В июне 1968 г. всех шесть переводчиков, прилетевших с эскадрильей в Египет, заменили курсантами Военного института. Нас отправили служить в войска на Суэцкий канал. Канал разделял две армии – египетскую и оккупационные войска Израиля на Синае. Это был настоящий фронт с артобстрелами и бомбардировками.
К этому времени египетские войска уже были укомплектованы личным составом, вооружением, техникой, поступающими в срочном порядке из СССР. Полным ходом шла боевая подготовка подразделений, проводились боевые стрельбы, велось дооборудование боевых позиций.
Меня прикомандировали к группе советников при второй пехотной дивизии первого эшелона. Дивизия стояла на Суэцком канале. Семьям советских офицеров, направленных на Канал, выделяли квартиры в Каире в гостинице «Хелмия». Мне выделили квартиру на шестом этаже. Через неделю после моего перевода из Крыма прилетела жена с дочерью. Нам предстояло прожить в Каире еще три с лишним года.
Помню, первый раз я увидел Канал не с воздуха, а из автобуса во время поездки на экскурсию в Порт-Саид в декабре 1962 г. Мы ехали по дороге, бегущей вдоль канала. И вдруг, как нам показалось, прямо по пустыне двигался сухогруз с Советским флагом на мачте. Мы попросили шофера остановиться, выбежали из автобуса. Кричали и махали руками, пытаясь привлечь внимание наших моряков. На палубу вышли два матроса, потянулись, равнодушно посмотрели в нашу сторону и удалились. Откуда им было знать, что уже в начале 60-х сотни офицеров работали в египетской армии советниками и переводчиками.
Теперь Канал был мертв.
Началась служба в войсках – на Суэцком канале. Советники и переводчики ходили в арабской полевой форме без знаков различия и личного оружия. Наша группа базировалась в Исмаилии, городе на берегу озера Тимсах. Мы, как и арабские офицеры, находились на казарменном положении и жили в домиках в охраняемом районе, в котором до 1954 г. размещались британские войска.
Работать с советниками в войсках было намного интереснее, чем с летчиками. Здесь ты занят с утра до вечера. Наша группа при дивизии включала десять человек – семь советников и три переводчика.
Нашу группу возглавлял полковник герой Советского Союза Афанасьев Павел Александрович. Звезду Героя получил за форсирование Днепра. До войны был гражданским человеком. Заведовал клубом в райцентре после окончания техникума культуры. Началась война. Окончил краткосрочные офицерские курсы. Прошел всю войну. Участвовал в битве за Берлин. Был назначен начальником одной из районных комендатур в Берлине. В белом военном кителе с золотой Звездой на груди, любил выступать на концертах художественной самодеятельности. Читал стихи Твардовского и Симонова. Женщины, конечно, не могли не влюбляться в такого стройного майора с аристократическими чертами лица.
Потом Афанасьев закончил Академию им. Фрунзе. Прошел все должности до заместителя командира дивизии. С этой должности он прибыл в Египет. Нашел общий язык с подопечным командиром дивизии – генералом. Умел работать с подчиненными. Был «батей». Интеллигентный, умный, мудрый, тактичный профессионал. Рядом с ним я чувствовал себя защищенным в любых переделках, в которые мы не раз попадали. На войне, как на войне!
– Не верьте, если офицер утверждает, что в бою никогда не боялся. Врет. Все боятся. Всем жить хочется. Нельзя лезть на рожон, – учил он нас.
– И вы боялись?
– Конечно, бывали всякие опасные ситуации. Хотелось с головой закопаться в землю. Так человек устроен.
Работы было много: подготовка учений, контроль за боевой подготовкой, проводимой египетскими офицерами. Совещания, встречи с "подопечными" начальниками, с комдивом. ("подопечными" мы называли арабских офицеров и генералов, с которыми работали). Утром мы садились в «Газики», заезжали в штаб дивизии, согласовывали планы работы и отправлялись или в подразделения, или на учения, или на стрельбы, или на совещание в штаб второй армии, расположенный в Тель Кибире. Беседовали с командирами, контролировали подготовку к стрельбам, полевым учениям. Встречались с советниками, работавшими в бригадах, в подразделениях и частях резерва Главного командования, расположенных в нашем районе. Только на выходные мы выезжали автобусами к семьям в Каир. Дороги в Египте замечательные. Большая часть – асфальтированные, не то что в России.
Жены и дети ждали нас, скучали. Они выходили на улицу и встречали наши автобусы. Мы ужинали, садились в автобусы и ехали на военную советскую виллу в Гелиополис. Там смотрели советские фильмы, брали книги и журналы в библиотеке.
Жены беспокоились, если наши автобусы вдруг задерживались. Не случилось ли что с нами? Они начинали звонить дежурному офицеру в офис главного военного советника. Он их успокаивал: "Ждите, сейчас подъедут".
Напряженность усилилась, когда в 1969 г. израильская авиация начала наносить бомбовые удары по военным и гражданским объектам Египта, и советники с переводчиками были вынуждены принимать участие в боевых действиях египетских вооруженных сил. Появились убитые и раненые. Кто следующий? Вдов провожали на родину наши жены.
Однажды я вернулся домой из Исмаилии. Жена рассказала, что на неделе ее внимание привлек гул автомашин. Она вышла на балкон. По улице шла бесконечная колонна советских грузовиков, выкрашенных в желтый цвет.
– Примерно через час я вышла на балкон опять. Советские автомобили продолжали движение по улице. Я удивилась. Сколько же машин прошло за это время. А они все шли и шли. Я пришла в ужас и вдруг разрыдалась. Что же это такое делается? Накануне из газет узнала, что на колхозных полях катастрофически не хватает машин. Не на чем вывозить собранный урожай. И он лежит под открытом небом, портится, а тут... Я плакала. Мне так стало обидно за русский народ. Ну почему эти тысячи машин здесь, а не в России? Почему наши гонят технику за рубеж, когда дома ее не хватает... Не говори мне про этот интернациональный долг и прочее. Хочу, чтобы в первую очередь нашим людям было хорошо!
Я успокоил жену. Видела бы она сколько машин, танков, бронетранспортеров, боевой техники уже поставлены в войска. А сколько советской техники арабы бросили на Синае, в спешке отступая в начале июня 1967 г. от израильской армии!!
– А ты помнишь, – не унималась жена, – как приезжал Хрущев в Египет, и мы встречали его на вокзале. Каждый день приемы. Пили, гуляли от души.
Золотые звезды Героя Советского Союза Никита разбрасывал направо и налево. Зачем он два с половиной миллиарда долларов подарил Насеру, списав долги за Ассуанскую плотину? Деньги немалые. Сейчас "Москвич" стоит меньше пяти тысяч рублей. Сколько на эти деньги можно было "Москвичей" сделать для советских людей, или раздать бесплатно, ну например, героям и ветеранам Великой Отечественной!! Я не поленилась и посчитала. Получилось 600 тысяч легковых машин. Кто дал Никите право разбрасывать народные деньги?
У меня нет ответа на этот вопрос и сегодня.
В арабской военной форме без знаков различия
6
Однажды во время перестрелки с израильтянами мы расположились на третьем этаже недостроенного госпиталя. Здание стояло на берегу Суэцкого канала. Мы легли на пол у проема окна. Через некоторое время Афанасьев забеспокоился.
– Давайте, братцы, переберемся повыше и на другую сторону здания. Видите, куда снаряды ложатся.
Мы вбежали на четвертый этаж и улеглись возле окна. Обзор был хороший. Засекли новую батарею. Когда артперестрелка закончилась, мы стали спускаться по лестнице. Проходя мимо окна на третьем этаже, от которого мы ушли каких-то 15-20 минут назад, правый нижний угол был разворочен снарядом.
– Засекли нас израильтяне. Не уйди мы – нас уже не было на этом свете. Давайте возьмем по осколку на память. Такая удача редко бывает в жизни.
Мы взяли по кусочку искореженного металла. В газике я долго рассматривал его. Неужели мы могли получить смерть от такого осколка?!
Мы не раз попадали под артобстрел израильских дивизионов. Однажды израильская артиллерия начала массированный обстрел поздним вечером. Мы отдыхали.
– Тревога. По коням, товарищи офицеры, – скомандовал Афанасьев, и обратился ко мне. – Выйди на связь с комдивом и сообщи ему, что мы выезжаем на командный пункт и вместе с начальником артиллерии дивизии будем работать – проверим наши данные о расположении израильских батарей в полосе нашей дивизии.
Я с трудом дозвонился до штаба дивизии и передал генералу просьбу Афанасьева.
Днем путь на командный пункт дивизии не занимал более 15 минут. Ночью движение на дорогах оказалось чрезвычайно медленным. Машины шли с маскировочными подфарниками, и их почти не было видно. У водителя араба тряслись руки. Грохот залпов десятков тяжелых орудий с обеих сторон сопровождался полосами трассирующих очередей. Было действительно страшно. Дрожала земля. Мы ощущали толчки в газике.
Вдруг Афанасьев приказал немедленно остановиться. Водитель съехал на обочину. Мы зашли на мусульманское кладбище.
– Здесь командный пункт одной из рот. Надо срочно опять дозвониться до штаба армии. Наша дальнобойная артиллерия армейского резерва может перенести огонь на своих или уже перенесла. Она подчиняется штабу армии. Надо узнать, не начали ли израильские войска форсирование канала.
Сколько раз мы проезжали мимо и я не знал, что среди могил находится узел связи. Мы вошли в тесную землянку. Я объяснил египетским офицерам, что нам срочно надо дозвониться до штаба армии. С великим трудом нам удалось сделать это. Наконец, я услышал голос Юры Шевцова, арабиста и соседа по этажу в гостинице «Хелмия» в Каире. Он служил переводчиком у генерала-майора, советника при командующем Второй армии.
– Полковник Афанасьев хочет срочно переговорить с генералом, – сказал я ему, и Афанасьев, закрыв одно ухо ладошкой, начал разговор.
Когда закончил, сообщил нам, что израильтяне ведут только обстрел, канал не форсируют. Вскоре мы прибыли в бетонный командный пункт дивизии, поднялись на смотровую площадку вместе с начальником артиллерии дивизии. Советники и их подопечные долго работали, нанося на освещаемую фонариком карту батареи противника, ведущие огонь по египетским войскам.
Только оказавшись на Суэцком канале, в войсках первого эшелона – на передовой, можно было понять разницу в работе переводчиков со специалистами и с советниками. В годы моей первой командировки в Дашуре и Каире переводчики работали с военными специалистами. Специалисты командировались за границу на несколько месяцев, до года. Они обучали египтян владению или ремонту советского вооружения и боевой техники, поставляемого по контракту египетскому государству. Выполнив свою задачу, они возвращались на Родину.
Специалисты не вмешивались в работу египетского Генштаба, но находились при его управлениях. Они не обучали египетских генералов стратегии и оперативному искусству. Они делились своими знаниями с подопечными и на этом их миссия заканчивалась. В войсках при командирах частей советских специалистов не было. Подготовили мы в Дашуре египетских ракетчиков, и группа специалистов улетела в Союз. Научили мы с майором Якуниным использовать советские тяжелые огнеметы на полигоне, и он вернулся на Родину. Потом около года с майором из Киева мы учили группу египетских инженеров ремонтировать СОН-9, и майор уплыл пароходом на Украину.
Советник отличается от специалиста более высоким уровнем ответственности. Он дает советы, рекомендации своим подопечным и принимает на себя часть их ответственности за выполнение задания. Он находится и в войсках, и в центральных органах управления. Он принимает решение, предлагает его арабскому командиру, и они вместе участвуют в его исполнении. Он вместе с подопечным едет на рекогносцировку, проводит стрельбы и командно-штабные учения. Он учит на местности практическому наведению понтонных мостов до тех пор, пока египетские части не овладевают практическим мастерством форсирования Суэцкого канала в случае начала боевых действий. Он засекает батареи противника во время перестрелок, сообщает координаты начальнику артиллерии дивизии, и тот приказывает египетским артдивизионам открыть огонь по батареям противника.
Из разговоров советских советников, из личных наблюдений за поведением арабских офицеров и солдат, я постепенно начинал понимать, что советские советники, прибывшие осенью 1967 г. в Египет, столкнулись с пораженческими настроениями египетских офицеров. Многие из них не верили в способность египетской армии противостоять израильским вооруженным силам, потому что за спиной Израиля стоят США. Не все египетские офицеры и генералы верили в то, что из забитых неграмотных феллахов можно было подготовить бойцов, способных в совершенстве владеть современным вооружением и техникой.
Трудность заключалась в том, что большинство египетских офицеров были выходцами из высшего и среднего классов. Они не были приучены к ежедневному рутинному труду с подчиненными, ведению воспитательной работы и боевой подготовки личного состава. Большую часть времени солдатами занимались унтер-офицеры.
Главный военный советник настоял, чтобы арабских офицеров и генералов перевели на казарменное положение в войсках, дислоцированных в зоне Суэцкого канала. Настоятельные требования советских советников к египетским офицерам постоянно находиться в подразделениях и принимать личное участие в боевой подготовке, в стрельбах, в полевых учениях нередко игнорировались, воспринимались как желание подорвать их престиж перед солдатами. Это не могло не вызвать недовольства у определенной части египетских старших офицеров. Некоторые из них с презрением наблюдали, как советские полковники и подполковники своим личным примером демонстрировали египетским воинам, как ползать, стрелять, бросать гранаты, как ремонтировать автомашину или танк в случае необходимости. Такое отношение к выполнению своих обязанностей было для многих арабских офицеров немыслимым. Однако советские советники настойчиво ломали психологию "белоручек".
Кастовость, демонстрация своего как служебного, так и классового превосходства над «солдатней» поражали нас. Нередко мы наблюдали, как египетский господин-офицер идет в туалет, а денщик несет следом за ним кувшин воды, мыло и полотенце, и ждет пока его господин справит нужду, чтобы подать ему мыло, запереть офицерскую уборную на висячий замок. Сами солдаты ходили справлять нужду в пустыню.
Всеми силами советские советники старались сломать то резкое отчуждение, которое укоренилось у офицеров, выходцев из привилегированных слоев египетского общества, от солдатской массы. Они считали, что подобное отчуждение ведет к низкому уровню морально-боевого духа личного состава египетской армии. Нетрудно догадаться, что это отчуждение было одной из причин поражения арабских армий в войнах с Израилем.
Задача восстановления египетских вооруженных сил была выполнена весьма успешно и качественно в необыкновенно короткое время. Советники смогли многому научить египетских войсковых командиров. Они внушали офицерам, что невозможно одержать побуду над сильным противником без веры в обязательную победу, в справедливость войны за освобождение Синая от израильских захватчиков, что без тесного взаимодействия всех родов войск в боях победа не достижима.
Как показало время, советники смогли многому научить египетских командиров, офицеров. Однако они не смогли сломать кастовых и классовых традиций и предрассудков армии, тем более – в египетском обществе. Не смогли они оказать влияния на ту часть египетского генералитета, которая правила страной и не столько думала о победоносной войне с Израилем, сколько о ведении тайных дипломатических переговоров с правящими кругами Запада.
7
Как-то утром мы сели в "Газик", и полковник Афанасьев приказал шоферу ехать к железнодорожному мосту Эль-Фердан, в 20 км к северу от Исмаилии на Канале. Между прочим это – самый длинный в мире поворотный мост. Его поворотные секции имеют длину 340 метров.
– Там какой-то плакат евреи установили. Советник при командире Второй армии просил посмотреть и сообщить ему результат.
Мы подъехали к мосту. Вышли из машины. На противоположном берегу Суэцкого канала у опоры моста стоял огромный плакат с призывом, написанным большими буквами на русском языке: «А не пора ли вам домой, товарищи!»
– Русские евреи писали. Даже запятую не забыли поставить, где надо, – посмеялись мы.
По распоряжению комдива плакат расстреляли. Его уничтожили, но в памяти у меня этот плакат остался на всю жизнь.
Как и почему мы, советские люди, русские и русскоязычные евреи здесь на Ближнем Востоке, очутились на разных берегах Канала? Пятьдесят лет нас учили интернационализму – и русских, и евреев. Кто нас разделил, обособил, натравил одну нацию на другую, ведь обе нации жили рядом? Кому это было выгодно? Как могли евреи, уехавшие в Израиль из СССР, поддержать сионистскую политику Тель-Авива и стрелять по советским парням на другом берегу Суэцкого канала, с которыми еще недавно вместе сидели за одной партой в советской школе?
Что тот плакат? Ерунда. Пустяк. А ведь он появился далеко не случайно. Плакат свидетельствовал о том, что в советском обществе уже тогда происходили какие-то серьезные изменения, которые не хотели видеть ни власть предержащие, ни мы, простые люди. Кто нас развел, кто и почему нас поссорил?
Бывают в жизни такие ситуации, когда последствия каких-то важных событий, уже происшедших, ещё не замечаются, хотя начинаются проявляться. Люди их не замечают и потому не способны предотвратить надвигающейся катастрофы.
У Афанасьева был любимый вопрос, который он нередко задавал себе и подчиненным: «Как это понимать?» Но тогда, когда мы стояли под мостом, он его не задал.
Когда мы сели в машину, я спросил его:
– Вы любите спрашивать: как это понимать? Еще вчера советские еврейские парни и девушки учились вместе с русскими во всех институтах, а сегодня они воюют на стороне еврейских сионистов против арабов, против нас с вами. Не думаю, что они написали и выставили плакат без разрешения начальства. Им приказано это сделать, и вчерашние одесситы приказ выполнили.
– Я тоже не понимаю.
Тогда мы не понимали правил большой и опасной политической игры, которая велась на Ближнем Востоке. Не понимали, как это какие-то американские, французские или английские корпорации или банки могут использовать государственные армии для оккупации чужих территорий, как это было в 1956 г во время "Тройственной агрессии" против Египта. Или использовать израильскую армию для оккупации чужих территорий арабских государств, таких же суверенных государств и членов ООН, как и Израиль?
Мы тогда и не догадывались о том, что здесь, на Ближнем Востоке, решалась не только судьба евреев и арабов, но и судьба нашей Родины – России. Разыграв еврейскую карту, Западу удалось расколоть советский народ на евреев и неевреев. Запад не скрывал своих целей: посеять семена раздора и сепаратизма, развалить Мировую систему социализма, Советский Союз, уничтожить общенародную собственность, реставрировать капитализм, превратить бывшие социалистические республики в свои колонии.
Тогда мы не знали, что эта маленькая победа Израиля в Шестидневной войне станет эпизодом большой иудейской войны, которую будут вести в разное время сионисты Запада и Израиля – то в Ливане, то в Иордании, то в Ираке и Афганистане, то в Газе, Сирии и Ливии. Шестидневная война поставила перед многими народами вопросы, на которые до сих пор не даны исчерпывающие ответы ни русскими, ни западными, ни еврейскими историками.
Когда закончилась та коротенькая война – в июне 1967 г. или она продолжается до настоящего времени? Ведь до сегодняшнего дня Израиль продолжает оккупировать часть территории Сирии – Голанские высоты. Продолжается строительство еврейских поселений на арабских землях. Уже в наши дни нынешняя администрация США все еще пытается путем мирных переговоров решить актуальные и болезненные вопросы израильско-арабских отношений.
Сегодня понятно, что планируя и провоцируя Шестидневную войну, сионисты ставили перед Израилем задачи не только военного характера. Они страшно боялись, что евреи ассимилируются с народами СССР. Если создание Израиля стало искрой, воспламенившей национальное самосознание еврейской диаспоры, то Шестидневная война сплотила диаспору, возродив в еврейской нации веру в возможность победы сионистской верхушки в борьбе за глобальную власть. Победа в той войне помогла сионистам заставить евреев всего мира щедрее раскошеливаться на помощь Израилю, помогла укрепить позиции произраильского лобби в США и других странах Запада, шире развернуть движение за переезд евреев из социалистических стран в Израиль. Помогла сионистам сплотить евреев вокруг националистических кругов диаспоры.
Если в тройственной агрессии воевали на стороне Израиля эмигранты, вынужденные бежать из постфашистской Европы в Палестину, то в Шестидневной войне воевала уже молодежь, выросшая в еврейском государстве, для которой иврит стал родным языком, и которая воспитывалась в духе верности идеалам иудаизма и сионизма.
Тогда мы с полковником Афанасьевым не могли знать, что при правительстве Израиля еще в начале 1950-х было создано специальное подразделение, подчиненное непосредственно премьер-министру, для ведения подрывной деятельности в социалистических странах. Его агенты вели агитационную и пропагандистскую работу среди советских евреев, создавали диссидентские группы, развертывали правозащитную деятельность евреев и оказывали материальную помощь семьям диссидентов, арестованным за антисоветскую деятельность.
Мы не догадывались, что молодые советские евреи, выезжавшие в Израиль из СССР, были морально готовы к участию в сионистских войнах с арабскими странами и против палестинского освободительного движения. Для них, этих недавно еще советских парней, мы, советские гражданские и военные специалисты – русские, украинские, армянские, узбекские и т.д. – стали их врагами только потому, что мы мешали реализации агрессивных планов, разрабатываемых НАТО против СССР и прогрессивных режимов, возникших на всех континентах после развала колониальной системы империализма.
Победа еврейской диаспоры и Запада в войне 1967 г. помогла сионистам заставить евреев Израиля жить в постоянном страхе, укреплять систему расизма, апартеида в еврейском государстве, раздуть военный пожар на Ближнем Востоке, превратить его в пороховую бочку на многие десятилетия вперед, подготовить плацдарм для войн просионистских режимов Запада с мусульманскими государствами.
8
Все мне было интересно на Суэцком канале. С большим интересом я наблюдал за работой советников и их подопечных. Я видел, как обсуждают результаты войсковой разведки и наносят на свои карты новые или перемещенные огневые средства противника. Как ездят на рекогносцировку и подолгу сидят в укрытиях на берегу канала, наблюдая в бинокли за линией обороны в виде высокого холма, воздвигнутого бульдозерами на противоположном берегу, укрепленному опорными пунктами на направлениях возможного форсирования египетскими войсками. Как тренируют саперные подразделения устанавливать плавсредства на пресноводных каналах днем и ночью. Как проводятся учения подразделений с боевой стрельбой на местности и командно-штабные учения с офицерами на ящиках с песком.
Я гордился тем, что работал с полковником Афанасьевым, единственным Героем Советского Союза среди советников. Афанасьев был доволен, что я кроме английского знаю разговорный арабский и никогда не жалуюсь на тяготы службы. Каких только вопросов мы не обсуждали во время поездок – о личных качествах наших советников и наших подопечных, о недостаточной работе подопечных по повышению морально-боевого духа войск, о международной обстановке, о преимуществах советского социализма над арабским.
Нередко он делился со мной воспоминаниями о своих сослуживцах, боевых товарищах, о некоторых наиболее ярких событиях своей военной жизни, о доброте людей, с которыми сталкивала его жизнь. Ко мне он относился по-отечески. Он умел видеть в людях хорошее, а в природе – красивое. Увидит в пустыне жалкие зеленые кустики и обрадуется.
– Смотри, даже пустыня украшает себя. А ведь это еда для верблюдов. И где только эти колючки находят воду?
Вместе с полковником Афанасьевым и другими офицерами я впервые в жизни побывал в перестрелках, в которых мы не раз могли сложить свои головы. Мои боевые товарищи научили меня уважать войсковое братство, не бояться трудностей, хладнокровно переносить лишения, не паниковать в сложной военной обстановке, выполнять приказы командира и старших по званию.
Однажды мы поехали на совещание в Таль-Кебир к советнику при Второй армии. Когда совещание закончилось, и мы возвращались в Исмаилию, Афанасьев долго сидел молча и где-то на полпути сказал, что получен приказ о моем переводе в Каир.
– Будешь трудиться в Академии имени Г.А. Насера. Жалко мне расставаться с тобой. Но приказ есть приказ.
Так закончилась моя служба во фронтовой полосе. Я уже привык к риску, обстрелам, бомбардировкам. Рядом с Афанасьевым я ничего не боялся. Откровенно признаюсь, что меня обрадовала перспектива нового места работы в Каире. Жить с семьей. Не ездить на Канал. Не носить военную форму.
Год, проведенный на Суэцком канале, был насыщенным, динамичным, опасным. Группа полковника Афанасьева проделала чрезвычайно большую работу по повышению уровня боевой подготовки личного состава второй дивизии. Она заставила арабских офицеров заниматься боевой подготовкой, отрабатывать взаимодействие на полевых учениях. Даже я, человек в общем-то гражданский, видел, что за год нашей работы в дивизии произошли большие перемены. Она стала боеспособной. Она могла не только держать оборону, но и, форсировав Канал, участвовать во взаимодействии с другим частями в освобождении Синая от сионисткой оккупации.
Афанасьев был требовательным человеком и к себе, и к другим. Постепенно арабские офицеры привыкли к его требовательности, настойчивости, упорству. Он проявлял не раз недюжинные дипломатические способности в сложных ситуациях.
После загранкомандировки Афанасьеву было присвоено звание генерал-майора. Он был назначен на должность начальника Западного факультета Военного института иностранных языков.
Через год он приехал отдыхать в Крым с женой, которую мы знали как замечательную, добрую русскую женщину. Позвонил мне и пригласил навестить его в военном санатории. Мы с женой и детьми поехали. Санаторий находился рядом с Ласточкиным гнездом, известной достопримечательностью Крыма.
В 1974 г., меня направили в Москву учиться на Высшие академические курсы при Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Я позвонил Павлу Александровичу на службу, и мы договорились встретиться в Военном институте иностранных языков (ВИИЯ). Я отправился на Танковый проезд, 4 тем же путем, каким 12 лет назад приехал из Магнитогорска учиться на курсах военных переводчиков.
В Крыму с генерал-майором Афанасьевым Александром Павловичем
Впервые я видел Афанасьева в советской генеральской форме. Мы обнялись. Вспомнали наших боевых товарищей. Он поддерживал товарищеские отношения со многими из них.
– Сможешь приехать в воскресенье к нам? Запиши адрес.
Я приехал. Его супруга накрыла на стол.
– Саша, только немножко. Юра, у него сердце пошаливает.
Засиделись до позднего вечера. Он повел меня на остановку автобуса. Обнялись и попрощались.
Это была наша последняя встреча с ним, но память о дружбе с этим прекрасным советским человеком живет во мне и сегодня. Служебные отношения давно прекратились, но что-то объединяло нас. Что? Думаю, это энергетическое притяжение объясняется нашей природной русскостью. Именно русскость заставляла гармонично звучать наши души.
Для меня генерал-майор Афанасьев, Герой Советского Союза стал символом доблести русского воинства, былинным Ильей Муромцем. Быть героем Земли Русской было у него на роду написано. И это чувствовали и понимали все – и мы, члены маленького русского коллектива при Второй дивизии на Канале, и арабские офицеры и генералы, и даже кадровики в Москве. Из 15 тысяч советников, вернувшихся из ОАР на родину в июне 1972 г. они на должность декана Западного факультета ВИИЯ выбрали именно Афанасьева П.А. И он стал командиром и наставником нового поколения советских военных переводчиков.
9 мая 1968 г. День победы над фашистской Германией
9
Прошло много лет со времени моей службы во Второй дивизии первого эшелона на Суэцком канале, а воспоминания о плакате "Не пора ли вам домой, товарищи!", выставленного у моста Эль-Фердан, не выходит из головы.
Давно в живых нет Насера. Давно нет Советского Союза. Отменена резолюция 3379 Совета Безопасности ООН (1975 г.), квалифицировавшая сионизм как «форму расизма и расовой дискриминации. Восстановлены дружеские отношения между Российской Федерацией и Израилем.
Между тем войны и "оранжевые" революции на Ближнем Востоке продолжаются до настоящего времени.
Кто их творец?
Кому же еще надо уйти с Ближнего Востока, чтобы в регионе наконец установился прочный и длительный мир?
