имели заметной в обществе прессы, резко усилили свою пропаганду в войсках. Тираж газеты «Правда» достиг 85 тыс. экземпляров, «Солдатской правды» — 75 тыс. Всего к началу июня в войска доставлялось более 100 тыс. экземпляров газет в день, что на практике означало доставку большевистских материалов практически в каждую роту.
Не удивительно, что когда главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Алексей Брусилов, узнал о публикации «Декларации», тот он схватился за голову: «Если ее объявят — нет спасения. И я не считаю тогда возможным оставаться ни одного дня на своем посту».
Раздача газет представителям частей
Алексеев также был февралистом, без его участия не смогли бы так легко свалить самодержавие. Но, как и Гучков, он не хотел развала армии и России, поэтому протестовал против «Декларации», и 4 июня его убрали. Назначали верховным Брусилова, надеясь на его популярность в войсках. Сам генерал скептически относился к своему новому назначению: «Я понимал, что, в сущности, война кончена для нас, ибо не было, безусловно, никаких средств заставить войска воевать». Однако он пытался хоть что-то сделать для укрепления армии. Брусилов выступал перед солдатами на митингах, попытался опереться на солдатские комитеты, выстроить «новую, революционную дисциплину», но без успеха. Пошёл уже полный развал.
Вот такая картина в войсках и стране царила перед запланированным летним решительным наступлением русской армии. Военный историк Зайончковский так описал этот развал в те дни: «В начале мая (по старому стилю, по новому — во второй половине мая — А. С.), когда портфель военного и морского министра получил Керенский, началась лихорадочная подготовка к активным действиям на фронте. Керенский переезжает из одной армии в другую, из одного корпуса в другой и ведет бешеную агитацию за общее наступление. Эсеро-меньшевистские Советы и фронтовые комитеты всемерно помогали Керенскому. Для того, чтобы приостановить продолжавшийся развал армии, Керенский приступил к формированию добровольческих ударных частей. «Наступать, наступать!» — истерически кричал, где это только можно, Керенский, и ему вторило офицерство и фронтовые, армейские полковые комитеты, особенно Юго-западного фронта. Солдаты же, находившиеся в окопах, к приезжающим на фронт «орателям», призывавшим к войне и наступлению, относились не только безразлично и равнодушно, но и враждебно. Громадное большинство солдатской массы было, как и прежде, против всяких наступательных действий. … Настроение же этих масс иллюстрируется одним из типичных писем солдат того времени: «Если война эта скоро не кончится, то, кажется, будет плохая история. Когда же досыта напьются наши кровожадные, толстопузые буржуи? И только пусть они посмеют еще войну затянуть на несколько времени, то мы уже пойдем на них с оружием в руках и тогда уже никому не дадим пощады. У нас вся армия просит и ждет мира, но вся проклятая буржуазия не хочет нам дать и ждет того, чтобы их поголовно вырезали». Таково было грозное настроение подавляющей части солдатской массы на фронте. В тылу же — в Петрограде, Москве и других городах — прошла волна антивоенных демонстраций. Митинги проходили под большевистскими лозунгами: «Долой министров капиталистов!», «Вся власть Советам!»
Брусилов и командующие фронтами умоляли правительство, что с разложившейся армией нельзя идти в решительное наступление. В обороне она ещё худо бедно держится, себя защищает, оттягивая значительные силы врага, поддерживая союзников. Если же нарушить это равновесие, то будет худо. Да и вообще после провала наступления Нивеля на Западном фронте русское наступление уже потеряло всякий смысл. Однако западные державы требовали от Временного правительства выполнить «союзный долг». Русская армия снова должна была умыться кровью ради «союзников». Бьюкенен и Палеолог давили на правительство, русскую столицу специально посетил французский министр Тома. Подключились и американцы. К Временному правительству обратился с личным посланием известный банкир и лидер сионистов Якоф Шифф. Убеждал преодолеть «примиренческие настроения» и «активизировать усилия». Президент Вудро Вильсон направил в Россию миссию Э. Рута. Он напомнил министрам об обещанном кредите в 325 млн. долларов и жестко поставил вопрос: деньги будут выделены только в случае наступления русской армии. В результате денег так и не дали, но поманили ими.
Керенский на фронте
Продолжение следует…
