Знакомство с советскими африканистами
В 1984 г. я проходил трехмесячную стажировку как университетский преподаватель при Институте стран Азии и Африки в МГУ. Круг моих знакомых среди африканистов постоянно расширялся. Несколько раз я встречался с известными африканистами: Давидсоном А.Б., автором замечательных книг о Южной Африке, с Городновым В.П., Хазановым А.М. и другими. Постоянно общался с сотрудниками Института Африки и Советского Комитета солидарности со странами Азии и Африки. В своих учебных лекциях в СГУ и публичных лекциях, которые я читал в Университете марксизма-ленинизма при Крымском обкоме партии я подробно рассказывал о ходе борьбы африканских народов против расистских режимов на юге Африки.
В 1985 г. мне позвонил из Москвы Шубин В. Г. Мы с ним служили переводчиками в Египте в 1962-1969 гг. Он сообщил, что в одном из санаториев ЦК КПСС в Крыму отдыхает Тойво Йа-Тойво, герой намибийского освободительного движения. (Ныне Шубин В.Г. профессор, заместитель директора Института Африки РАН, доктор исторических наук. Автор нескольких монографий. В 1969—1979 гг. был референтом, заведующим сектором, затем отдела Советского комитета солидарности стран Азии и Африки. В 1982—1991 гг. работал в Международном отделе ЦК КПСС)
– Ты же писал об этом герое в своих статьях и в диссертации. Не хочешь ли ты с ним увидится?
– О чем разговор! Конечно хочу. Только что опубликован мой очерк о племенном вожде Мандуме, герое борьбы с колонизаторами в журнале «Звезда Востока».
– Мы знаем. Поздравляю!
– Теперь я с удовольствием написал бы очерк о Тойво Йа-Тойво.
– Тогда запиши телефоны санатория. Я обещал Тойво встречу с тобой, провожая его в Крым. Мы пригласили его для поправки здоровья сразу после того, как его выпустили на свободу. Думаю, он ждет тебя.
Имя Нельсона Манделы (1918-2013), южноафриканского героя, бескомпромиссного борца с режимом апартеида, узника фашистских каторжной тюрьмы на острове Роббен под Кейптауном в течение 27 лет, а затем первого «черного» президента, знает весь мир, как знают имя Махатмы Ганди, борца с английским колониализмом в Индии, как знают имя Лютера Кинга, борца против расовой сегрегации в США.
В 1961 г. Мандела возглавил вооруженное крыло Африканского Национального Конгресса, основанного в 1912 и действовавшего в подполье в 1960—1990 гг. Провозгласил своей целью ликвидацию режима апартеида, борьбу за демократическое переустройство южноафриканского общества. В 1962 г. он спустя уехал в Алжир, где в то время создавались военные лагеря для подготовки бойцов антиколониальных движений из различных стран Африки. За организацию актов саботажа и вооружённого сопротивления властям в 1964 г. был арестован и приговорён к пожизненному заключению. Кампания в его защиту приобрела широкие масштабы и превратилась в международную борьбу за отмену апартеида и изменение политической системы ЮАР. В 1990 г. Мандела вышел на свободу.
Имя намибийского борца с южноафриканским расистско-колониальным режимом известно меньше. Он провел 18 лет на острове Роббен (вместе с Н. Манделой) за своё участие в борьбе намибийского народа за независимость.
Тойво Йа-Тойво в Крыму
За окнами крымского санатория светило ласковое солнце, зеленели кипарисы на берегу Черного моря. Я приехал в гости к Тойво.
Мы познакомились. Я рассказал о себе: принимал участие в подготовке партизан для народно-освободительных армий Юга Африки, работал с намибийскими патриотами, знаком с обоими сыновьями С. Нуйома (они оба учились в СССР), встречался с лидерами национально-освободительных движений, в том числе с Нуйомой (он не раз бывал в Перевальном). Опубликовал ряд статей о милитаризации ЮАР и Намибии, о расистской системе образования, о героях Намибии. Перевел книгу намибийца Виньи Ндади о первых годах становления рабочего движения в Намибии. Она опубликована в советском журнале «Иностранная литература».
1985 г. С Тойво-Я-Тойво в Крыму
Время и тяжелые лишения изменили внешний облик Тойво, знакомый мне по фотографиям середины 1960-х. Лицо избороздили морщины, поседели густые курчавые волосы и бородка. И все же он, стройный, подтянутый, с внимательными, добрыми глазами, выглядит, пожалуй, моложе своих лет.
– В Советском Союзе знают имена борцов за свободу в Африке, например, о Мандуме, – я показал ему номер советского журнала «Звезда Востока» с очерком о Мандуме.
Мандуме был вождем крупного и сильного племени овамбо. В 1917 г. португальские и южноафриканские колонизаторы напали на овамбо. Хотели покорить боевой и смелый народ. Другие племена не поддержали овамбо. Сражение было коротким. Колонизаторы перебили сотни африканцев, а после боя их труп облили бензином и сожгли. Мандуме погиб в бою и стал легендой.
– А кто вам ее рассказал?
– Ваши соотечественники, учившиеся в военном учебном центре созданном на этой Крымской земле почти двадцать лет назад. А теперь расскажите о себе, – попросил я его.
Не спешен был его рассказ о давних и недавних событиях в Намибии.
В 1957 г. ГА ООН учредила комитет «добрых услуг», целью которого было изучение положения африканцев в Юго-Западной Африке (ЮЗА, Намибии). Расистам и ТНК почти удалось уломать членов комитета разделить ЮЗА на две части: включить в систему международной опеки только густонаселенные районы северных резерватов, остальную территорию, на которой ТНК добывали алмазы, редкие металлы, передать ЮАС в качестве пятой ее провинции. И в это время в ООН поступила кассета с обращением Тойво к Генеральной Ассамблее. В своем обращении он сообщал, что расисты превратили ЮЗА в свою колонию, что вместе с западными корпорациями они хищнически грабят ее природные богатства, что коренные жители низведены до положения рабов на собственной земле. Его письмо было оглашено на заседании комиссии и приобщено к делу.
Разгневанные южноафриканские власти немедленно отомстили «умнику»: Тойво был выдворен из ЮАС. Вернувшись в Овамболенд, он вновь занялся организационной работой и создал Народную организацию Овамболенда. Ее председателем был избран Сэм Нуйома.
10 декабря 1959 г. расисты расстреляли мирную демонстрацию африканцев, протестовавших против их насильственного переселения в «черное гетто» в пригороде Кататуре. Этот день для Намибии стал такой же кровавой вехой, как шарпевилльский расстрел мирной демонстрации африканцев в Южно-Африканском Союзе 21 марта 1960 г.
События в Виндхуке показали, во-первых, что вожди племен не способны руководить борьбой масс, противостоять расколу черных, цветных, белых. Во-вторых, выявились разногласия между молодыми политическими группировками африканцев. Для их сплочения было необходимо создать единый фронт. Им стала Народная организация ЮЗА (СВАПО). Создание ее было провозглашено 19 апреля 1961 г.
Южноафриканской администрации предложила СВАПО провести переговоры, однако та отказалась сесть за стол переговоров с африканскими организациями, отказывавшихся выполнять соответствующие резолюции ГА ООН по Намибии. Исполком СВАПО принял решение начать подготовку к вооруженной борьбе за независимость своей родины. Иного выхода не было. Партизан посылали на учебу в арабские страны, в частности, в Египет. Первые подготовленные партизаны вернулись в Намибию в 1964 г., а в следующем году, как мы знаем, по просьбе ОАЕ открылся Крымский военный центр в Перевальном.
Летом 1966 г. Международный Суд в Гааге после нескончаемо долгих дискуссий отклонил иск Либерии и Эфиопии передать Намибию под опеку ООН. 26 августа партизаны СВАПО ответили на это решение атакой на южноафриканский гарнизон в Овамболенде. Наступил новый этап борьбы за независимость Намибии. А девятого сентября Тойво был арестован расистскими властями...
Я не решался лишний раз травмировать собеседника вопросами о зверских пытках и унижениях, которым подвергались он и захваченные в плен намибийские партизаны. Я знал, что Тойво избили и увезли в ЮАС. Там, в камере, завязали ему глаза, подвесили к трубе с горячей водой за наручники и стали пытать электрическим током. Мучения продолжались почти четверо суток. Один из палачей иронизировал:
– Ну где же твоя ООН? Здесь, в Претории, мы сотворим с тобой, что захотим. Мы сделаем из тебя другого человека!
Не сделали! Не из Тойво, не из Манделы. Садисты заблуждались. Сломить волю мужественных борцов было не в их силах. Судебный процесс над намибийскими патриотами растянулся на два года. На заключительном заседании от имени осужденных выступил Тойво Йа-Тойво. В своей речи он говорил: «Мы намибийцы, а не южноафриканцы. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем мы не признаем вашего права управлять нами, писать для нас законы, считать нашу страну своей, а себя – нашими господами... Я много лет служу СВАПО. Это обыкновенная политическая организация. Но вот пришел момент, когда мы оказались лицом к лицу на поле битвы. Я не отвечаю за военную подготовку населения». Может быть, мы поступили опрометчиво, вступив в борьбу против сильной Южной Африки, когда мы еще так слабы. Я не мог отказать в помощи партизанам, когда пришло время».
Разве его речь, его мужество, смелость, свободолюбие не легенда?
Как Мандуме, Тойво призывал намибийцев к единству, к борьбе до полной победы. В моем архиве хранились первые публикации его речи на суде и другие документы СВАПО, подаренные мне намибийскими партизанами. Я привез на встречу некоторые из них. Тойво и интересом их стал рассматривать.
– Некоторые документы, например, этот – список 37 «террористов», приговоренных вместе с Тойво к длительным срокам тюремного заключения – я вижу впервые, – сообщил он мне.
– А не можете вы отметить имена тех, кто еще томиться в южноафриканских застенках?
– Конечно, – их оказалось восемнадцать. – Трое умерли. Два вышли на свободу и отошли от борьбы.
– А как сложилась судьба некоторых политических деятелей, начинавших борьбу с расистами вместе с вами?
– По-разному. Например, Мбурумба Керина из племени гереро, долго жил в Америке. Женился на американке. Недавно прибыл в Намибию по приглашению расистских властей в 1975 г. Они присылала его ко мне в тюрьму. Он звал меня к сотрудничеству с расистами. Рассчитывал, что я не знаю обстановки в Намибии и соглашусь на участие в марионеточном фарсе в обмен на свободу. Я отказался и просидел еще семь лет на острове Роббен.
– А почему они выпустили вас в на свободу в 1984 г.?
– Думаю, они предполагали, что им удастся усыпить бдительность соседних африканских государств, чтобы засвидетельствовать свою «добрую волю» на переговорах с дипломатами Анголы, Мозамбика и представителями СВАПО.
– А вы?
– А я осудил внешнеполитические маневры ЮАР. Товарищи по партии избрали меня генеральным секретарем СВАПО. Я поехал в Лондон на международную конференцию по Намибии «Сто лет иностранной оккупации – сто лет борьбы».
– Вы, конечно, выступили в Лондоне?
– Конечно, и заявил, что представленные здесь документы разоблачают бесстыдное сотрудничество мирового империализма с расистским режимом ЮАР, пытающимся запугать намибийский народ; что мы будем вести справедливую борьбу за подлинную независимость Намибии.
Мы проговорили с Тойво несколько часов. Уже под вечер мы вышли с ним на улицу. Воздух пьянил свежестью. Рощицу на склоне горы только что омыл легкий дождь. Переливалось в косых солнечных лучах бирюзовое под вечер Черное море.
Прощаясь с Тойво, я пожелал ему успехов на дипломатическом фронте, на котором СВАПО тоже ковало свою победу.
Лагеря беженцев в Анголе
В 1986 г. Советский Комитет Солидарности со странами Азии и Африки включил меня, доцента СГУ, в состав делегации, посетившей лагеря беженцев из Намибии и ЮАР, созданные в Замбии, Анголе и Танзании по решению Организации Африканского Единства. Делегацию возглавлял министр иностранных дел Литовской ССР Витаутас Зенкявичюс, низенький толстенький литовец, шутник и любитель пропустить рюмочку-другую после работы. Он прихватил с собой ящик "Столичной" и "Литовской" водки, и мы угощали ею африканцев, посольских работников, сопровождавших нас в Анголе, Замбии и Танзании. «Классный мужик» – характеризовал его Вячеслав Тетёкин, сотрудник Комитета солидарности, на которого были возложены все организационные вопросы поездки. (В 1981-1996 гг. Вячеслав работал в Советском Комитете солидарности стран Азии и Африки, занимался вопросами поддержки национально-освободительных движений Юга Африки. Ныне он депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ от КПРФ).
«Классный» значит добрый, веселый, мудрый. Таким он запомнился мне. Из крестьян, комсомолец, коммунист, советский с головы до пят человек. Мы с Вячеславом быстро сошлись с ним.
В центре министр иностранных дел Литовской ССР Витаутас Зенкявичюс, слева - Вячеслав Тётёкин, сотрудник Советского Комитета Солидарности Азии и Африки
Мы летели в Африку в дни, когда пресса сообщила о гибели Саморы Машела, президента Мозамбика, в авиационной катастрофе после визита в Замбию. Самолет С. Машела, пилотируемый советским экипажем, разбился на территории ЮАР. Мы не сомневались в том, что эта катастрофа была террористическим актом.
Позже Международная комиссия, расследовавшая катастрофу, пришла к заключению, что ее причиной была ошибка пилота. Советские представители представили альтернативное мнение в Международную организацию гражданской авиации: крушение произошло в результате диверсии; спецслужбы ЮАР установили ложный радиомаяк; самолет сбился с курса и врезался в гору.
Однако, как (в ноябре 2009 г.) сообщала Википедия, «в 2004 г. бывший сотрудник спецслужб ЮАР Лоу заявил о причастности южноафриканского правительства и бывшего президента страны Боты к гибели мозамбикского лидера. По его словам, после авиакатастрофы Машел был ещё жив и ему была сделана смертельная инъекция». Рано или поздно тайное всегда становиться явным.
Готовилась встреча генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева с лидером АНК Оливером Тамбо в Москве и перед нами была поставлена задача определить какую материальную помощь лагерям намибийских и южноафриканских беженцев, СВАПО, АНК может оказать Советский Союз. Тогда мы еще верили в перестройку, боролись за трезвость и не подозревали, что не пройдет и четырех лет, как Горбачев разрушит содружество социалистических стран и предаст нашу родину СССР и войдет в историю России как предатель, враг русского народа и России.
Запомнился мне ночной перелет из Москвы в Луанду, столицу Анголы. Я не привык спать в самолете и поэтому стараюсь выбрать кресло возле иллюминатора, чтобы любоваться облаками, проплывающими подо мною, и чтобы видеть далекую и грешную землю, по которой ползают, скачут, двигаются люди и на которой простые трудяги выращивают хлеб, пасут скот, строят дома, заводы дороги и мосты, защищают свои отчества от агрессоров; а паразиты жируют, бездельничают, эксплуатируют, унижают, грабят трудящихся и другие нации, ведут войны за господство над миром и навязывают им свою волю.
Я всматривался в черную ночь и только яркие звезды. Переводил взгляд на землю и с любопытством рассматривал сети крохотных паутинок электрических огоньков, символ новой жизни и свободы, которые пришли в Африку после Второй мировой войны на волне победы мирового социализма и прогрессивного человечества над европейским фашизмом. Тогда я был уверен, что бескорыстная помощь стран социалистического содружества народам, освободившимся от ига европейского колониализм, поможет им пройти некапиталистическим путем к социализму, избежать уродства и язвы буржуазного общественного устройства, вырвать богатства и власть у племенных вождей и феодалов, установить демократические режимы для африканских трудящихся и вырваться из крепких объятий кучки американо-европейских мироедов.
Где-то там, на просторах Восточной и Южной Африки живут тысячи африканцев, которые помнят Перевальное, Симферополь, крымские колхозы, школы, нас, советских офицеров, обучавшим их методам партизанской борьбы с евроколониализмом, расизмом, апартеидом. Освободительные войны в Гвинее-Бисау, Анголе и Мозамбике завершились победой. Партизаны вернулись домой с победой, женились, растят детей и рассказывают им о своей учебе за границей – в солнечном Крыму, о первой стране социализма, в которой не было колонизаторов, которую не грабили иностранные транснациональные корпорации, в которой все богатства страны принадлежали трудящимся и не было толстосумов и мироедов, в которой все были равны – и белые и черные, мужчины и женщины.
Тогда, в 1986 г., мое сердце переполнялось гордостью за советскую державу, за ее огромнейший вклад в дело освобождения Африки от ига евроколониализма и расизма, за то что в нем есть моя маленькая частичка вклада в общечеловеческое движение к свободе...
1986 г. Луанда. Ангола
В Луанду мы прилетели рано утром. Вот самолет слегка подпрыгнул и затем плавно покатился по посадочной полосе. Я смотрел в иллюминатор. Боже мой – разве бывает такая красная, как кирпич, земля! Она тянулась вдоль посадочной полосы и убегала за красные холмы и зеленые деревья, за горизонт.
Зал аэропорта невелик, но многолюден. Все перемешались – прилетающие, встречающие, улетающие.
Нас встречали два посольских работника и два ангольца, занимавшиеся связями с зарубежными общественными организациями. Нас повезли через весь город в международную гостиницу, стоявшую на безопасной косе, убегавшей далеко в Атлантический океан. В городе было неспокойно. По ночам иногда слышалась стрельба. Коса охранялась.
Улицы многолюдны: бедно одетые африканцы, ни одного белого лица; много военных, советских военных грузовиков и газиков с чернокожими водителями. Город жил серой военно-полевой жизнью.
Международная гостиница мало чем отличалась от советской провинциальной гостиницы. Питались в постоянно переполненном посетителями ресторане на первом этаже. Нам оставляли столик. Черные официанты обслуживали без задержки. В гостинице слышалась английская речь. Русских кроме нас в ней не было.
– Хорошо что вам организовано питание в гостинице. На деньги в Луанде купить или поесть – очень дорого, – объяснил крупный черноволосый посольский работник.
– А как же вы?
– У нас пайки. Снабжение идет из Союза морем. Везут военную технику, боеприпасы и продукты.
– А наши советники в войсках?
– Тоже получают пайки. И кубинцы получают пайки.
– Кубинцев много?
– Тысячи.
– А наших мало?
– Мало. В Луанде африканцы привыкли к белым лицам, а в глубинке каждый белый – враг. Его надо убить. Поэтому пришлось просить Фиделя Кастро прислать кубинских чернокожих военнослужащих. Они нашли общий язык с ангольцами.
– А португальцы остались в Анголе?
– Воюют на стороне Жонаса Савимби на юге страны. Савимби спекулирует алмазами. Его поддерживают ЮАР, Запад.
– А где живет русская жена президента Душ Сантоса после развода?
– Осталась в Анголе.
Президент Анголы закончил Бакинский институт нефти и газа и женился на русской девушке. Когда же его избрали президентом страны после смерти Аугустинью Нето, умершего от цирроза печени, руководство МПЛА поставило условие: он должен быть женат на ангольской женщине. Ему пришлось подчиниться. Он развелся с русской женой. Первый президент был женат на португалке, иностранке. Второй на русской. Вот и решили нарушить возникавшую традицию.
Больше мы не о чем не спрашивали. Мы знали, что в Анголе идет гражданская война, спровоцированная западными и южноафриканскими транснациональными корпорациями. Она не прекращалась до провозглашения независимости и усилилась после ее провозглашения. Сперва с территории Конго в страну вторглись банды ФНЛА во главе со Холденом Роберто. Правительственная армия Анголы нанесла решительный удар по бандам и надолго отбила у них охоту на новое вторжение. Х. Роберто был убит в боях. Затем на юге страны против законного правительства МПЛА выступил Жонас Савимби с армией, вооруженной ЮАР и укомплектованной черными и белыми наемниками, набранными в Европе, Америке, Родезии и ЮАР. Эта страшная война в самой богатой природными ресурсами стране Африки продолжалась много лет. Причина та же что в Египте при Насере – революционно-демократические реформы и национализация иностранной собственности. Весь международный сброд наемников и террористов питает банды, которые нанимают транснациональные корпорации для охраны своего воровского, нелегального бизнеса в этой многострадальной стране.
1986 г. В лагере намибийских беженцев. Ангола
Наша делегация встречалась с руководством АНК и Южно-Африканской коммунистической партии в Лусаке. Мы посетили лагеря южноафриканских и намибийских беженцев в Анголе. В руководстве каждого лагеря находились африканцы, которые проходили военную подготовку в Крымском учебном центре. Они подходили ко мне и с теплотой вспоминали офицеров, обучавших их военному делу и общественным дисциплинам.
Мы не посетили ни одной военной базы АНК и СВАПО. Они располагались в разных районах Анголы, в основном на юге. И там шла страшная война между патриотами юга Африки, кубинцами с одной стороны и расистской армией, дислоцированной ЮАР в Намибии и на юге Анголы и их марионеточных племенных армий с другой.
Советская помощь играла решающую роль и в защите ангольского революционного режима и борьбе намибийцев и южноафриканцев против расистских и марионеточных бантустанные «армий». Только на одной базе АНК в Анголе, как сообщалось в прессе спустя несколько лет, «находилось несколько танков и бронемашин, а также 2188 автоматов Калашникова, 272 пистолетов Макарова, 22 пулемета, 8 снайперских винтовок, 11575 кг тринитротолуола, 800 кг пластиковой взрывчатки и большое количество боеприпасов... Поставки АНК осуществлялись с 1963 г. и были полностью прекращены в 1990 г. Естественно, оружие поставлялось не в ЮАР, а в третьи страны (Танзания, Ангола)».
Общий объем поставок Народно-освободительной армии Намибии (СВАПО) «составил 157,3 миллиона рублей. Одних автоматов намибийцы получили несколько десятков тысяч штук, да еще 97 бронетранспортеров и несколько танков», – писал В. Тетёкин позднее в одной из своих статей.
В Луанде наша делегация посетила штаб-квартиру СВАПО. Шлагбаум, охрана с автоматами. Нас встретили и провели в приемную президента СВАПО Сэма Нуйомы. Мы сели в кресла, он – на диван. Выглядел он хорошо. Ангольцы сообщили нам, что Нуйома выезжает купаться на океан в любую погоду.
Нас представили. Я сообщил, что служил в Учебном военном центре в Крыму и обучал намибийских партизан общественным наукам, что когда он приезжал в тот центр, я однажды переводил его выступления перед офицерами, что я знаком с его сыновьями: со старшим, когда тот учился в Перевальном на военного фельдшера и с младшим, когда тот учился в МГУ.
Мы договорились с Тетёкиным, что я задам несколько вопросов президенту СВАПО, которые меня интересуют больше всего. Меня интересовали не столько проблема бантустанизации Намибии, ход вооруженной борьбы намибийского народа с оккупационным режимом ЮАР (я черпал эту информацию в СМИ), сколько работа и публикации Института ООН по Намибии.
Я знал, что этот Институт был создан ООН в 1976 г., в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи № 3296 (1974 г.) в Лусаке, столице Замбии. Один из аргументов отказа ЮАР передавать Намибию под управление ООН, то есть включить ее в систему Международной опеки ООН, сводился к тому, что эта территория настолько отсталая, что ее население не способно самостоятельно управлять своей страной. Так утверждали официальные лица режима апартеида, однако ничего не предпринималось, чтобы приступить к подготовке специалистов. Между тем за десять лет (1976-1986 гг.) Институт подготовил специалистов больше, чем ЮАР за 70 лет колониального правления. Кроме того, коллектив Института опубликовал ряд исследований. Одно из них – «Намибия: перспективы национальной реконструкции и развития» (Namibia: Perspectives for National Reconstruction and Development. Lusaka: United Nations Institute for Namibia, 1986, 1008 pp.).
Я попросил С. Нуйому подарить нам публикации этого Института. Они нам нужны были для дальнейшей работы по истории Намибии.
– Наши ангольские друзья сказали мне, что вы собираетесь из Луанды лететь в Лусаку и что ваш визит в Институт ООН уже запланирован. Я передам вашу просьбу директору Института. Имейте в виду: последний труд ученых этого Института очень тяжелый – больше тысячи страниц!
Действительно, когда мы посетили Институт ООН в Лусаке, директор подарил каждому члену делегации по объемному и тяжеловатому пакету публикаций ученых Института. В Лусакской гостинице я начал изучать толстый том и нашел в 27 главах этого коллективного труда интересные данные по всем областям жизни Намибии середины 1980-х.
Промышленность и сельское хозяйство развиты неравномерно и непропорционально. Колонизаторов интересовали лишь выгодные отрасли, приносящие сверхприбыли, – горнодобывающая, рыбоконсервная, каракулеводство и мясное животноводство. 90 процентов произведенной продукции экспортируется, 85 процентов необходимых товаров и продуктов питания, оборудования и машин импортируется в основном из ЮАР. Парадокс заключался в том, что Намибия вывозит почти все, что производит, и ввозит почти все, что производит (с. 62).
1986 г. В лагере намибийских беженцев в Танзании
В начале 1980-х в Намибии действовало 197 южноафриканских, 73 английских, 33 американских, 7 канадских, 6 французских, по 5 западногерманских и бельгийских компаний. Самые крупные грабители намибийских богатств – алмазодобывающая «Консолидейтед даймонд майнз оф Саут-Вест Африка» с капиталом ТНК Англии, Франции, ЮАР, «Россинг ураниум» с капиталом ТНК тех же стран, «Цумеб корпорэйшн» (ЮАР, США, Англия). Суммарно на эти три гиганта приходилось продукция, дававшей южноафриканскому оккупационному режиму 90 процентов валютных доходов (с. 292).
Товарное сельское хозяйство было сосредоточено в руках белых колонистов. По численности они составляли десять процентов населения, но они владели 60 процентов плодороднейшей земли и лучших пастбищ. На фермах колонистов, в которых производилось около 80 процентов товарной сельскохозяйственной продукции, было сосредоточено 90 процентов овец, 70 процентов крупного рогатого скота. В то же время Намибия была вынуждена ввозить более половины потребляемой муки, зерна, четверть молочной продукции и около 90 процентов других пищевых продуктов (с. 112-113).
Не напоминает ли Россия сегодня колониальную Намибию 1970-х годов?!
Еще в 1976 г. на своем втором съезде СВАПО обсудила вопрос о необходимости избрать некапиталистический путь развитая после освобождения страны от иностранного ига. Авторы монографии сравнили различные варианты возможного развития Намибии в будущем и наметили ближайшие задачи и основные стратегические перспективы после завоевания независимости.
Они расшифровали главные положения экономической и социальной политики руководства СВАПО: прекращение ограбления природных богатств со стороны ТНК, национализации собственности южноафриканских и других иностранных компаний, создание на этой основе государственного сектора экономике, национализация земли и организация кооперативов и фермерских хозяйств. Независимое государство ликвидирует бантустаны, расистскую систему образования, безработицу, разовьет отрасли тяжелой и легкой промышленности, построит новые дороги и т.д.
Разрабатываются ли планы подобных радикальных реформ для современной России, какие были разработаны по просьбе СВАПО для колониальной Намибии после ее освобождения от южноафриканского и расистского ига или капитализм и частная собственность навеки вечные?
В Колледже Свободы имени Соломона Махлангу
Тема расистской системы образования актуальна не только для ЮАР и Намибии. Один из идеологов и творцов южно-африканского апартеида объяснил цели расистского образования африканцев в ЮАР следующим образом: «каждый школьник-банту должен получить знания, приобрести практические навыки и усвоить нормы поведения, которые будут нужны и полезны ему самому, и вместе с тем пойдут на благо и его общине... Школа должна дать ему все, необходимое для того, чтобы он мог выполнять требования, которые поставит перед ним экономическая жизнь Южной Африки... Для него нет место в европейской общине, за исключением нескольких видов физической работы... По этой причине ему незачем давать образование, которое рассчитано на его ассимиляцию с европейской общиной». Он не должен находится в системе обучения, «которая вырывала бы его из собственной общины и только дезориентировала, открывая перед ним картину, рисующую солнечные пастбища европейской цивилизации, на которой ему запрещено пастись». (Апартеид. Правда о расизме в Южной Африке. Пер. с англ., М.: 1975, с. 50).
Короче говоря, образование и воспитание банту было рассчитано на то, чтобы оставлять африканцев малограмотными и невежественными людьми, слугами белых господ, покорных и смирных, и не посягающих на основы апартеида. Более половины африканских детей не ходили в школу в конце 70-х гг.
Расистская пропаганда пыталась навязать африканцам идеи расового превосходства белых и недоразвитости африканских детей. Зачем тратить деньги на школы, когда иностранным компаниям и белым поселенцам нужны только рабочие руки? Даже белые рабочие и мелкие служащие держали в доме слугу-африканца. 90 процентов коренных жителей жили ниже общепризнанного уровня бедности. Более 2,3 млн. африканских рабочих были безработными (не считая безработных в бантустанах). Детская смертность среди африканцев превышала 200, среди белых 20 детей на 1000 жителей.
Жилищные условия африканских трудящихся можно было назвать ужасными: в бантустанах они жили в краалях, примитивные постройках из подручных средств; в городах – в хижинах "дяди Тома", возведенных из картона, фанеры, кусков гофрированного железа, досок. Без водопровода и электричества. Апартеид разрушал африканские семьи.
В сельской местности, где африканцы работали на фермах белых колонистов, условия жизни и учебы детей были еще хуже, чем в пригородных районах. Там дети могли получать только начальное образование. Часто фермеры закрывали школы вообще. В бантустанах на обучение одного африканского ребенка затрачивалось средств в два раза меньше, чем в пригородах для африканцев. Один учитель приходился на 72 учащихся. Расистский режим заставлял учителей нести человеконенавистнические расовые идеи апартеида в массы молодежи.
Если марионеточные правители бантустанов создавали бантустанную систему образования в ЮАР, то Африканский Национальный Конгресс еще до победы в борьбе с апартеидом создал демократическую систему образования для африканцев с помощью независимых государств Африки в лагерях беженцев.
В Танзании у нас была запланирована поездка в Колледж Свободы имени Соломона Махлангу, известного героя восстания африканской молодежи в Соуэто. Махлангу был вынужден бежать за границу. Там он прошел военную подготовку, вернулся на родину и принял участие в вооруженной борьбе с расистским режимом. В одной из стычек с полицией был арестован. Его приговорили к смертной казни, и в апреле 1979 г. приговор был приведен в исполнение.
В колледже учились сироты погибших борцов против апартеида, дети, подростки, юноши и девушки из семей южноафриканских беженцев. Колледж был открыт по просьбе руководства АНК. Просьбу поддержали правительство Танзании, ОАЕ, социалистические страны. Преподавателями работали южноафриканские учителя, получившие образование в Англии, СССР, африканских университетах.
1986 г. В лагере беженцев из ЮАР
Возглавлял колледж Мохамед Тикли, индиец из ЮАР. В двадцать лет он уехал в Англию за знаниями, закончил Лондонский университет, работал учителем в английской школе. В 1982 г. руководство АНК пригласило его возглавить Колледж Свободы. Он приехал в Танзанию. В беседе с членами советской делегации он рассказал: «Нашей революции нужны борцы, кадры с высшим общим и специальным образованием, чтобы управлять страной, экономикой после уничтожения апартеида. Для этой цели и создан колледж».
Мы начали знакомство с центром с посещения нового здания детского сада. В нем воспитывалось 110 детей от трех до семи лет. В спальнях и игровых комнатах мы обратили внимание на советские детские игрушки. Их прислали в дар советские школьники.
В начальной школе обучалось более 270 детей. Всего учащихся в колледже более 600. Режим в школах строгий: подъем в шесть часов утра. В 7.30 начинались занятия. С перерывами они продолжались до трех часов. Три часа в неделю каждый школьник обязан посветить выполнению общественных работ по уборке территории школы или на строительстве, в зависимости от возраста.
Мы встретились с членами студенческого комитета, органа самоуправления. В него входили отличники и активисты. Все школьники изучали «Хартию Свободы», принятую АНК в 1955 г. В старших классах им преподавали курс обществоведения под названием «Развитие человеческого общества». Вечерами проводились политинформации о событиях в ЮАР и в мире. Учащиеся рассказали нам о своей учебе, о своих преподавателях. Они сообщили нам, что выпускники колледжа уезжали учиться за границу, в том числе в СССР.
Мы осмотрели также гараж, свинарник, зернохранилище, кормоцех, строившийся коровник. Посетили мастерские: швейную, обувную, мебельную, фотолабораторию. Все учащиеся занимаются общественно полезным трудом, проходят производственную практику и получают специальность. Продукция мастерских выдавалась бесплатно учащимся.
– Откуда вы получаете материалы? – спросил я.
– Доски из СССР, кожу и ткани – из Танзании, оборудование – из ГДР и Швеции.
– Обеспечивают ли подсобное хозяйство учащихся всем необходимым?
– Пока нет. Наладили производство свинины, бобов, сорго, маиса и подсолнечника.
– Мы встречали белых в вашем центре. Кто они?
– Добровольцы, учителя, агрономы, воспитатели, строители из ГДР, Кубы, Норвегии, Англии.
Такой вот Колледж Свободы, прообраз новой будущей школы в свободной от расизма ЮАР, мы посетили. Успешная работа Колледжа заставила руководство АНК подумать от открытии еще одного подобного, колледжа, рассчитанного на пять тысяч учащихся. Танзанийские власти выделили еще дну территорию неподалеку. Дороги, водопровод, электролинию подрядилась провести одна норвежская компания. Она уже приступила к работе. Новый колледж получил имя Рут Ферст, белой южноафриканки, прогрессивной журналистки, автора одной из первых книг о Намибии, убитой спецслужбами ЮАР.
Победы и поражения...
До развала мировой социалистической системы западными спецслужбами и предательства частью бывших советских и партийных работников СССР и социалистических государств Восточной Европы интересов трудящихся своих и освободившихся стран, до начала превращения постсоветских государств в антикоммунистические диктаторские режимы и сырьевые придатки международных транснациональных корпораций и прекращения любой помощи прогрессивным национально-освободительным движениям со стороны СССР и других социалистических стран оставалось менее трех лет. Запад уже знал, что произойдет в мире, СССР и на юге Африки в начале 90-х. Он начал менять политические декорации одиозные расистские режимы ради сохранения своей финансовой и экономической власти на юге континента. Политика колониального кнута была заменена политикой неоколониальной морковки.
Свободные выборы проводились в Намибии под контролем ООН уже в 1989 г. Большинство голосов на выборах получила СВАПО, единственный законный представитель намибийского народа. Намибии была предоставлена независимость. Сэм Нуйома был единогласно избран первым президентом страны и приведён к присяге 21 марта 1990 г.
В ЮАР уже в сентябре 1989 г. президентом страны избран Фредерик де Клерк. Он и стоявшая за его спиной буржуазия начали предпринимать активные действия по ликвидации системы апартеида. Под нажимом мировой общественности они были вынуждены отменить многие законы апартеида. Из тюрьмы был освобожден герой южноафриканского народа Нельсон Мандела. Уже в 1994 г. Запад провел первые в истории всеобщие выборы в стране. Как и следовало ожидать, победу на них одержал Африканский национальный конгресс. Президентом ЮАР был избран Нельсон Мандела.
Лишившись дипломатической, экономической, финансовой помощи социалистического лагеря, национальные лидеры были вынуждены проявить гибкость, поменять свою некапиталистическую ориентацию на буржуазную и принять неоколониальные правила игры, навязанные им западной корпорократией. После этого началось прославление заслуг Нельсона Манделы и других национальных лидеров, продолжающееся до настоящего времени. Вот почему на похороны бывшего "террориста", которого почти треть жизни продержали в тюремном заключении, слетелись руководители многих капиталистических государств.
Ряд выпускников 165 учебного центра ныне занимают высокие должности в правительствах, партийных органах и вооруженных силах африканских стран. Не сомневаюсь, что большинство африканцев, которые учились в нашем центре, помнят и рассказывают своим детям и внукам о Крыме, о советских офицерах, о СССР, где впервые они встретили белых людей, которые относились к ним как равным.
х х х
Прошли десятилетия. Сегодня задаю себе вопрос: чтобы я сказал при встречи своим бывшим состарившимся, как и я, курсантам, не понимающим, как так могло случиться, что та великая держава, в которой их научили побеждать колониальные армии португальских фашистов и южно-африканских расистов, исчезла с лица земли, и советские республики рассыпалась, как карточный домик, на враждебные друг другу государства, и превратились в обыкновенные колонии с косвенным правлением всё того же Запада?
Как так могло случиться, что руководители той великой державы своими руками уничтожили могучую и непобедимую советскую армию и отдали советскую территорию и богатства советского народа тем же самым транснациональным компаниям и банкам, терзающим столетиями Африку?
Как и почему это случилось? Но раз так это произошло, значит, что капитализм не был "загнивающим", а империализм – "умирающим", как нас учили. Значит ли это, что советский социализм был иллюзией, а обещаемый коммунизм – призраком, который два столетия бродит по планете и не в силах превратиться в реальность ни в Европе и Азии, ни в Африке и Америке?
Нет, не значит. Он не был иллюзией. "Советский социализм" не умер. Его убили дети и внуки тех "пламенных революционеров", которые больше всех кричали о социализме после 1917 г., а сегодня они кричат о преимуществах буржуазного либерализма и буржуазной демократии. Они убили не идею социальной справедливости, а забрали власть у советских трудящихся и ограбили трудящихся, отобрав у них их землю, их природные богатства, их заводы и фабрики, их социально-политические завоевания.
Новая российская буржуазная интеллигенция – космополитическая и русская – за редким исключением служит верой и правдой, как и большинство православных церковников, новому антинародному буржуазному режиму. Ей удается вносить разброд и шатания в среду русских национал-патриотов.
Напомнил бы я курсантам и о том, что некапиталистический, социалистический путь развития доказал на деле свою эффективность и миролюбие.
Социалистический Китай яркий тому пример. Буржуазная пропагандистская машины не способна ни отменить классовой борьбы и борьбы за национальное освобождение в человеческом обществе. Нет никакого сомнения в том, что трудящиеся всего мира и угнетенные народы планеты продолжат свою борьбу против безработицы, духовной деградации, за социальную справедливость, высокий уровень материальной и культурной жизни всего человечества...
Если вы приедете в Перевальное сегодня и поднимитесь в гору с остановки троллейбуса к военному городку, то увидите целый квартал пятиэтажек, выстроенных еще при советской власти для военнослужащих и их семей; разбитую, давно не ремонтированную дорогу; три воинские части украинских вооруженных сил.
Только пенсионеры в Перевальном еще помнят времена, когда можно было встретить идущих строем на полигон африканцев и арабов, в советской военной форме без знаков различий, когда служебные автобусы возили курсантов в гражданских костюмах по Крыму на экскурсии.
Сегодня в Перевальном, в Крыму не осталось ни одного следа той огромной работы, которую проводил коллектив 165-го Учебного центра в 1960-80-е годы.
У меня сохранились дружеские отношения со многими офицерами центра после увольнения в запас. Многих из них, кто был постарше меня на 10-15 лет, уже нет на этом свете. Еще лет десять назад я иногда встречал в кооперативном гараже отставного полковника Стрекозова. Он был единственным в центре веселым собирателем и замечательным рассказчиком русских и еврейских анекдотов. Меня удивляла его колоссальная память. Он мог рассказывать анекдоты часами, не повторяясь. При встречах он обязательно спрашивал меня:
– Ты не слышал самого последнего анекдота? – и начинал рассказывать один за другим несколько анекдотов, не всегда новых, но всегда веселых и оптимистичных.
