Одна из излюбленных тем историко-политических спекуляций русофобской направленности – история роспуска Запорожской Сечи. Сторонники «политического украинства» рассматривают это событие однозначно как лишнее подтверждение «антиукраинской» политики российского государства на всем протяжении истории последнего. 14 августа 2015 г. исполняется 240 лет с того момента, как Екатерина II подписала Манифест «Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к Новороссийской губернии». В Манифесте говорилось: «Мы восхотѣли чрезъ сіе объявить во всей Нашей Имперіи къ общему извѣстію Нашимъ всѣмъ вѣрноподданнымъ, что Сѣчь Запорожская въ конецъ уже разрушена, со истребленіемъ на будущее время и самаго названія Запорожскихъ Козаковъ… сочли Мы себя нынѣ обязянными предъ Богомъ, предъ Имперіею Нашею и предъ самымъ вообще человѣчествомъ разрушить Сѣчу Запорожскую и имя Козаковъ, отъ оной заимствованное. Въ слѣдствіе того 4 Іюня Нашимъ Генералъ-Порутчикомъ Текелліемъ со ввѣренными ему отъ насъ войсками занята Сѣчь Запорожская въ совершенномъ порядкъ и полной тишинѣ, безъ всякаго отъ Козаковъ сопротивленія… нѣтъ теперь болѣе Сѣчи Запорожской въ политическомъ ея уродствѣ, слѣдовательно же и Козаковъ сего имени…». Таким образом, манифест императрицы поставил точку в многовековом существовании Запорожской Сечи – уникального военно-политического образования, сыгравшего значительную роль в русской истории. Хотя современные украинские (в особенности) авторы рассматривают это событие исключительно сквозь призму противостояния «Московии» и «Вольной Украины», в действительности оно было обусловлено соображениями скорее геостратегического характера. Российская империя, расширяющая свою территорию на юго-запад и вышедшая к границам Крымского ханства, более не нуждалась в соседстве с неконтролируемой Запорожской Сечью, которая многократно выступала и на стороне лютых врагов России – Речи Посполитой, Швеции, Крымского ханства и Османской империи.
Запорожская Сечь – уникальная воинская республика
Первоначально Запорожская Сечь играла важную роль в защите славянских земель от набегов крымско-татарского воинства. Запорожские казаки считались прекрасными воинами и, надо сказать, неоднократно свою славу подтверждали – не зря их побаивались и в Речи Посполитой, и в Крымском ханстве. В то же время, вряд ли правильно было бы определять Запорожскую Сечь как «украинское» политическое образование. Начнем с того, что сам этноним «украинцы» появился лишь в конце XIX века и был внедрен в общественное сознание благодаря усилиям австро-венгерской пропаганды. До этого времени предки значительной части современных украинцев назывались в России «малороссами», а сами себя называли «руськими» или «русинами». Что касается запорожских казаков, то они никогда не отождествляли себя с малороссийским населением, более того – всячески стремились дистанцироваться от него. Безусловно, что в составе Запорожской Сечи, особенно на более поздних этапах ее существования, присутствовал сильный малороссийский компонент. Однако среди сечевиков встречались люди тюркского (крымско-татарского, ногайского, турецкого), польского, венгерского, литвинского (белорусского), греческого, армянского происхождения, причем их было очень много – но ведь никто не называет Запорожскую Сечь польским, татарским или греческим военно-политическим образованием. Между тем, образ жизни запорожских казаков в большей степени имел сходство с образом жизни кочевых тюрок, нежели с образом жизни малороссийского крестьянства. Даже в речевом общении запорожские казаки употребляли множество тюркских слов, начиная с таких основополагающих понятий как собственно «казак», «кош», «атаман», «есаул» и т.д.. Объясняется это не только близким соседством с Крымским ханством и ногайцами. Запорожцы в значительной степени были потомками христианизированных и воспринявших русский язык групп тюркского населения – тех же бродников. В свою очередь, эти группы тюркского населения формировались также не на пустом месте, а включали, ассимилировали дотюркское население Степи – тех же ираноязычных аланов. Длительное время этническая общность казаков именовалась черкасами. Н.И. Карамзин пишет: «вспомним Касогов, обитавших, по нашим летописям, между Каспийским и Чёрным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую Императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что Оссетинцы и ныне именуют Черкесов Касахами: столько обстоятельств вместе заставляют думать, что Торки и Берендеи, назывались Черкасами, назывались и Козаками» (Карамзин Н.И. История государства Российского). Таким образом, казачество формировалось практически независимо от малороссийского населения, и выдавать запорожских казаков за предков современных украинцев – весьма спорный политический маневр.
Прием в Запорожскую Сечь осуществлялся в том случае, если кандидат соответствовал нескольким основным требованиям. Во-первых, пришедший должен был быть «вольным» по происхождению, то есть дворянином, казаком, поповским сыном, вольным крестьянином или даже «басурманином», но никак не холопом. Во-вторых, он должен был владеть «казацким языком», то есть диалектом русского языка, на котором говорили казаки. В-третьих, кандидат должен был быть православным по вероисповеданию, а если он исповедовал иную религию – то креститься в православие. Среди казаков было много крещеных католиков, мусульман и даже иудеев. Прибывая в Запорожскую Сечь, кандидат в казаки осваивал воинское искусство и обычаи запорожцев, и лишь лет через семь мог стать полноправным «товарищем» Запорожской Сечи. Кроме того, казакам воспрещалось жениться и поддерживать регулярные отношения с женщинами – это роднило их с европейскими военно-религиозными орденами. Естественно, что представители подобной структуры с определенным презрением относились к крестьянскому населению Малороссии, что, впрочем, было свойственно любым воинам и кочевникам, ставившим себя несоизмеримо выше крестьян – земледельцев и городских ремесленников и торговцев. Еще с большим неприятием запорожцы относились к католикам – полякам и к униатам – жителям принадлежащих Речи Посполитой галицких земель – тем самым «западенцам», которые сегодня, почему-то, считают себя потомками «запорожских казаков» (хотя где Львов и где Запорожская Сечь?). В то же время, и среди запорожцев было немало перекрестившихся в православие польских шляхтичей, которые, по каким-либо причинам, бежали из Речи Посполитой в Запорожскую Сечь. Некоторые из этих шляхтичей становились проводниками антироссийских настроений и оказывали влияние на часть казаков, распространяя среди них неприятие «Московии» и симпатию к Речи Посполитой. Вполне вероятно, что именно они внедряли в казацкое сознание и идеологию непринадлежности казаков к русскому миру. Так, среди казачьей верхушки распространилась концепция хазарского происхождения казаков – якобы казаки в действительности восходили к древним хазарам, которые приняли православие раньше Руси – прямо из Константинополя. Этим антироссийская часть казачьей верхушки стремилась подорвать религиозные связи государства российского и казачества, отсечь казаков от русского мира и придать историческое обоснование возможным конфликтам между казаками и русским государством.
В восприятии Запорожской Сечи, как справедливо отмечает исследователь украинского национализма Николай Ульянов, издревле утвердилось две основные противоречивые тенденции. Согласно первой тенденции, запорожское казачество было выражением подлинно народных чаяний, примером демократии и самоуправления. Любой угнетенный человек, согласно этой теории, мог бежать в Сечь, прибиться к казакам. Образ жизни казаков, основанный на повседневном самоуправлении, шел вразрез с порядками большинства государственных образований того времени – и европейских, и, тем более, азиатских. Вторая тенденция, напротив, утверждает аристократизм Запорожской Сечи. Ее приверженцы характеризовали запорожцев не иначе как «лыцарей», то есть – «рыцарей», аристократов. Именно эта точка зрения утвердилась среди части польской шляхты, которая еще в XVI веке стала романтизировать образ запорожского казака как идеального воина – аристократа, практически отрекшегося от мирской суетной жизни и посвятившего себя ратному делу. Казак как свободный рыцарь – этот образ импонировал многим польским шляхтичам, которые видели в нем воплощение собственной идеологии. Напомним, что среди польской шляхты позже распространилась концепция «сарматизма» - якобы польская шляхта происходит от сарматов – легендарных воинов евразийских степей. Как известно, шляхта также тяготела к самоуправлению, однако «внутренний демократизм» сочетался с жесточайшим угнетением подвластных шляхте малороссийских и белорусских крестьян. Демократия и самоуправление были для избранных, а остальных жителей Речи Посполитой «паны» и за людей не считали – так, «пся крев», то есть «собачья кровь». Однако другая часть польской шляхты относилась к запорожскому казачеству с плохо скрываемым или вообще не скрываемым презрением, поскольку видела в нем скорее разбойников, чем «лыцарей». Коронный гетман Ян Замойский говорил, что в запорожские казаки идут не ради службы отечеству, а ради добычи. Разбойничий промысел оставался основным источником средств к существованию для «ядра» Запорожской Сечи – тех самых вольных казаков, которые так и не пошли на службу к королю. Дети Степей, они не могли и не хотели променять свой вольный дух на необходимость систематической военной службы, сопровождающейся отказом от прежнего образа жизни и подчинением какой-никакой дисциплине. Тем не менее, перспективы получения регулярного жалованья от польской короны вдохновляли значительное количество казаков, которые видели в службе Речи Посполитой более безопасный и надежный источник средств к существованию, нежели «вольные хлеба» с постоянными набегами и последующими карательными экспедициями польских или турецких войск в Запорожскую Сечь.
В 1572 г. часть казаков поступила на службу к польскому королю, после чего получила наименование «реестровых» казаков и фактически превратилась в разновидность профессионального войска, в отличие от запорожских сечевиков, сохранявших традиции казачьей вольницы. Запорожская Сечь не признавалась Речью Посполитой, которая использовала в борьбе против нее реестровых казаков. Последние играли важнейшую роль в проведении карательных операций против Запорожской Сечи. В свою очередь, сечевики очень возмущались тому, что реестровые казаки называют себя запорожскими казаками – ведь перейдя на службу к королю, а затем к русскому царю, реестровые казаки переставали быть вольными и отрекались от традиций Сечи, превращались в обычную пограничную стражу, выполнявшую полицейские функции. Реестровые казаки с 1572 г. официально именовались «Войско Его Королевской Милости Запорожское» и выполняли задачи по пограничной охране и полицейской службе на южных границах польско-литовской державы, участвовали в военных походах против Крымского ханства. В то же время, реестровые казаки встречали и противодействие со стороны польской шляхты – даже несмотря на то, что в рядах Запорожского войска было немало шляхтичей, по каким-либо причинам подавшихся в казаки. Польская шляхта не хотела делиться привилегиями с «какими-то казаками» и это также становилось одной из причин в недовольстве казаков Речью Посполитой и ее политикой в Малороссии. В конечном итоге, в 1648 г. вспыхнуло грандиозное восстание против Речи Посполитой, ведущую роль в котором сыграло малороссийское крестьянство, а руководящую – казачество во главе с Богданом Хмельницким. Собственно говоря, переход запорожцев под юрисдикцию Российской империи, явилось непосредственным результатом восстания Богдана Хмельницкого. При этом самого Хмельницкого вряд ли можно охарактеризовать как пророссийского политика – его переход на сторону России был скорее вынужденным шагом, вызванным стремлением надавить на Речь Посполитую, продемонстрировать ей «самостийность» запорожского казачества.
Запорожцы и Россия: победы, измены, кары и прощения
В 1654 г. Войско Его Королевской Милости Запорожское перешло на службу русскому царю и было переименовано в Войско Его Царского Величества Запорожское. Таким образом, реестровые запорожские казаки добровольно избрали службу русскому государству. В подданство к русскому государству перешло и Войско Запорожское Низовое, то есть сечевики, остававшиеся автономной военной силой и привлекавшиеся к участию в военных походах против крымских татар. Однако неконтролируемая Запорожская Сечь причиняла много хлопот русскому государству. Во-первых, сечевики не гнушались грабительскими нападениями на территорию и Речи Посполитой, и Крымского ханства, что приводило к проблемам во взаимоотношениях российского государства с польским королем и турецким султаном. Во-вторых, гетманы, чувствовавшие растущие ограничения своей власти со стороны русских царей, испытывали недовольство и периодически переходили на польскую сторону. Наиболее известным примером перехода казаков на сторону противников России является измена гетмана Мазепы. Как и его идейные наследники через триста лет, Мазепа использовал методы манипуляции сознанием рядовых запорожцев и малороссов. В частности, он объявил, что Петр I хочет всех жителей Малороссии загнать «за Волгу» и обвинял российские власти в том, что они разоряют малороссийские земли хуже шведов и поляков. 28 марта 1709 г. кошевой атаман Гордиенко и гетман Мазепа заключили союзнический договор со Швецией, после чего Мазепа принес клятву верности королю Швеции Карлу XII. Казачья масса поддержала Мазепу, поскольку была недовольна политикой Петра I, поскольку он ввел штрафы для покрытия ущерба, доставляемого российской казне постоянными нападениями казаков на турецкие караваны. 
Казачья старшина была оскорблена возложением штрафа за «басурман» и предпочла поддержать Мазепу, перешедшего на службу к шведам. В результате, обострение отношений между Запорожской Сечью и Россией переросло в фазу вооруженного конфликта. Хотя какой конфликт мог быть между крупным государством, обладавшим сильной регулярной армией, и военно-политической организацией, являвшейся, по сути, пережитком Средневековья. Три полка русских регулярных войск под командованием полковника Яковлева осадили укрепления Сечи. Однако запорожцы оборонялись достаточно умело и даже смогли захватить некоторое количество пленных, которые были впоследствии жестоко убиты. Однако казачий полковник Игнат Галаган, который был знаком с системой обороны Сечи, помог русским войскам взять крепость штурмом. Она была сожжена, 156 запорожцев казнено.
По Сечи был нанесен сокрушительный удар, однако значительная часть сечевиков оставалась при оружии и после разгрома шведских войск под Полтавой переместилась на Херсонщину, где в районе впадения реки Каменки в Днепр была основана новая Сечь. Однако вскоре и новая Сечь была уничтожена войсковыми подразделениями под командованием подконтрольного России гетмана Скоропадского и генерала Бутурлина. Остатки запорожцев отступили на территорию, контролировавшуюся Османской Турцией, и попытались основать там новую Сечь, но сразу же столкнулись с противодействием со стороны местного тюркского населения. В результате, старшина подала просьбу Петру I дозволить казакам вернуться в пределы Российской империи. Без России запорожцы, как оказалось, существовать не могли. Однако Петр, как человек жесткий, запорожцам отказал и лишь в годы правления императрицы Анны Иоанновны, казакам удалось вернуть себе российское подданство. Но, несмотря на возвращение в российское подданство, было очевидно, что исторически Запорожская Сечь себя изжила. В России утвердилась абсолютистская монархия, в рамках которой не было места автономному квазигосударственному образованию, каким являлось запорожское гетманство. Недовольство центральной власти поведением запорожцев усилилось в годы правления Екатерины II. Прежде всего, в 1764 г. Екатерина издала указ об упразднении гетманства в Малороссии и назначила генерал-губернатором Малороссии графа П.А. Румянцева – Задунайского. Примечательно, что малороссийское население восприняло происходящие изменения в политико-административном устройстве региона скорее положительно, поскольку устало от притеснений и поборов со стороны гетмана и старшины.
Казачество оставалось потенциально опасной для социального порядка частью населения Российской империи, поскольку традиции вольницы создавали почву для распространения антиправительственных настроений в случае малейшего наступления на права «вольных казаков». Когда вспыхнуло восстание Емельяна Пугачева, царское правительство усомнилось в лояльности и запорожских казаков. Хотя запорожцы Пугачева не поддержали и на его стороне в массе своей не выступили, Екатерина II считала, что в случае повторения подобных восстаний вооруженная и взрывоопасная масса казаков может выступить против центральной власти. Тем более, что рядовые казаки были недовольны политикой укрепления центральной власти в Малороссии, а некоторые из них, несмотря на отказ большинства запорожцев от поддержки Пугачева, все же принимали участие в восстании. Для императрицы, боявшейся повторения восстания казаков, только уже в Малороссии, это оказалось достаточно. Она относилась с подозрением ко всем казачьим войскам, но Запорожская Сечь вызывала у царицы наибольшие опасения. Кроме того, Запорожская Сечь в рассматриваемое время практически потеряла свое «прикладное» военно-политическое значение. Границы Российской империи сдвигались на юг и юго-запад, потребность в казаках на территории Малороссии отпадала. В отсутствии постоянной ратной службы казаки становились вредным и опасным сословием, поскольку не расходовали свой «пассионарный» потенциал. Между тем, потребность в боеспособных контингентах, несущих пограничную службу, появлялась на новых рубежах Российской империи, в том числе и на Кавказе, а сил донского казачества для защиты кавказских границ Российской империи было явно недостаточно. Еще один фактор, способствовавший принятию решения о роспуске Запорожской Сечи, был связан с ее реакционной ролью для социально-экономического развития Малороссии и Новороссии. Средневековое по своей сути военно-политическое образование запорожских казаков создавало препятствия для роста экономики, поскольку казаки терроризировали колонистов – сербов, болгар, валахов, греков, которыми императрица стремилась населить малонаселенные земли Новороссии. С большим трудом русским властям удавалось привлекать колонистов из числа представителей восточноевропейских православных народов, поскольку далеко не каждый был готов ехать в «Дикое поле», нехорошая слава о котором сохранялась в Европе со времен Средневековья. И действия казаков, которые грабили колонистов и поджигали их усадьбы, стремясь выжить с «исконно казачьей земли», прямо мешали царской политике по заселению новороссийских земель.
Операция генерала Текели
После того, как в 1774 г. был заключен Кучук-Кайнарджийский мирный договор, и Россия получила выход к Черному морю, военно-политическая потребность в существовании Запорожской Сечи окончательно потеряла смысл. Естественно, что императрица и ее окружение задумались о необходимости роспуска Запорожской Сечи – отнюдь не из-за мифического стремления «уничтожить основы украинского самоуправления», как сегодня пытаются подать события 240-летней давности украинские историки, а по причине отсутствия военно-политической целесообразности дальнейшего существования вооруженного автономного образования на территории Российской империи. С другой стороны, Запорожская Сечь, в условиях общеевропейской тенденции к укреплению института государства, не смогла бы существовать как независимое или автономное образование. Не подчинила бы Запорожскую Сечь Российская империя – казаки и их земли оказались бы под властью Османской империи. Да и экономическому развитию малороссийских земель не способствовало сохранение архаичной структуры, представители которой не гнушались и разбойничьими действиями по отношению к торговым караванам.
Подготовка к роспуску Запорожской Сечи началась еще до публикации манифеста «Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к Новороссийской губернии». 5 июня 1775 г. генерал-поручик Петр Текели получил приказ, вместе с соединениями генерал-майора Федора Чобры, выдвинуться к Запорожью. Всего под командованием Текели сосредоточилось 50 конных полков гусар, валахов, венгров и донских казаков, а также 10 тыс. пехотинцев. Поскольку запорожские казаки праздновали зеленые святки, войскам Текели удалось без единого выстрела занять укрепления запорожцев. Генерал-поручик Текели дал кошевому атаману Петру Калнышевскому два часа на принятие решения, после чего последний собрал старшину казачества. На собрании было решено сдать Запорожскую Сечь, поскольку сопротивление против 50 полков регулярной армии было практически бессмысленным. Однако Калнышевскому пришлось долго уговаривать рядовых казаков не вступать в столкновение с русской армией. В конечном итоге, казаки покинули Сечь, после чего артиллерия корпуса Текели уничтожила пустую казачью крепость. Так закончилось существование Запорожской Сечи. Генерал-поручик Текели за проведение победоносной операции был награжден высокой государственной наградой – орденом Св. Александра Невского. Большая часть казаков после роспуска Сечи осталась на территории Малороссии. Петр Калнышевский, Павел Головатый и Иван Глоба были арестованы и сосланы в различные монастыри за измену царскому правительству. При этом Калнышевский, оказавшийся на Соловках, прожил там до 112 лет. Часть категорических противников российского подданства перебралась на территорию, подконтрольную Османской империи, где разместилась в дельте р. Дунай и получила разрешение от турецкого султана на создание Задунайской Сечи. В ответ на благосклонность Порты казаки обязались предоставлять пятитысячное войско для выполнения приказов султана, после чего участвовали в карательных операциях против периодически восстающих греков, болгар и сербов. Таким образом, «свободолюбивые» и всячески стремившиеся подчеркнуть свое православное вероисповедание сечевики превратились в карателей султана и подавляли собственных единоверцев – балканских христиан. Примечательно, что спустя столетие после роспуска Сечи полк из задунайских казаков, общей численностью в 1400 офицеров и казаков, принимал участие в Крымской войне, хотя и не вступал в прямые столкновения с русскими войсками.
Переселение на Кубань и служба России
Вместе с тем, никакой речи об уничтожении запорожского казачества и даже об его «рассеивании» по бескрайним землям Российской империи, речь не шла. Лояльная Российской империи часть запорожского казачества, общей численностью в 12 тыс. человек, после роспуска Сечи получила возможность поступать на русскую военную службу – в драгунские и гусарские полки российской армии. При этом старшине предоставлялось дворянство – то есть, ни о какой реальной дискриминации запорожцев в Российской империи речь не шла. Конечно, в частях регулярной армии привыкшим к вольнице казакам приходилось не сладко, поэтому они уходили со службы. В 1787 г. старшины казаков подали прошение императрице Екатерине, в котором изъявляли желание продолжать службу и защищать южные рубежи Российской империи от угроз со стороны Османской Турции. По поручению императрицы созданием нового войска занялся прославленный полководец Александр Суворов, который 27 февраля 1788 г. принял присягу «Войска верных запорожцев». Старшинам войска были вручены знамена и флаги, конфискованные во время роспуска Сечи. В 1790 г., спустя два года после создания, Войско верных запорожцев было переименовано в Черноморское казачье войско. После окончания очередной русско-турецкой войны 1787-1792 гг., Черноморскому казачьему войску в знак признательности за доблесть, проявленную в боях против турок, было выделено для размещения левобережье Кубани. В том же 1792 г. началось заселение кубанских земель бывшими запорожскими казаками. Всего на Кубань переселилось более 26 тысяч человек. Было заложено 40 куренных селений, 38 из которых получили старые, запорожские названия. Фактически, Запорожская Сечь, только уже подконтрольная державе российской, была воспроизведена на кубанской земле – под именем Черноморского и Азовского, а затем - Кубанского казачьего войска.
На новом месте жительства казаки могли продолжить привычную службу в качестве стражей российской границы, только основными противниками здесь становились ногайцы и кавказские горцы. Таким образом, мы видим, что за свою службу государю большая часть бывших запорожцев была награждена кубанской землей, куда более благодатной, чем земли Малороссии. Кроме того, казаки получили возможность и дальше существовать в качестве автономного Черноморского казачьего войска, сохраняя свои обычаи и образ жизни. Где здесь «геноцид» и «дискриминация», о которых пишут современные украинские авторы националистического толка? Более того, репрессиям не подверглась и та часть «перебежчиков» - задунайских казаков, которая в 1828 г., пресытившись жизнью под властью турецких султанов, попросилась обратно в российское подданство. На поданное прошение кошевого атамана Йосипа Гладкого император Николай I ответил утвердительно и разрешил задунайским казакам вернуться в российское подданство, после чего из них было сформировано Азовское казачье войско, просуществовавшее до 1860 г. и игравшее важную роль в береговой охране Кавказа. После 1860 г. Азовское войско все же было расформировано, а его казаки переселены на Кубань и включены в состав Кубанского казачьего войска, сформированного на основе Черноморского казачьего войска, Кубанского и Хоперского полков Кавказского линейного войска. Дальнейшая история Кубанского казачества – это история героической службы России. Кубанские казаки участвовали в большинстве войн и конфликтов Российской империи, а затем и Советского Союза. Герои – кубанцы принимали участие в Параде Победы на Красной площади в 1945 году. Рассказывать о подвигах кубанских казаков в русско-турецких войнах, Первой мировой войне, Великой Отечественной войне, о героическом пути наших современников, прошедших Афганистан и Чечню, другие «горячие точки» на территории ближнего и дальнего зарубежья, можно бесконечно. Несмотря на то, что на Кубани до сих пор сохраняются малороссийские традиции и даже язык, центробежные и русофобские тенденции так и не получили распространения среди потомков запорожских казаков. В годы Великой Отечественной войны предатели из числа казачьей верхушки, эмигрировавшей после поражения белых в Гражданской войне в Европу, тщетно пытались поднять казачество против советской власти. Действительно, казаки много претерпели в годы Гражданской войны и позже – в 1920-е - 1930-е гг., когда советское руководство проводило политику расказачивания. Однако даже ужасы расказачивания не заставили большую часть казаков предать Россию – если на стороне вермахта сражалось два корпуса, укомплектованных казаками, то в рядах Советской Армии сражалось 17 казачьих корпусов, и это не считая казаков, служивших во всех родах войск и на флоте. Попытки украинских националистов распространить свою пропаганду на территорию Кубани, где в станицах до сих пор говорят фактически на малороссийском наречии, не увенчались успехом ни в годы Гражданской войны, ни во время немецко-фашистской оккупации, ни в постсоветский период отечественной истории. Зато на самой Украине появилось множество казачьих организаций, непонятно откуда взявшихся «гетманов» и «атаманов», возводящих свои родословные к запорожским сечевикам и размышляющих о кардинальных отличиях запорожцев от русских, об уникальной традиции самоуправления и «имперском геноциде» России, якобы уничтожившей демократическую и свободолюбивую общность запорожцев.
Запорожская Сечь и украинский национализм
Миф о Запорожской Сечи стал основополагающим конструктом концепции украинского национализма. Дело в том, что если не обращаться к древнерусским княжествам, Запорожская Сечь была единственным независимым славянским политическим образованием на территории современной Украины, существовавшим в Позднее Средневековье и Новое время. Попросту – украинским националистам просто негде брать примеры суверенной украинской государственности, поэтому не остается иного выхода, как паразитировать на истории Запорожской Сечи.
- Майдан в Киеве. Это современные "запорожские казаки"
Конфликты между Россией и отдельными гетманами Запорожской Сечи тенденциозными украинскими исследователями были выданы за примеры «русско-украинских войн», в которых «азиатской Московии» противостояла самоуправляемая, демократичная Сечь. На самом деле, и суверенитет Сечи был весьма условен – запорожские казаки метались между Речью Посполитой и Османской империей, Россией и Швецией, опять между Россией и Османской империей, выискивая более выгодных покровителей. Да, воинских качеств и доблести запорожцам было не занимать, но с другой стороны – достаточно ли этого для строительства действительно суверенного и процветающего государства? Как показала практика – нет. Запорожская Сечь оставалась архаичной военной демократией, не способной организовать полноценную экономику и консервировавшей на малороссийских землях отсталость. Более того – запорожские казаки своими грабительскими походами сами препятствовали экономическому развитию региона и, как любая подобная общность, были обречены. Российская империя поступила с ними максимально гуманно, поскольку если бы история повернулась по-другому, и земли запорожцев оказались бы в составе той же Османской Турции или даже Швеции, вполне вероятно, что о запорожских казаках остались бы только воспоминания. Султан или король могли бы просто физически уничтожить вольнолюбивых запорожцев, а уж кем заселить благодатные земли Малороссии – нашли бы. Здравомыслящая часть запорожского казачества прекрасно понимала это и видела свое будущее исключительно вместе с Россией. Общность языка и православной веры способствовала осознанию единства с русским миром, пусть несмотря и на очевидные различия в образе жизни, повседневном быте и культуре великороссов и запорожцев.
Однако, уже в ХХ веке, украинский национализм, взращиваемый австро-венгерскими и германскими политическими кругами, а затем – Великобританией и США, взял на вооружение миф о запорожском казачестве. С другой стороны, культивированию этого мифа способствовала национальная политика советского государства. Фактически именно в СССР были созданы окончательные границы размежевания великороссов и малороссов – посредством проводимой политики «украинизации», заключавшейся не только в создании Украины как политического образования, в том числе включившего в себя земли, никогда не принадлежавшие к числу малороссийских, но и в утверждении всевозможных мифов, искажавших подлинную историю малороссийских земель и их населения.
Как отметил в свое время Н.Ульянов, «когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению церковнославянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства, и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского Государства, во время и после его существования. Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, меняют традиционные оценки героев событий прошлого. Все это означает не понимание и не утверждение, а искоренение национальной души» (Ульянов Н. Происхождение украинского национализма. Мадрид, 1966 ). Эти слова вполне применимы и к политическим спекуляциям вокруг истории Запорожской Сечи. Украинские националисты постарались забыть все, что связывало запорожское казачество с Россией. Сам путь запорожских казаков в украинской националистической литературе удивительным образом завершается после Манифеста Екатерины о роспуске Запорожской Сечи. Два с половиной столетия последующего существования прямых потомков запорожских казаков – их кровных родственников, внуков и правнуков, в составе российского государства, игнорируется полностью.
- Герои Кубани - настоящие казаки, Защитники Родины
Между тем, кубанское казачество совершило на службе России куда больше подвигов, чем предки – запорожцы. Нельзя без трепета смотреть на стройные ряды кубанских казаков в черкесках – тех самых воинов, что завоевывали для России черноморское побережье Кавказа, блюли порядок на южных рубежах Российской империи, героически сражались во всех войнах, которые вела страна в XIX – XX вв. Кубанское казачество сыграло важную роль в обеспечении общественного порядка при воссоединении Крыма с Россией в 2014 г. Не остались кубанцы в стороне и от событий в Новороссии. Противостояние русского мира и его злейших врагов, развернувшееся на землях Новороссии, окончательно подтвердило верность России подлинных казаков Дона и Кубани.
