Время летело быстро. По понедельникам и четвергам после обеда мы ездили в Каир. Возвращались около десяти вечера. В выходные дни (по пятницам) с утра мы уезжали из Дашура в Каир. Мы побывали на пирамидах, на ночном представлении у Сфинкса. В Национальном музее на площади Тахрир посмотрели сокровища Тутанхамона и мумии фараонов. Раз в месяц в выходные дни мы совершали дальние туристические поездки: то в Александрию, то в Порт Саид, то в Порт Фуад или купались в Красном море.... Все было нам интересно в Египте. На изучение достопримечательностей можно было потратить всю жизнь. Туристический бизнес доведен до совершенства.
Каждая туристическая поездка давала пищу для размышлений. Сидишь у окна в автобусе, смотришь на бескрайнюю пустыню и начинаешь фантазировать, представлять себе, что могло происходить в этих краях тысячи лет назад, что могло происходить в поселка) и маленьких городках две сотни лет назад. У пирамид не верилось, что 160 лет назад просвещенный Наполеон палил из пушки по Сфинксу, как талибы в наши дни палили по статуям Будды в Афганистане. И Наполеон, и Черчилль и многие другие известные и неизвестные политические деятели глазели, разинув рот на пирамиды, подобно нам, восхищаясь сохранившимися чудесами древнеегипетской цивилизации.
Возвращались из Каира, с экскурсий темными зимними вечерами в Дашур, распрощавшись с яркими рекламами Гизы, когда наш автобус нырял под шлагбаум, мы начинали тихо и печально петь советские песни. Пели «Подмосковные вечера», «Темная ночь», «На позицию девушка провожала бойца». Мы пели советские песни о войне, дружбе и любви, вспоминая своих родителей, переживших страшную войну с еврофашизмом, любимых и родных. И щемила сердце тоска, и тревожила душу бессилие, и хотелось бросить все, обрести сказочные крылья или сесть на ковер-самолет и улететь прямо из автобуса на Дальний Восток к жене и дочери!
Во время поездок на экскурсии я всегда внимательно смотрел из окна автобуса на могучий Нил, на пальмовые рощи в оазисах, окруженные бесконечными песками пустыни, на зеленые поля, принадлежавшие египетским феодалам. На землевладельцев гнули спины нищие неграмотные феллахи. И всегда мне в голову приходила мысль о том, как мало перемен в жизни людей произошло в этой стране за сотни лет. Точно также их предки, рабы гнули свои спины на фараонов и его приближенных. Сюда, к Нилу, в голодные годы сбегались кочевые еврейские племена.
Во время экскурсий мы становились туристами. Как сладко быть беспечным и веселым туристом хотя бы раз в неделю! Всюду – у пирамид, в мечетях и музеях, на Золотом базаре, в охотничьих домиках короля Фарука – мы сливались с многоязыким потоком туристов из Европы, Америки, Японии, слетавшихся, как мухи на мед, к древнеегипетским достопримечательностям. Нам, советским людям, было непривычно, но нравилось играть роль туристов – этаких богатеньких, беззаботных Буратино. Не знаю, как чувствовали себя другие переводчики, но эту роль туриста в своей жизни я начал играть впервые в Египте.
На совещаниях начальник бюро переводов постоянно призывал нас изучать страну пребывания, арабские нравы и обычаи, культуру, историю арабских стран, Египта, а так же арабский язык. Перед отъездом в ОАР мне удалось купить учебник арабского языка и словарь. Я засел за учебник. Учился писать и говорить. Через год я кое-что понимал и даже немного говорил по-арабски.
Я накупил книг о Египте, а также романы и рассказы английского классика Сомерсета Моэма в мягких обложкам. Им увлекался мой новый друг – переводчик из Воронежа. Это было сравнительно не дорого для моего кармана.
В аэропорту Каира
Нам казалось, что служба военных переводчиков продлиться недолго – год-два-три. Потом нас отпустят домой – на гражданку. Москвичи мечтали уйти из армии как можно скорее. Поступать в военные академии никто из нас не собирался. Хотелось подработать немного валюты на жизнь в Союзе.
У москвичей сразу же после приезда нашлись старые знакомые и сокурсники среди гражданских переводчиков, и они чаще ездили на советскую виллу на Замалике. Некоторые из них принимали участие в художественной самодеятельности, выступали на концертах, устраиваемых в дни советских революционных праздников. На них собиралась вся советская колония.
7
Заграница – это жизнь в гостях, на чужих квартирах в прямом и буквальном смыслах. Это учеба, это длинная череда открытий в новой культуре, внутри которой мы пытаемся наладить своего новую жизнь. Мы не отказываемся от своих национальных привычек и традиций. В то же время мы обязаны приспосабливаться к новой жизни и жить, сосуществовать с чуждым нам обществом.
В первый период новая страна нам кажется обыкновенной театральной сценой. Наш глаз ищет красивые декорации, и мы начинаем жить в иллюзорном, нами еще не понимаемом мире. Мы еще не знаем закулисной жизни и видим только парадный фасад, экзотику, то необычное и не привычное, что никак не вписывается в наши сложившиеся понятия о жизни.
Изучение новой культуры – это умение приближать к себе чужое и чуждое, любоваться неизвестным и неожиданным; это искусство пробиваться сквозь иллюзии и декорации к правде жизни. Постепенно наш взор перемещается вглубь сцены, и мы стремимся познать правила закулисной жизни. Новая жизнь проявляется постепенно, показывая нам свои противоречия, объективно существующие в обществе.
Процесс приближения к новой жизни сложен и многообразен. Требуются ключи к запертым дверям в историю, культуру, политику чужой страны. Одного туристического любопытства недостаточно. Необходима серьезная систематическая работа над собой. Требуется овладение методики работы с ключами. Только систематическая работа над собой поможет отворить двери и проникнуть за кулисы в гущу чужой жизни в чужой стране.
Приезжая работать в Египет, мы, переводчики английского языка, выпускники факультетов романо-германской филологии, оказывались в чрезвычайно сложной ситуации. Мы не знали ни арабского языка, ни арабской истории и культуры, ни мусульманских обычаев и нравов. Ближний Восток был новой планидой, на которую высадил нас советский космический корабль. Нам приходилось заниматься изучением страны буквально «с чистого листа».
Идеалисты переводчики отважно бросались в реку новых знаний и пытались преодолеть свое невежество. Но таких было меньше, чем прагматиков. Последние говорили: «Через пару лет уволимся из армии и будем работать с теми европейскими языками, которые изучали в институте. Зачем нам арабский? Арабский не выучишь так, чтобы работать на нем».
Можно было бы упростить нашу жизнь, разрешив нам ходить на вечерние курсы арабского языка. Через год мы могли бы использовать полученные знания для пользы дела. Однако посольство запрещало нам не только учебу, но даже контакты с местным населением. С детства нам внушали, что мы живем в самом прогрессивном обществе на планете – социалистическом, что все остальные страны принадлежат к загнивающему миру капитализма. Мы искренне гордились своим строем. Да и как не гордится, если в Египте мы видели собственными глазами десятки миллионов нищих, обездоленных, униженных, безграмотных.
Мы были «страшно далеки» от египетского народа, от буржуазии, от среднего класса, от египетской интеллигенции, даже от офицерства. Для египтян мы были иностранцами, безбожниками, иноверцами. Местные власти боялись советских людей не меньше, чем мы их. Если сотрудники иностранных компаний, работавшие в Египте, общались с местным населением, учили их английскому языку, женились на арабках, то советским людям все это категорически запрещалось.
Едва ли были ближе к египтянам и советские военные переводчики-арабисты. Их было мало. Помню приезд двух арабистов в 1964 г. Они заканчивали Военный институт до его закрытия. Их демобилизовали при Хрущеве. Они были вынуждены работать учителями английского языка в школе. Военкомат отыскал их, вернул в армию и направил на работу в арабские страны. В Каире им давали пару месяцев на адаптацию к египетскому диалекту. На изучение военной терминологии. Потом они работали с начальством в управлениях вооруженных сил ОАР.
В 1965 г. прибыла первая группа арабистов из Советских азиатских республик. После 1967 г. в Египет стали пребывать молодые выпускники и курсанты Военного института. Однако переводчиков с английским языком было гораздо больше чем арабистов.
8
Было бы глупо живя в Каире не изучать его истории, не бродить по местам революционной славы.
Вот какую славу обрел этот великолепный и противоречивый город еще в средние века: «Путешественники говорят, что нет на земле города прекраснее, чем Каир с его Нилом… Кто не видел Каира, тот не видел мира. Его земля – золото и его Нил – диво, женщины его – гурии и дома в нем – дворцы, а воздух там ровный, и благоухание превосходит и смущает алоэ. Да и как не быть таким Каиру, когда Каир – это весь мир... А если бы видели его сады по вечерам, когда склоняются над ними тень. Вы поистине увидели бы чудо и склонились бы к нему в восторге».
Я тоже благодарю судьбу за то, что она мне дала возможность не только увидеть это чудо, но и пожить в нем. Прошли десятилетия, как я покинул это чудный город, но я с восторгом вспоминаю те дни, которые я провел в этом городе на Ниле.
Если поездки по стране из Дашура подтолкнули меня к изучению Египта, то позже, переехав в Каир, у меня появилась возможность совершенствовать знания арабского языка, изучать достопримечательности тысячелетнего города самостоятельно.
Каир – это город-музей, разраставшийся вдоль многоводного Нила тысячелетиями. С удовольствием и любопытством мы с товарищами бродили по его улицам и паркам. Мы любовались Нилом, мостами над ним, набережными, плавучими гостиницами и ресторанчиками под плакучими ивами.
Мы любили посидеть на лавочке у круглой 180-метровой Каирской башни. Ее видно из любого уголка Каира. Издалека она кажется ажурным и нежным созданием арабского духа. Вблизи, когда сидишь в кафе под башней, она кажется огромным и величественным зданием. Кругом деревья-великаны дают тень и долгожданную прохладу. Лестница сооружена из красного ассуанского гранита. На верхний этаж вас возносит скоростной лифт. А с башни, с птичьего полета, внизу на все четыре стороны простирается величественный, многоликий, восточный город со своими древними садами и пиками минарет, вонзающимися в вечно голубое небо.
С башни видно, как по голубой дороге Нила, огороженной по берегам финиковыми пальмами, плывут фелюги с белыми треугольными парусами. Крохотный катерок, надрываясь тянет несколько длинных барж на одной вязке. Одна заполнена глиняными горшками, другая – прессованной соломой, третья – фруктами в ящиках. Обгоняя их, скользят белые прогулочные катера с туристами.
С башни можно дотянуться взглядом до пирамид Гизы и до Цитадели, парящей над городом. Мы любили ездить на экскурсию в Цитадель. После Июльской революции она стала одной из главных достопримечательностей Каира, обязательным объектом, посещаемым абсолютным большинством туристов. В 1960-е вечерами в Цитадели и на пирамидах шли ночные представления «Звук и свет».
Каир – чудесная страна. Она купается в солнечных лучах. Зеленые плодородны поля в пригородах приносят землевладельцам по несколько урожаев в год. В Хелуане дымят трубы зарождающейся тяжелой промышленности. Нам казалось, что страна жила мирной спокойной жизнью, и мы забывали о том, что, начиная с 1948 года над Каиром, над Египтом, над всем Арабском Востоком висит постоянная и пугающая угроза со стороны Израиля и стоящей за его спиной "мировой закулисы".
9
Работа переводчика за границей имеет свои особенности. Если на родине военный переводчик работает на иностранном языке только в рабочее время, то заграницей он общается с иностранцами постоянно. Как переводчик он работает часть времени, остальное время он разговаривает с иностранцами как частное лицо. Он имеет возможность высказывать им собственное мнение по интересующим его и собеседников вопросам, рассказывать о себе, о своих интересах, о своей стране и культуре своего народа. Он может шутить, рассказывать анекдоты, критиковать правительство, задавать вопросы его интересующие. У него появляется свой круг знакомых и друзей среди иностранцев.
Кроме того, работая за границей, переводчик получал возможность читать литературу и прессу на иностранных языках, запрещенную или не поставляемую в СССР, смотреть зарубежные кинофильмы и телепередачи, слушать «вражьи голоса», испытывая при этом прессинг буржуазной идеологии.
С одной стороны, он мог беспрепятственно получать новые знания, расширяющие его кругозор. Он мог сравнивать параметры жизни советских людей с жизнью местного населения в чужой стране, приемы ведения и содержание информационной, идеологической войны противоборствующих сторон.
С другой стороны, генералы холодной войны заставляли его задумываться над многими вопросами бытия, пересматривать свои политические взгляды, менять свои убеждения или укрепляться в правоте советской идеологии. Избыток информации однако не мешал советским переводчикам оставаться преданными идеалам, которые они впитывали с детства.
Мы не могли не испытывать давления советской идеологической машины, воспитывающей нас в духе «преданности коммунистической партии и советскому правительству», «идеям марксизма-ленинизма». Это давление усиливало в нас патриотические симпатии, гордость за советский строй. Я не помню ни одного случая, чтобы кто-то из переводчиков, моих сослуживцев, предал Родину и бежал на Запад или остался в Египте. Кстати, не помню случая, чтобы какой-то египетский офицер остался в СССР по идеологическим мотивам.
Избыточная политическая информация заставляет переводчика постоянно работать над собой. Он обязан почти профессионально знать международные отношения, международное право, историю, культуру страны пребывания, то есть то, что в пединституте, который я окончил, не изучают. В институте нам читали лекции по истории, культуре, литературе Англии. В Египте нам требовались, кроме того, знания арабской культуры и языка.
Чтобы стать профессиональным переводчиком, необходимо было изучать политическую жизнь в стране пребывания, свободно ориентироваться в международных отношениях, складывавшихся на Ближнем Востоке. Мы были обязаны знать хотя бы в общих чертах историю Израиля и израильско-арабских войн, историю сионизма и еврейского вопроса. Все это помогало нам работать с арабскими офицерами.
Работа заграницей оголяет, делает прозрачными те тайные отношения между гражданами разных стран мира, которые существуют и поддерживаются любым правительством в той или иной форме. Мы точно знали, что находимся под колпаком двух контрразведок – советской и египетской. Наши письма на родину перлюстрировались. У многих советских офицеров в гостинице стояли «жучки» египетских спецслужб, о чем нам постоянно напоминало наше начальство. Насеровский режим ограничивал деятельность Египетской компартии. До 1964 г. он держал лидеров компартии в тюрьмах. Их выпустили на свободу перед приездом Хрущева, генерального секретаря КПСС, в ОАР.
Дашур Слева Саша Квасов Юра Горбунов Душкин
В целях конспирации нам было приказано комсомольскую организацию называть «спортивной», партийную – «профсоюзной». Комсомольские и партийные собрания нам разрешалось проводить только в Офисе Пожарского. В Дашуре мы брали стулья с собой и уходили в пустыню и проводили собрания на свежем воздухе. Арабская сторона знала, что все советские офицеры, как правило, являются членами КПСС, молодежь – комсомольцами, но была вынуждена закрывать глаза на нашу наивную конспирацию.
Разумеется, мы, переводчики, предпочитали держаться по возможности подальше от "особистов". Все мы были крошечными «винтиками» огромного государственного механизма. Мы все были пешками в большой политической игре двух сверхдержав. Мы понимали, что главное в жизни за границей – не попасть в бесшумно и бешено крутящиеся шестеренки этого механизма. Поэтому главная забота «винтика» – видеть и понимать, как крутятся шестеренки в опасной для жизни зоне, но держаться от этой зоны подальше.
Многолетняя привычка жить под «колпаком» спецслужб заграницей, а значит и в Союзе, вырабатывала в переводчике, я бы назвал, особый стиль «просветленного» мышления. Этот стиль помогает ему угадывать подлинные причины любых международных политических или военных акций, а также возможные тайные, тщательно скрываемые от общественности механизмы реализации этих акций силами спецслужб. Не только советских, но и западных, израильских, арабских.
Подобный стиль мышления помогает исследователям истории международных отношений видеть за громогласными официальными заявлениями политиков и пропагандистскими трюками продажных средств массовой информации подлинные цели правящих классов в любой стране мира, отличать красное от белого, подлинную, народную социалистическую демократию от «денежной», буржуазной, демократии. Этот стиль делает из человека скептика, циника, но его трудно провести на мякине или обмануть дешевой политической риторикой желтой прессы.
Привычка жить «под колпаком» вырабатывала у переводчиков особый стиль поведения – с оглядкой на свои и чужие спецслужбы. К «колпаку» не только не привыкаешь, но и с опаской смотришь на любого товарища, подозревая в нем «стукача». Начальство инструктировало переводчиков присматривать за специалистами и не переводить их непродуманных заявлений или сальных анекдотов арабским «подопечным». Оно рекомендовало советникам докладывать ему о любом факте подозрительного поведения переводчиков.
Слежка за работниками за границей – дело обычное для всех контрразведок мира. Контрразведчиков интересует, с кем проводят время их сограждане, что читают, чем интересуются, о чем пишут друзьям и родственникам. За доказательством не надо ходить далеко в наши дни. Все знают какой скандал вызвали публикации секретных документов Викиликс и сообщение цэрэушника Стоунда о том, что спецслужбы прослушивают и записывают переговоры всех американцев, правительственных, общественных, международных организаций.
В СССР в 1960-е годы антисоветской считалась вся белогвардейская литература русских националистов, в которой они правдиво описывали кровавые события октябрьского переворота и гражданской войны, расстрелы «белых» офицеров и солдат, миллионов казаков по приказам Ленина, Троцкого и других нерусских комиссаров.
Меня эта литература не интересовала. Нам внушили в детстве, что вся белогвардейщина – это сплошная ложь, пасквиль на «власть рабочих и крестьян». Подобной литературы в Каире, кстати, нам никто не предлагал. Помню, в 1964 г. мы снимали квартиру в доме, в котором этажом ниже проживала русская (белогвардейская) семья, обосновавшая в этом городе еще в 1920-е годы. Ее глава однажды удивил меня, заговорив со мной по-русски в лифте:
– Какой этаж?
– Четвертый. Вы живете в этом доме?
– Давно.
В соответствии с инструкцией, я был обязан о встрече с белогвардейцем немедленно доложить начальнику политотдела. Что я и сделал. Через несколько дней он вызвал меня и сообщил, что данная семья политически малоактивна и посоветовал с ней дружбы не водить. Я так и сделал. Только странно как-то получалось: русским с русскими за границей запрещалось общаться. Тогда я еще не понимал, почему нам запрещали знакомиться и общаться со своими русскими соотечественниками.
Рассказывали, что до войны в Каире жила сравнительно большая колония русских националистов. Они построили две православных церкви и приют. Постепенно они и их дети уехали в Европу или Америку. В 1960-е годы в приюте осталось несколько старичков. Жалею, что не нашлось ни времени, ни желания сходить в нашу православную церковь и поговорить с русскими старичками. Сейчас бы обязательно сходил. Тогда боялся.
До сих пор я жалею, что не познакомился поближе с семьей русского эмигранта. У них была большая библиотека русских авторов в гостиной и я мог бы почитать книги своих русских соотечественников. В них я нашел бы ту часть русской правды, которую скрывали все годы советской власти нерусские правители СССР, которая пробудила бы в нас, русских, русское национальное сознание и помогла нам отстоять русскую социалистическую цивилизацию. Мы строили ее, начиная с принятия "Сталинской" Конституции в 1936 г.
10
Что я понял за первый год работы военным переводчиком? Что работа военного переводчика творческая. Он обязан постоянно наращивать свои специальные знания: изучать военно-стратегические доктрины ведущих держав мира, опыт ведения современных войн, накапливать тактико-технические данные о новейшей боевой технике.
Он должен быть интересным собеседником: уметь мастерски строить беседу, владеть синхронным переводом, внимательно слушать и улавливать все оттенки мысли и чувств собеседников, угадывать смысл высказанных и скрываемых идей, не совсем правильно оформленных мыслей.
Он должен быть кладезем самой разнообразной информации и уметь ее использовать в рабочей обстановке и вне ее, когда приходится самому вступать в контакт как со своими соотечественниками, так и с иностранцами.
Работа переводчика может стать творческой, если он склонен к сложной и упорной работе над расширением собственного страноведческого, политического, культурного, филологического, литературного кругозора, если он не замыкается в узких рамках военно-технических проблем. Расширение кругозора рано или поздно приведет переводчика к следующему этапу – применению новых знаний на практике, в жизни и работе.
Военный переводчик – профессия мирная, гуманная. Он обязан быть всесторонне развитой личностью, разбираться в литературе, любить оперу, классическую музыку, знать искусство. Эти знания могут пригодиться, когда специалисты, беседу которых он переводит, неожиданно перейдут к темам, далеким от военного дела.
Если бы меня спросили, какие требования предъявлялись советскому военному переводчику, я бы назвал следующие:
1. Быть патриотом своей родины.
2. Любить свой народ, его язык и культуру.
3. Служить верой и правдой своему народу и правительству.
4. Сохранять верность воинской присяге.
5. Быть примерным офицером, достойно представлять свою Родину за рубежом.
6. Быть преданным гуманным идеалам своего строя.
7. С искренним уважением относиться к иностранным военнослужащим, с которыми приходится работать.
8. Дружелюбно относиться к местному населению в стране пребывания.
9. Интересоваться, изучать, любить культуру, историю, литературу, религию, источники духовной культуры нации, язык которой он изучает или знает.
10. Изучать нравы, обычаи народа в стране пребывания.
11. Регулярно читать местную прессу, смотреть местное телевидение, постоянно интересоваться новостями о событиях в мире.
12. Проявлять бдительность и осторожность в отношениях с местным населением, чтобы не стать объектом иностранных спецслужб.
13. Внимательно следить за изменением отношения офицеров дружественной армии к советским, российским гражданам.
11
Почти полгода Запад не знал о существовании нашего учебного центра. В конце января 1963 г. «Голос Америки» передал сообщение, что в Египте советские специалисты ведут подготовку арабских ракетчиков и создают современную систему ПВО, что ракета «земля-воздух» уже поступила на вооружение армии ОАР.
Приезжая в Каир в выходные дни, автобусы останавливались у белокаменного здания Оперного театра, построенного к моменту открытия Суэцкого канала специально для постановки оперы Верди «Аида». (Мы, офицеры, сержанты и солдаты вместе с "батей", смотрели эту оперу в том самом Оперном театре зимой 1963 г.)
Вездесущие журналисты не могли не обратить внимания на то, что по пятницам на площадь Оперы в центре Каира приходит три-четыре автобуса, из которых выходят около сотни молодых иностранцев-мужчин в белых рубахах и темных брюках. По их военной выправке нетрудно догадаться, что это – люди служивые. Вечером они убывают в закрытый для посещения район в пустыне. Возле Дашурских пирамид действует учебный ракетный центр. В нем проходит подготовку около 200 арабских офицеров.
Весной 1963 г. в Англии разразился правительственный кризис в связи с делом Порфьюмо. Английские газеты писали, что подвыпивший военный министр выбалтывал секретные сведение молоденькой танцовщице из ночного клуба. Ее якобы завербовал советский разведчик Евгений Иванов, капитан второго ранга, помощник военно-морского атташе. Мы с интересом читали первые откровения танцовщицы. Ей советский офицер очень понравился. Разумеется, через несколько недель британские «демократы» запретили публиковать откровения. Вот до чего доводило увлечение ночными клубами! Эта была месть советской разведки за "дело шпиона Пеньковского". 11 мая 1963 г. О. В. Пеньковский был признан виновным в измене Родине. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу. 16 мая приговор был приведен в исполнение.
Летом 1963 г. состоялись пуски советских ракет С-75 на полигоне. Смотреть стрельбы по реальным воздушным целям прибыл генералитет во главе с президентом Г. А. Насером. Все ракеты, запущенные арабскими ракетчиками, поразили воздушные цели. Задачу, поставленную нам партией и правительством, мы выполнили. Ракетные стрельбы широко освещались в арабской прессе. Газеты публиковали хвалебные статьи о высокой точности советских ракет и высоком боевом мастерстве египетских ракетчиков. Советские ракеты «земля-воздух» были установлены на боевое дежурство в Египте.
Дальнейшие события на Ближнем Востоке показали, насколько правильным и своевременным оказалось решение правительства Насера создать войска ПВО в ОАР. Жаль, что у молодой республики не хватило времени на завершение социальной, культурной революции, начатой в стране. Армии нужен был грамотный солдат и офицер. Жаль, что у нее не хватило средств на создание надежной противовоздушной обороны над всей территорией страны.
Насер выдвинул амбициозные цели: создать современную армию, оснастить ее новейшим оружием, обучить владению им весь личный состав вооруженных сил. Однако реализовать полностью это планы египетское руководство к 1967 г. не успело. Это обстоятельство стало одной из главных причин поражения Египта в «шестидневной войне» с Израилем. Мировая закулиса торопилась расправиться с Насером, остановить и повернуть вспять проводимые революционно-демократические преобразования в арабских странах, внутри богатейшего энергоресурсами Ближнего Востока.
Прошло 50 лет после начала моей карьеры военного переводчика в Египте. Много воду утекло в Ниле с той замечательной поры. Однако остались вопросы, на которые я ищу ответы и пока не нахожу.
Правильно ли Гамаль Абдель Насер (1918-1970) оценивал обстановку, складывавшуюся в регионе в 60-х годах, если война, развязанная Западом в июне 1967 г., была проиграна Арабской Объединенной Республикой? Правильно ли советское руководство, партия и правительство, понимало ситуацию, развивавшуюся на Ближнем Востоке, если в 1972 г. более десяти тысяч советских военных советников и переводчиков, включая дивизию ПВО, были изгнаны из Египта президентом Анваром Садатом (1918-1981), ближайшим соратником Насера. Думаю, что эти и другие вопросы, требуют ответа военных историков-востоковедов и политологов-международников.
