4. В академии имени Гамаль Абдель Насера
1
После Шестидневной войны президент ОАР Гамаль Абдель Насер обратился к советскому руководству с просьбой открыть в Каире филиал советской Академии для подготовки высшего командного состава. В Египет была направлена группа преподавателей из различных советских военных академий. Ядро группы составили генералы-доценты и профессора из советской Академии Генштаба. Переводчиками она укомплектовывалась на месте. Я стал одним из них. Так была открыта Академия им. Г.А. Насера. Мы называли ее филиалом советской Академии Генштаба им. К. Ворошилова, потому что в ней работало немало преподавателей этой прославленной военной академии. Слушателями стали египетские полковники и бригадные генералы.
Академия им. Насера. Выпускники и преподаватели. 1970 г
Работа с замечательными военными профессорами и доцентами расширяла языковедческий, военный и политический кругозор переводчиков. Главным в нашей работе был устный перевод лекций и семинарских занятий, вечерних консультаций и встреч советского и египетского руководства Академии.
Синхронный перевод лекций и консультаций занимал меньше времени, чем письменные переводы с русского на английский текстов лекций, пособий, которые писали наши преподаватели для слушателей. Редакторы бюро переводов редактировали письменные переводы, после чего они попадали в машбюро. Машинистки со знанием английского языка перепечатывали наши творения на пленку (ксероксов еще не было). Типография печатала с них необходимое количество экземпляров и отправляла их в нашу «секретку». Все экземпляры были пронумерованы и выдавались под расписку слушателям, переводчикам и преподавателям.
У каждого из нас была пишущая машинка с латинским шрифтом. Листы в черновых тетрадях были пронумерованы, прошиты и скреплены печатью. Тетради тоже хранились в «секретке». Выносить письменные материалы из стен Академии строго воспрещалось.
Я был прикреплен переводчиком к одному из четырех преподавателей оперативного искусства – генерал-майору Забабашкину К.В. Приходилось мне переводить лекции контр-адмирала Родионова А.И. и занятия преподавателей тыловиков.
В Академии была открыта библиотека. Военная литература, собранная в ней, была в основном на английском языке. Мы постоянно читали свежие американские военные журналы и книги. Уровень языковой и профессионально-военной подготовки переводчиков был высок. Каждый из нас без подготовки мог синхронно переводить устно и письменно лекции по любой военной дисциплине. Мы регулярно выезжали с преподавателями и слушателями на полевые занятия и рекогносцировки. В здании Академии мы ходили в штатском, на полевые занятия выезжали в арабской военной форме без погон.
Генерал-майор Забабшкин К.В. с выпускниками
2
Генерал-майор Забабашкин Константин Васильевич до войны закончил пединститут, работал учителем, затем директором школы. После начала войны он закончил ускоренные офицерские курсы. Командовал батальоном, полком. После войны учился в Академии им. М.В. Фрунзе и в Академии Генштаба им. Ворошилова. Защитил диссертацию. Более десяти лет работал в Академии генштаба преподавателем.
Генерал был профессиональным педагогом высшей квалификации. В нем гармонично сочетались два образования – гражданское и военное. Причем, пединститутская подготовка давала ему преимущество перед коллегами: он в совершенстве владел методикой преподавания. Он обладал широкими знаниями военных доктрин разных стран мира, в том числе – израильской. Понимал с полуслова своих слушателей.
Порою во время перевода я испытывал трудности – не столько языковые, сколько теоретические. Я не стеснялся признаваться ему в своем военно-теоретическом невежестве. Иногда просил его объяснить мне какой-то сложный вопрос во время подготовки к очередной лекции. Переводить формально – предложение за предложением – я не мог. Получалось бы "кузькина мать", как у переводчика Хрущева. Мне нужно было обязательно понять смысл сказанного, а затем передать его слушателям.
С выпускниками
Генерал Забабашкин пользовался у слушателей большим авторитетом. Выпускники нашей группы после окончания Академии нередко приезжали к нему за консультациями, несмотря на то, что в их частях работали советские советники, с мнением которых иногда она были не согласны. Мы часами беседовали с ними. Забабашкин помогал им решать теоретические и практические вопросы.
Особенно познавательными для меня были лекции по оперативному искусству. Я учился на занятиях вместе со слушателями. Это был настоящий военный университет для переводчика. Не каждому офицеру приходилось изучать военные науки и участвовать в разработке дивизионных и армейских операций с такими прекрасными преподавателями, какими были наши генералы.
Генерал Забабашкин объяснял в деталях, как планируется дивизионная, армейская операция, проводится рекогносцировка, оценка местности противника; как организуется взаимодействие с соседями, с приданными резервами, с видами и родами войск, участвующими в операции; как проводятся командно-штабные учения на ящике с песком перед началом операции.
На семинарском занятии в Академии, Каир
Генерал делал экскурсы в военную историю, сравнивал военные доктрины различных стран мира, подчеркивал преимущества советской военной доктрины. Часто он ссылался на опыт боевых действий советской армии в годы Второй мировой войны.
Помню, как подробно генерал Забабашкин рассказывал об операции советской армии по разгрому Квантунской армии в Манчжурии в августе 1945 г., мне было интересно узнать о ней из его уст: мой отец воевал в Манчжурии. После войны мы с мамой приехали к нему в Северную Корею. Там мы прожили три года. Там я пошел в первый класс советской школы, открытой в Пхеньяне через год.
На полевых занятиях
Часто генерал рассуждал о причинах поражения египетской армии в Шестидневной войне. Как показал опыт войны Израиля с Египтом в 1956 г., Насеру и его генералам следовало учитывать повторения подобного сценария и в 1967 г. – внезапного нападения противника. Не уверен, что проводились учения или военные игры трех арабских стран, на которых их органы стратегического руководства выступали бы в роли обучаемых и тренировались в выполнении своих обязанностей в случае начала израильской агрессии; что проводились и полноценные командно-штабные учения с привлечением генеральных штабов трех арабских союзников перед началом операции, обсуждение всех возможных вариантов действий израильского штаба по данным разведок. Известно, что в Израиле командно-штабные учения по взаимодействия всех родов войск проводились регулярно.
Наши генералы постоянно твердили на лекциях об огромном значение стратегической и войсковой разведок. Если израильская разведка знала об египетской армии практически всё, вплоть до того, когда и как заступает на дежурство новая смена военных летчиков, египетская разведка, как пишут, не знала даже оперативных планов израильского командования. Более того, израильскому генштабу удавалось осуществлять широкомасштабную дезинформацию военного и политического руководства Египта как до начала войны, так и в ходе наступательной операции. Израильская разведка поставляла дезинформацию о неготовности израильских вооруженных сил к войне сразу на три фронта – с Египтом, Сирией и Иорданией.
Контр-адмирал Родионов Анатолий Иванович на книжном развале
3
Курс по морскому обеспечению сухопутных операций читал контр-адмирал Родионов Анатолий Иванович. После окончания военно-морского училища он служил в городе русской славы Севастополе, позднее на холодном севере и на Дальнем Востоке. Во время сталинских кадровых чисток офицерского состава, когда немало командиров, входивших в троцкистский блок Тухачевского, были арестованы, он был назначен командиром бригады подводных лодок, то есть на вице-адмиральскую должность. Тогда ему было всего 34 года.
В годы Великой Отечественной войны ему предложили перейти на дипломатическую работу, и он приехал в Москву учиться на ускоренных курсах Военно-дипломатической академии. Аристократическим манерам в академии его обучал легендарный военный дипломат царской закалки генерал А.А. Игнатьев, чья книга мемуаров «Пятьдесят лет в строю» была почти единственным в те годы источником информации о патриотической русской белой эмиграции.
Адмирал был человеком малоразговорчивым, даже можно сказать – замкнутым. В дружеские отношения ни с кем не вступал. Одни объясняли его сухость в отношениях принадлежность к военно-морской офицерской касте: моряки всегда поглядывали свысока на пехоту. Другие говорили, что он занимался разведкой, когда работал в аппарате военно-морского атташе в Советском посольстве в Токио, а в разведке болтунов не держат. Между прочим, он с семьей жил в Токио, когда американцы бросали атомные бомбы на Японию. Он сам, правда, об годах своей дипломатической службы Социалистическому Отечеству никогда не рассказывал.
Кадровики не ошиблись, выбрав Родионова А.М. на дипломатическую службу. Внешность адмирала – низкий рост, чуть восточный тип лица – едва ли могли привлечь внимание японцев к нему. Единственное, что могло выдавать его иностранное происхождение в Японии, так это неумение и нежелание держать постоянную улыбку на лице и гнуть спину в вежливом японском поклоне. Не выделяться среди местного населения, не привлекать к себе внимания для дипломата, а, может, и разведчика, важное качество: кстати, для любого загранработника тоже.
После возвращения из Японии вице-адмирала направили на учебу в Академию Генштаба. После окончания его оставили в ней на преподавательскую работу. Он защитил кандидатскую диссертацию. У него имелось немало публикаций в военных журналах.
Контр-адмирал Родионов тоже был прекрасным педагогом. Глядя на него, трудно было догадаться, что в прошлом он был командиром военного корабля, командовал бригадой подводных лодок, служил военным дипломатом. Среди всех наших генералов, он, вероятно, был самым дипломатичным человеком. С переводчиками и коллегами держался официально. С личными просьбами ко мне, если и обращался, то редко.
Его жена Анна Николаевна была прямой противоположностью мужу. Она была общительной женщиной и любила рассказывать интересные истории и о себе и адмирале, о встречах с интересными людьми.
Родионовы привезли с собой в Каир внучку – Анечку. Она была одних лет с нашей дочерью. Дети вместе ездили в советскую школу при посольстве, вместе играли во дворике у гостиницы.
В первый класс в школу при Совтеском посольстве
Как-то раз адмирал попросил меня поехать с ним на встречу с его давним приятелем Цыбульским А.В., ученым из Института Востоковедения Академии наук СССР.
– Он приезжает завтра вечером из Александрии в Каир и будет меня ждать в гостинице «Континенталь». Машину я уже заказал.
– Это прямо в центре – на площади Оперы. С удовольствием поеду с вами, – согласился я.
– Я думаю вам тоже будет приятно поговорить с ним. Он востоковед. Заведует отделом в Институте Востоковедения Академии Наук. Мы с ним жили на одном этаже в московской гостинице в 1944 г. Я учился в Военно-дипломатической академии, а он ждал нового назначения после возвращения из Турции, где проработал в Торгпредстве несколько лет. Вы знаете певца Вертинского?
– Нет, – сказал я.
Адмирал меня заинтриговал именем Вертинского. Я что-то слышал о нем.
– Так вот Вертинский тогда жил с нами на одном этаже. Он только что вернулся на родину после многолетних скитаний по белому свету.
Генералам и адмиралам не разрешалось ходить по улицам Каира в одиночку. Их кто-то обязательно должен был сопровождать. Вероятно, советское посольство установило такое правило. Как бы там ни было, я не раз сопровождал генералов в их поездках в внеслужебное время.
Под вечер следующего дня мы подъехали к гостинице "Континенталь". Профессор Цыбульский Владимир Васильевич встретил нас в фойе и пригласил пройти в свой номер.
Я с интересом слушал разговор двух ветеранов, их воспоминания об общих знакомых.
Передо мной сидел очень энергичный и веселый человек, по-юношески худощав, подтянут и молодцеват. Говорил быстро, с шутками-прибаутками. Прибыл в Египет во главе группы ученых из академических институтов. Среди них были известные востоковеды.
Он с юмором рассказал нам, как позавчера на приеме у мэра Александрии ему на колени уселась молодая исполнительница танца живота.
– Защелкали фотоаппараты, а на следующий день в александрийских газетах появилась моя фотография с танцовщицей на коленях. Как вы думаете, – обратился от ко мне, – не попадет ли мне за такую фривольность в Москве?
– Это как посмотреть. Когда она сидела у вас на коленях, вы положили ей в бюстгальтер денежку? – сказал я шутливо.
– Нет, – признался профессор.
– Вот за это вас можно наказать. Однако если сотрудники советского консульства вас не предупредили об этом, то наказывать не за что. Здесь все знают, что танцовщица обязательно сядет главному гостю на колени, и что ее за это следует отблагодарить. А в Турции в подобных ситуаций бывать не приходилось?
– Тогда было совсем другое время – предвоенное и военное. Не до танцовщиц было.
Мы рассмеялись.
– Вы, как я понял, – Цыбульский заговорил со мной, –переводчик арабского...
– Нет английского. Арабистов у нас очень мало.
– Вы говорите по-арабски?
– Он у нас единственный переводчик, который кроме английского говорит еще и по-арабски с обслуживающим персоналом, – похвалил меня адмирал.
– Анатолий Иванович преувеличивает. Немного говорю на диалекте. Могу рассказывать анекдоты и материться. Научили арабские сержанты и торговцы. Если с ними не торгуешься и не шутишь, цены почти не снижают.
– Изучали здесь ислам, арабскую историю?
– Немного.
– Пишите?
– Собираю материалы на диссертацию о Сомерсете Моэме.
– О Моэме в Египте? Кому в Институте рассказать, будут долго смеяться, молодой человек. Вы же знаете страну, обычаи, язык. У нас некоторые прославленные востоковеды, впервые в арабский мир приплыли на теплоходе вместе со мной.
– В Москве пытался в аспирантуру поступить. В МГУ мне сказали, что военных не берут. В Военно-политической академии сказали, что у них только военные специальности.
– Вот и хорошо. Вам сам Бог велит писать диссертацию о Востоке.
– Никогда не думал об этом. Я филфак заканчивал.
– Ну и что. Надумайте, приходите ко мне в Институт. Вот вам мои координаты.
Он написал номер своего московского телефона на бумажке и вручил ее мне, а адмиралу – гостинцы: пластинку песен Вертинского, бутылку «Столичной» и булку ржаного хлеба. (В 1971 г. я разыскал Институт Востоковедения в Москве и пришел к проф. Цыбульскому В.В.. Он помог мне поступить в заочную аспирантуру Института Востоковедения АН СССР).
– Вся Москва знает, что вам не хватает в Египте. Угадал?
– Еще бы селедочку солененькую, – пошутил я.
– Об этом мне не сказали. Плохо разведка работает.
Мы попрощались.
Когда вернулись в свою гостиницу, адмирал вручил мне пластинку Вертинского и "Столичную". Хлеб оставил себе.
–У вас есть проигрыватель. Слушайте. Замечательный был певец и удивительно добрый и интересный человек, много повидавший в жизни. Зайдем как нибудь с Анной Николаевной к вам, послушаем его песни. Он нам не раз пел в компании. А водку не пью. Пусть Людмила закусочку вам приготовит поострее.
Действительно, песни Вертинского мне понравились. Даже не то, чтобы понравились. Я полюбил их на всю жизнь. Они стали для меня голосом из незнакомой мне жизни русских эмигрантов первой волны.
Каждый раз, когда слушаю песни Вертинского, я вспоминаю ту встречу с Цыбульским В.В. в Каире, которая изменила мою судьбу, вспоминаю тех необыкновенных людей, с которыми сводила меня в разное время судьба в Египте.
«Столичную» мы распили вместе с Родионовыми, пригласив их в гости на 7-е ноября – в день Великого Октября.
На Суэком канале с генералом Забабшкиным
4
В марте 1969 г. Насер распорядился начать «войну на истощение» – артобстрелы израильских позиций в зоне Суэцкого канала. Таким образом египетское руководство рассчитывало поднять дух своего народа, продемонстрировать ему плоды двухлетнего труда по восстановлению египетских вооруженных сил. Решение принималось без согласования с советской стороной.
В ответ израильская авиация начала наносить чувствительные удары с воздуха по египетским военным и гражданским объектам страны. Шестидневная война продолжалась. Израильтяне бомбили города, школы, больницы, заводы.
Некоторые историки считают, что «война на истощение» была серьезной ошибкой египетского руководства. Вместо того, чтобы признать ошибку и отказаться от «войны на истощение», сесть за стол переговоров с Израилем, Насер тайно вылетел в Москву. Он просил прислать современные ракетно-зенитные комплексы.
Переговоры были тяжелыми. Во-первых, поскольку времени на обучение египетских ракетчиков не было, надо было направлять не группу советников, а целую советскую дивизию ПВО с ее боевой техникой. Во-вторых, надо было по сути дела принимать решение о непосредственном участии советских войск в войне Египта с Израилем. Как отнесутся к этому в США и в Европе? В-третьих, у Египта не было денег, следовательно, почти все расходы на транспортировку, обеспечение дивизии всем необходимым должна была брать на себя советская сторона.
Советское руководство согласилось тайно направить советскую дивизию в Египет. Египетская сторона должна была построить все необходимые сооружения для размещения зенитно-ракетных комплексов, укрытия и жильё; вести контрразведывательную деятельность, охранять боевые позиции и обеспечивать безопасность советского персонала.
Прибытие дивизии ПВО в Египет и надежное прикрытие арабской страны от израильских бомбардировок «отрезвляюще подействовало не только на израильтян, но и на американцев», – вспоминал бывший советский посол Виноградов В.М. По израильским данным дивизия насчитывала 10-14 тысяч военнослужащих, имела на вооружении ракеты SAM-4 и SAM-66, самолеты. (Howard M. Sachar. History of Israel. From Rise of Zionism to our Time. 2nd ed. NY: Alfreda A. Knopf, 2000, p. 694).
Брежневу казалось, что на дипломатическом фронте у советского руководства появилась непосредственная возможность вести политические переговоры с США о ближневосточном урегулировании. Однако урегулировать конфликт не удалось ни Брежневу, ни американским президентам, начиная с Кеннеди и кончая О. Обамой. И сегодня, сорок лет спустя, это так называемое «урегулирование» все еще находится под большим вопросом.
Мы, советники и переводчики, узнали о прибытии советской дивизии из египетских газет. Как только дивизия разместилась в запланированных районах, правительственная газета «Аль-Ахрам» опубликовала на первой странице карту, на которой были обозначены значками места расположения боевых и технических дивизионов советской дивизии ПВО в зоне Суэцкого канала.
Наше начальство было в шоке: столько сил было затрачено на соблюдение секретности, а вдруг Египет оповещает весь мир о том, что Насер получил в свое распоряжение (или нанял) целую армию ПВО. Наше начальство возмутилось и обратилось к военному министру за разъяснениями. Тот извинился. Оправдывался, что кто-то без его разрешения сообщил эту информацию в газету. Кто – так и не узнали.
Как бы там не было, мир узнал, что Советский Союз направил в Египет дивизию ПВО для ведения воздушной войны с Израилем. В СССР было запрещено писать и говорить об этой дивизии. В газете «Правда» была даже опубликована статья о «новой провокации Запада против СССР». Автор статьи утверждал, что никакой дивизии ПВО в Египет Москва не направляла.
Логачев В.С., заместитель начальника политотдела зенитно-ракетной бригады, вспоминал, как он получил 50 экземпляров газеты с этой статьей и долго думал, как поступить: то ли раздать «самую правдивую газету на свете» подчиненным, и подорвать авторитет «Правды», то ли сжечь все 50 её экземпляров на костре. Он выбрал второй вариант. (В.С. Логачев. Это забыть невозможно. В кн.: Гриф «секретно» снят. М. 1997. С. 146).
По долгу службы Логачев В.С. обязан был внушать подчиненным, что «интернациональный долг» есть долг советских военнослужащих, и его надо выполнять. Но когда он вывозил солдат и офицеров на экскурсии в город, те своими глазами видели, что египетские города по ночам сверкают неоновой рекламой, что люди сидят спокойно в кафе, что на улицах фланируют молодые парни и девушки. Очень нелегко советским политработникам было объяснять подчиненным, почему свой «священный долг» по защите своей родины не выполняют сами арабы, почему они переложили этот «долг» на русских парней. Почему египетские магазины после войны ломились от продуктов и ширпотреба, а в Союзе магазины пусты, кругом только очереди?
Мы тоже не раз в узком кругу друзей обсуждали эти каверзные вопросы. Почему советское руководство бросает русских парней во многие горячие точки планеты? Почему оно боится рассказывать правду о своих решениях советским людям? Почему оно не задумывается о далеких последствиях принимаемых ими решений в сфере международных отношений? Почему советские офицеры и солдаты, воюя и погибая в чужих странах, не имеют даже права называть себя «ветеранами войны»? Почему мы должны скрывать от советских людей свое участие в горячих точках планеты? Почему нас лишили права рассказывать советским людям о героях, сложивших свои головы на дальних рубежах своей родины?
Помню, что с началом этой странной войны израильские летчики бомбили заводы, возводимые СССР, школы и больницы, на малой высоте проносились над Каиром, вызывая панику среди горожан. Люди разбегались по сторонам. Торговцы бросали свои лавки с товаром. Машины останавливались. Пассажиры искали укрытия возле домов.
В один из таких дней жена с соседкой ходила утром в магазин. Вот что она рассказала мне:
– Вдруг раздался ужасно громкий рев реактивного самолета. Он шел на малой высоте, почти над домами. Автобус остановился. Пассажиры в испуге разбегались в поисках укрытия. Мы бросились в гостиницу. На улицах хаос. Машины брошены где попало. Самолет развернулся и вновь пролетел на малой высоте над улицей, над нами. Будь у меня в ту минуту в руках автомат, я бы не задумываясь открыла по нему огонь, такая ненависть была.
– А он бронированный.
– Ну и что? Когда прибежали в гостиницу, то вдалеке услышали страшные взрывы. Оказалось, что бомбили госпиталь и школу, ты представляешь это?
- Да я знаю, уже передали по радио.
-Мы ужасно перепугались, наши дети были ещё в школе. С тревогой и нетерпением ждали автобус с детьми. Очень обрадовались, когда они вернулись живые и невредимые.
Особенно разрушительными ударам подвергались египетские войска, дислоцированные на Суэцком канале. Один из переводчиков, с которым мы служили в эскадрилье ТУ-16 на Кайро-Вест, был ранен и контужен во время бомбардировки штаба дивизии, расположенной под Каиром. Бомба прямым попаданием поразила блиндаж, в котором советские советники проводили совещание. Несколько старших офицеров погибли на месте. Погиб полковник из Симферополя, с которым мы жили на одной улице. Он прибыл в Египет месяц назад и ждал приезда жены. Она прилетела в Каир на следующий день после его гибели.
Моему товарищу повезло. Он остался жив. Ему осколок разрезал щеки по линии рта. Мы виделись с ним в госпитале. На него было жутко смотреть. Слезы в глазах и вечно улыбающийся рот.
– Отправляют в Союз и комиссуют. У меня нет гражданской специальности. Закончил суворовское и общевойсковое военное.
– Будешь английский преподавать.
– Я закончил курсы. Так что и в школу меня не возьмут.
Не знаю, как сложилась его дальнейшая судьба. В фотоальбоме сохранились фотографии. На них он еще здоровый и счастливый, с женой и сынишкой. Как-то мы вместе гуляли семьями по парку в Гелиополисе.
Помню и другой случай. В Египет присылали на практику курсантов Военного института с арабским языком. Один курсант попал в дивизион ПВО. Дивизион израильтяне разбомбили, полили напалмом. Десятки египетских солдат горели, как факелы, безумно крича и бегая по пустыне. Всё это произошло на глазах молодого паренька. Вместе с советником он вернулся на выходные в Каир и в дивизион не поехал. Исчез. Целыми днями бродил по Каиру и возвращался в гостиницу только ночевать. Начальство хотело судить его за дезертирство. Положили в госпиталь. Врачи признали: помешательство. Курсанта комиссовали.
Празднуем Новый 1970 год. Гостиница Докки, Каир
5
В сентябре 1970 г. – в разгар очередного политического кризиса, вызванного восстанием палестинцев в Иордании, названным "черным сентябрем" – умер Насер. Умер, надо полагать, не своей смертью. Тогда в 1970 г. была на слуху версия о том, что израильским спецслужбам удалось завербовать массажиста Насера.
Эту версию убийства Насера приводит в своей книге советский журналист Агарышев А.А. «Гамаль Абдель Насер» (М.: Молодая гвардия, 1979.): «Президент Египта согласно данным арабской печати погиб от руки своего массажиста-врача аль-Утейфи, бывшего агентом израильской разведки. Он втирал при массаже особую мазь, которая постепенно приводит к параличу сердца. Аль-Утейфи получил мазь от израильских спецслужб».
Однако ни в одной биографии Насера, написанных английскими или американскими авторами, я подтверждения этой версии не нашел.
Тогда в сентябре в Каир, на срочно созванную конференцию Лиги арабских государств, прилетели почти все руководители арабских стран. Они искали пути выхода из политического кризиса, созданного в Иордании искусственно усилиями многих секретных служб, о чем мы может быть узнаем когда-нибудь из публикаций Викиликса.
Я видел Насера несколько раз. Вблизи только раз в 1964 г. на Каирском железнодорожном вокзале во время приезда советской делегации с Н.С. Хрущевым во главе. Мужественное лицо Насера, его образ запечатлелся в моей памяти на всю жизнь. Мне нравилось слушать его длинные и эмоциональные, как у Фиделя Кастро, речи, хотя я далеко не все, признаюсь честно, понимал на арабском языке. Но внимательно читал его речи в переводе на английский в "Иджипшиан Газетт".
Насер никогда не лукавил и говорил людям правду и об успехах и поражениях. Так никто до Насера и после него не разговаривал с арабами. Народ верил Насеру, верил в победу идеалов демократии и арабского социализма. Его речи слушали не только египтяне. Японские транзисторы разносили его идеи по всему Арабскому Востоку.
Насеру удалось сделать невозможное – изменить не только сознание египтян, но всего арабского суперэтноса и всего мусульманского мира. При его жизни начали сбываться его мечты о единстве всех арабских народов, о превращении мусульманского мира в крупного геополитического игрока.
28 сентября 1970 г. Насера не стало. Ему было всего 52 года.
В тот день мы с утра находились на службе и узнали об этом печальном событии на работе. От Главного советника поступил приказ: в траурные дни всем членам советской колонии приказано из гостиниц на улицы не выходить.
И в тот же день миллионы египтян вышли на улицы столицы.
Жена тоже с утра уехала на работу в Военный технический институт на автобусе чехословацких специалистов. Институт располагался неподалеку от президентского дворца на другом краю города.
В полдень чехи уехали домой служебным автобусом, забыв о двух советских женщинах. Женщины были вынуждены ехать на городском автобусе. Он не приходил. Более часа они стояли на остановке.
По улицам и тротуарам медленно двигалась широкой полосой бесконечная толпа. Мужчины в черных галобеях плакали, женщины с распущенными волосами голосили. Толпа ревела. Редкие легковушки с трудом пробивались сквозь толпу.
Я уже вернулся в гостиницу. Когда жена в обычное время дома не появилась, я начал волноваться. Попытался дозвониться до чехословацкого офиса, трубку чехи не брали.
Я не на шутку испугался: не случилось ли что. Что делать, где искать теперь жену я не знал. Было ясно, что на работе ее уже нет. Три часа я не мог найти себе места.
Вдруг вижу: у входа гостиницы остановилась маленькая машинка, дверца открылась, и я увидел жену. Она о чем-то говорила с водителем. Я побежал ей навстречу.
– Что случилось?
– Ужас! Ты не можешь даже представить, что творится в городе. Перевернутые автобусы и легковушки. Громят магазины. Мы пережили такой ужас.
Собралась толпа. Нас могли растерзать. Вдруг, о чудо! Какой-то случайный армянин остановился и спас нас. Заставил нас наклониться, спрятать свои европейские лица. Парни пытались раскачать легковушку. Мы с подругой прижались друг к другу на заднем сидении. Слава богу, армянину удалось вырваться из плена. Ехали медленно. Все улицы забиты ревущей толпой. Водитель привез нас в гостиницу. Говорят ангелов не существует, но ведь появился! Чтобы мы без этого нашего ангела-хранителя делали бы, не знаю. И от денег наотрез отказался, узнав, что мы русские. Бывают же добрые люди на свете!
В дни похорон толпы египтян со всех концов страны двинулись в Каир. Делегации дружественных стран прибывали в Каир. Прилетела советская правительственная делегация во главе с А.Н. Косыгиным. В день похорон вертолет, в котором находился гроб с телом Насера, поднялся в небо, сделал несколько кругов над городом и приземлился перед зданием, где размещался когда-то Совет руководства революцией. Гроб с телом Насера был бережно установлен на артиллерийский лафет. Процессия медленно двигалась к ажурной белой мечети. Печальные слова молитвы разнеслись над страной. Затем грянули залпы орудий. Соратники Насера опустили гроб с его телом в нишу в мечети. Египет зарыдал. Плакали в тот день простые арабы и в других странах.
С начальником библиотеки Академии им. Насера
6
Проживи Насер на 10-20 лет дольше, не распадись Мировая социалистическая система, и Ближневосточный мир был бы сегодня совершенно другим.
Насер был прекрасным дипломатом, умным политическим игроком, врожденным лидером, на голову выше многих мировых лидеров той поры. В свои 34 года он, выходец из семьи мелкого служащего, возглавил группу демократически настроенных националистов в офицерских погонах и сумел убрать коррумпированного короля и правящую верхушку, сумел изгнать английских оккупантов из Египта, добиться национализации Суэцкого канала, важнейшего геополитического объекта современного мира. Ему удалось заложить основы египетской тяжелой промышленности, совершить аграрную революцию, снабдить население электроэнергией, укротить Нил, открыть двери школ и больниц для простых людей, создать новое демократическое государство социалистической ориентации, вывести Египет в державу, определяющую ход событий на Ближнем Востоке. На всем, чтобы он не делал, лежит отблеск его страстной и гениальной натуры.
По планам Насера и его сподвижников Египет должен был пройти длительный и сложный путь глубоких преобразований, которые должны были вовлечь массы в строительство новой демократической жизни и затронуть, модернизировать все сферы жизни, включая духовную. Именно в этом заключалась суть, пружина египетской революции. Но на ее пути внутренние силы постоянно выставляли различные преграды, внешние силы выкладывали целые минные поля. Тысячи наемных врагов денно и нощно думали только о том, как сорвать ход революционно-демократических реформ.
Локомотив модернизаций двигался медленнее, чем предполагали Насер и его сторонники. Замедляли его ход и скрытые пассивные протесты, и саботаж реформ египетскими помещиками, и Братья-мусульмане, и упорное сопротивление национальной буржуазии и реакционных кругов мусульманской теократии. Всеми силами они пытались сохранить классовый мир в своем государстве.
Имя Насера останется в истории ХХ века навсегда. Его подвиг никогда не забудут арабские народы. Вот почему в день похорон Насера плакал весь Арабский Восток, как мы, советские люди, плакали, когда умер Сталин!
Арабские народы внутренним чувством понимали, что с Насером уходит самая светлая эпоха в возрождении арабского национализма, что место защитника их прав и свобод займет один из коррумпированных деятелей, который вернет к власти деградировавший правящий класс угнетателей народных масс.
И народ не ошибся.
Насеризм – это цельная философская концепция прогрессивного развития не только Египта, но всего арабского суперэтноса. Конечная цель развития на данном историческом периоде – объединение всех арабских народов и превращение мусульманского мира в крупного геополитического игрока на международной арене. Годы правления Насера были важной вехой в истории всего арабского Востока.
На каирской улице с обезьянкой
7
Казалось бы, Насер должен был знать гораздо больше о тех людях, которым доверял, с которыми советовался. Между тем, в 1967 г. подвели его те же самые офицеры, с которыми он отстранял от власти короля Фарука. Они обманули его, преувеличив степень готовности египетских вооруженных сил в несколько раз.
Вице-президентами были Анвар Садат (1919-1981) и Али Сабри (1920-1991). Президентом после Насера стал Садат.
Помню, утром 14 мая 1971 г. мы открыли египетские газеты и увидели в них сообщение об аресте Али Сабри, крупного политического деятеля сподвижника Насера, сторонника социалистической ориентации Египта. Мы не сразу поняли, что прошедшей ночью Анвар Садат совершил государственный переворот. Мечта реакционных кругов Египта сбылась. Они сумели объединиться, сплотиться вокруг Садата, подготовить и совершить этот госпереворот.
А спустя несколько месяцев состоялся суд над Али Сабри и его сподвижниками. Суд приговорил его к смертной казни за измену. Садат заменил ему казнь пожизненным заключением (амнистирован в 1981 г.).
Москва молчала.
Мы, советские офицеры, были вынуждены делать вид, что в стране ничего особенного не произошло. Мы выполняли свой интернациональный долг и не вмешивались во внутренние дела суверенного государства.
Однако, если вдуматься в те события, начиная с мая 1971 г. мы уже служили не египетскому народу, как при Насере, и продолжали бы служить, если бы президентов стал Али Сабри, а реакционной верхушке, буржуазным кругам Египта, антинародному режиму во главе с Садатом. В 1971 г. Садат свернул все социалистические реформы, начатые президентом Насером, распустил Арабский социалистический союз.
Москва молчала.
В конце августа 1971 г. наша семья вернулась в СССР.
В апреле 1972 г. в Египет прибыл на переговоры американский дипломат Генри Киссинджер, выходец из немецко-еврейской семьи, а в июне Анвар Садат вызвал советского посла Виноградова В.М. и грубо, без объяснения причин, в раздраженной форме объявил ему, что Египет отказывается от услуг советского военного персонала, и потребовал немедленно отправить всех советских советников и дивизию ПВО из страны.
Провокации против советских военнослужащих, и даже министра обороны Гречко А.А., когда тот прилетал в Каир, начались раньше. В июне они усилились. Вот что рассказывают ветераны: планировался вылет советского ИЛ-18 с 63 солдатами и 5 офицерами. Военные «загнали всех наших солдат и офицеров в здание, окружили их вооруженными солдатами-египтянами, и даже подогнали несколько БТРов, забрали всё имущество у наших ребят,... держали их взаперти целый день, ни попить, ни поесть не дали и даже посещение туалета ограничили... (После вмешательства советского посла – Ю.Г.) где-то около 9 часов вечера поступает команда арабским офицерам и солдатам возвратить нашим ребятам всё изъятое имущество, выпустить их из здания, где была такая духота, что кое-кому стало очень плохо, и разрешили посадку в самолет... арабская сторона попросила извинения, назвав этот инцидент недоразумением, совершенным отдельными лицами.» – так писал в своих воспоминаниях Иванов В.Б. в сборнике "Египетские контрасты", опубликованного ветеранами израильско-арабской войны в 1990-е годы (С. 211).
Москва молчала.
Так египетское руководство во главе с новым президентом Анваром Садатом отблагодарило советских воинов, русских людей за то, что они помогли руководству страны восстановить вооруженные силы после поражения в Шестидневной войне и защитить Египет от израильских бомбардировок.
Анвар Садат несет всю полноту ответственности за бездарно проигранную войну с Израилем в 1973 г. Помню, в Академии советские преподаватели без конца повторяли на занятиях слушателям: войну надо начинать с нанесения авиаударов по аэродромам противника, в первую очередь уничтожать авиацию противника и его средства ПВО, завоевывать превосходство в воздухе. Советские преподаватели учили, что успех следует развивать в глубину насколько это возможно. Незамедлительно высаживать десанты для захвата горных перевалов Гидди и Митла.
6 октября 1973 г. египетская армия блестяще форсировала Суэцкий канал, как научили их этому многотрудному и опасному делу советские советники. Оставалось развивать достигнутый успех через перевалы к границам Израиля. Однако Садат остановил армию в зоне прикрытия ее средствами ПВО. На Синае шли тяжелые бои. На что он надеялся после начла этой военной операции?
В ночь на 17 октября израильским саперам удалось прорваться к каналу на стыке Второй и Третьей армий и возвести понтонный мост через Суэцкий канал. Одна израильская дивизия переправилась на египетскую сторону и начала продвигаться на юг.
Соглашение о разъединении войск на Синайском полуострове было подписано на египетской территории – на 101-м километре дороги Каир-Суэц. 22 октября Совета Безопасности ООН принял резолюцию № 338. Она предусматривала немедленное прекращение огня и всех военных действий с остановкой войск на занимаемых ими позициях. Израиль не унимался, и Советскому руководству вновь пришлось вмешиваться. Л.И. Брежнев приказал привести в боеготовность несколько дивизий советских воздушно-десантных войск. В США была объявлена тревога в ядерных силах. Опять по вине Израиля и арабских государств мир оказался на грани новой мировой войны, как и в 1967 г.
Воля египетского руководства вновь была сломана объединенными усилиями сионистов Запада и Израиля. В период с 1973 по 1978 гг. Садат вел переговоры с США и Израилем. Посредниками выступали Киссенджер и президенты США Никсон, затем, после Уотергейта, Форд. Продолжали переговоры и президент Картер со своим советником Збигневым Бзежинским. 18 сентября 1978 г. переговоры Анвара Садата с израильским премьер-министром Бегиным завершились подписанием Кэмп-дэвидского соглашения Садат признал государство Израиль. С этого года Египет стал получать многомиллиардную помощь от США.
Садат попытался уговорить Москву реструктивизировать долги. Москва отказалась. Садат разорвал Договор о дружбе и сотрудничестве между Египтом и СССР в одностороннем порядке.
Много документов до сих пор скрыто в советских и зарубежных архивах. Однако и без них очевидно, что советское руководство проводило десятилетиями неадекватную политику в отношении Китая и некоторых других социалистических государств, ряда арабских и африканских государств.
Оно затратило десятки миллиардов долларов на помощь и поддержку антиколониальных, антирасистских движений и просоциалистических режимов, многие из которых забыли о планах строительства арабского, африканского социализма, как только советская кормушка для них закрылась.
О чем никогда не говорили на своих лекциях наши генералы – так это о наличии атомного оружия у израильских генералов. Возможно, Насер знал об израильской атомной бомбе. А знала ли о ней Москва? Если знала, то почему молчала? Знали ли в Москве и Каире о том, что в Тель-Авиве перед началом Шестидневной войны обсуждался вариант использования атомной бомбы в случае вторжения арабских армий на территорию Израиля? Если знало, то почему советское руководство не попыталось предостеречь Насера об опасности того капкана, который был поставлен ему в 1967 г., а Садату в начале 1970-х.
Почему советское руководство наступило второй раз на те же грабли, продолжая готовить Садата к новой войне с Израилем? Была ли такая политика выгодна СССР или Западу? Неужели советская разведка не знала, какие силы рвутся к власти в Египте? Не знала планов Анвара Садата? А если знала, почему советское руководство не приняло радикальных решений по изменению своей политики в регионе после Шестидневной войны?
Разве разрыв дипломатических отношений СССР с Израилем способствовал урегулированию отношений между арабскими странами и Израилем? Почему советским руководством не был сделан нелицеприятный "разбор полетов" после серии неудач на Ближнем Востоке? Разве урок, полученный в Египте и Сирии, был учтен, когда оно принимало решении о вводе советских войск в Афганистан, спустя семь лет после постыдного вывода советских войск по требованию Садата из Египта? Почему оно продолжало оказывать военную помощь Садату после того, как он в одностороннем порядке разорвал военно-техническое сотрудничество с СССР?...
Заканчивая воспоминания, хочется кратко рассказать, как сложилась судьба, карьера некоторых переводчиков, с которыми мне пришлось служить в Каире. Для многих из нас работа с военными советниками, специалистами, преподавателями стала ступенькой для перехода на более высокий уровень творческой работы.
Некоторые из тех, кто остался служить в армии, перешли на редакторскую или преподавательскую работу, и полковниками ушли в отставку. Военные арабисты, работавшие в арабских странах и овладевшие разговорным арабским языком, стали первым поколением советских арабистов, познавшим на практике реалии новой культуры, развивавшейся на Ближнем Востоке после крушения колониализма.
Некоторые из тех, кто предпочел уволиться из армии, вернулись к прежней деятельности. Часть из них защитила кандидатские и даже докторские диссертации, трудилась на ниве просвещения и науки, писала и публиковала книги и статьи. Несколько человек дослужились до высоких должностей в государственных и партийных органах, вплоть до аппарата ЦК КПСС.
Не слышал я ни об одном нашем переводчике, который бы пополнил ряды диссидентов или предал свою Родину. Все служили ей верой и правдой, как и подобает русскому человеку, до конца...
Остаются вопросы, вопросы и вопросы. И сегодня они не дают покоя русским офицерам, защищавшим свою русскую Родину на ее дальних рубежах, но не сумевшим защитить ее в самом СССР...
