21.6.41. П.А. Судоплатов: «Боевая готовность [штабов и командования пограничных и внутренних войск, дислоцированных на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.] была объявлена… в 21-30…»
Берия поступает по-другому: в отличие от военных, он приводит свои территориальные подразделения и войска в боевую готовность. Будет война или не будет неизвестно. Но его силы готовы к провокациям и противодействию диверсантам…
21.6.41 после 22-20 Тимошенко и Жуков отправились в НКО подготавливать Директиву №1.
Г.К. Жуков: «…Давно стемнело. Заканчивался день 21 июня. Доехали мы с С.К. Тимошенко до подъезда наркомата молча, но я чувствовал, что и наркома обуревают те же тревожные мысли. Выйдя из машины, мы договорились через десять минут встретиться в его служебном кабинете…»
Да здесь не тревожные мысли должны одолевать, а бегом к телефонам и поднимать войска! Но руководство КА не верило в нападение или же не решилось что-нибудь взять на себя…
Около 23-00 21.6.41. Л.М. Сандалов: «Около 23 часов нас вызвал к телефону НШ округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знали…»
Отголосок звонка Тимошенко в штаб ЗапОВО около 23 часов докатился до штаба 4-й армии. О подъеме войск ни слова…
Около 23-00 21.6.41. Тимошенко звонил Я.Т.Черевиченко: «Имейте в виду, что возможна провокация со стороны Германии и Румынии.
— Что, война? — невольно вырвалось у меня.
— Войны, возможно, и не будет, но войска должны быть наготове, — ответил Тимошенко…»
Около 23-00 21.6.41. Н.Г. Кузнецов: «С.К. Тимошенко: «Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне…» Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С.К. Тимошенко. Маршал, шагая по комнате, диктовал… Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом [без кителя] и что-то писал. Несколько листов большого блокнота лежали слева от него. Видно, Нарком обороны и начальник ГШ работали довольно долго. Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну. Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной…»
После 23-00 21.6.41. Сталин уехал из Кремля.
23-45 21.6.41. ШТ с Директивой №1 поступила в ШО.
0-30 22.6.41. ШТ отправлена адресатам — через 2 часа 10 минут после выхода из кабинета Сталина. За это время сидельцы в НКО не дали никакого конкретного указания по подъему войск. Войска не подняты… Действия по округам мы рассмотрим в других частях.
3-13 22.6.41. Налет немецких самолетов на Севастополь. На парашютах с них сбросили донные неконтактные мины. Две мины упали на сушу. В 3-48 и 3-52 они самоликвидировались.
3-55 22.6.41. Налет немецких самолетов на Либаву.
Н.Н. Воронов: «Около четырех часов получили первое сообщение о бомбежке вражеской авиацией Севастополя. Вскоре через ВНОС поступили сведения о воздушных налетах на Виндаву и Либаву… Через несколько минут я уже был у [Тимошенко] с данными о бомбежках целого ряда наших городов. В кабинете наркома находился и начальник Главного политического управления Л.З. Мехлис… Я вышел из кабинета с камнем на сердце. Меня поразило, что в столь серьезной обстановке народный комиссар не поставил никакой задачи войскам ПВО, не дал никаких указаний. Мне тогда показалось: ему не верилось, что война действительно началась...»
В мемуарах Н. Кузнецова отмечено, что нарком обороны диктовал, а начальник ГШ писал. На рисунках приведены (якобы) черновик Директивы №1, подписанный С. Тимошенко и Г. Жуковым. Было отмечено, что на обороте листа 259 среди прочих пометок имеется указание фамилий шифровальщиков: Агапов и Храмцовский. После ухода Г. Жукова из ГШ Храмцовский станет его личным шифровальщиком.
Историк С.Л. Чекунов указывал, что существует два рукописных экземпляра Директивы, написанные с небольшим интервалом. Этот человек в настоящее время лучше всех знает, как писалась Директива №1, как отправлялась в войска и много других интересных вещей. По его сообщениям на форуме можно сказать, что С.Л. Чекунов готовит выпуск нескольких книг, начиная с 1927 года. Там будут многие интересные документы, о которых мы даже не подозреваем. Единственное, что ждать книгу о событиях перед 22 июнем придется долго. Следите за указанными книжными новинками…
В сообщениях на сайтах указывается, что на ШТ имеются следующие пометки: «Поступила в ШО в 23-45 21 июня 1941 г.» Директива отправлена в 00-30 в ЛВО, ЗОВО, КОВО, ОдВО, ПрибОВО под номерами: 19942, 19943, 19944, 19945, 19946 соответственно.
Что интересного в тексте Директивы? Прежде всего недописанные слова, которые зачеркнуты. Директива писалась «вживую», рождалась на ходу. Кто-нибудь верит, что ее диктовал И. Сталин? Автор не верит. Если верить Буденному, то Директиву писали после Кремля. Автор этому верит, но это недоказуемо. Нет документальных фактов об этом периоде. Мемуарам Жукова автору верить не хочется…
Из текста удалены важные фразы «в ночь» и «противовоздушную оборону привести в боевую готовность». Руководство КА не торопится и не верит в начало войны на рассвете… Автор просит прощения, но в части 4 приведена неверная информацию о генерале Покровском и машинистке Грибовой…
Основой для шифровальной связи являлось «Наставление по шифровальной связи (или службе)». С основными положениями этого Наставления должен был ознакомлен командный состав, который имел право подписи ШТ. О всех нарушениях, связанных с оформлением, передачей, адресацией и т.д., руководитель ШО (отдела или органа) обязан проинформировать вышестоящее руководство (НШ, к которому он относится, или в вышестоящий штаб, если нарушения производит командный состав штаба). При сообщении в вышестоящий штаб о нарушениях, связанных с шифрсвязью, максимум, что может ждать руководитель ШО – это перевод в другой округ на туже должность, перевод в вышестоящий штаб или снятие командного состава штаба, которое требует сотрудников допускать нарушения. Это я говорю к тому, что шифровальщики были защищены от самодурства командиров в штабе.
В июне 1941 года существовали следующие схемы связи Генштаба с военными округами:
1) с помощью шифрмашинок – индивидуальная между двумя адресатами;
2) циркулярная (или общая) с помощью ручного шифра. Длительность обработки ШТ с помощью ручного шифра увеличивалась в 6-10 раз. Существовали и индивидуальные схемы связи с использованием ручного шифра.
Почему существовала только индивидуальная связь с помощью машинок? Установка, с помощью которой маркировались места отверстий и проводилось их последующее пробитие, позволяла работать только с двумя лентами, которые после этого превращались в шифрленты. Возможно, требование об организации машиной шифрсвязи между двумя адресатами была заложена в техническом задании на разработку.
Таблицы в шифрблокнотах для ручного шифра печатались типографским способом и поэтому позволяли иметь сколько угодно адресатов.
Директива №1 была направлена в округа с использованием шифрмашинок, об чем свидетельствует пять номеров исходящих ШТ проставленных на черновике ШТ. Автор оценил длину ШТ (по ШТ ЗапОВО для армий), которая составляет около 205 групп. Длина приблизительная и нужна нам только для оценки времени передачи ШТ разными службами. Если шифровальщики работали с указанными выше скоростями (они указаны были в части 4), то на обработку одной ШТ при «З» уходило около 6 минут, а на ее «Р» – до 8. Мы знаем, что черновик выполнен на трех листах, и с ШТ работали два специалиста, которые должны были работать параллельно, передавая листы черновика друг другу. Зам.дежурного по ШО обеспечивал их шифрами и забирал материал для отправки на узел связи. В этом случае один специалист обработал три ШТ за время около 18 минут, а другой две ШТ за 12. Получается, что с учетом дополнительных правок все пять ШТ могли быть сданы на узел связи до 00-30.
В звене «штаб округа – штаб армии» шифровальных машин практически не было. Вся шифрсвязь осуществлялась с помощью ручных шифров.
В ЗапОВО было как минимум два полных набора для шифрмашинок. Это означает, что в состав комплекта шифртехники входило устройство, которое при расшифровке на шифрмашинке одновременно на устройстве печатало расшифрованный текст на листе бумаги. Расшифрованный текст на листе бумаги (или с лентой, наклеенной на лист бумаги) называется черновым материалом, который учитывается в журнале наряду с ШТ и используемыми шифрами. Бланки ШТ с текстом, которые имеются в свободном доступе, – это результат перепечатки текста на бланки на печатной машинке работником ШО специально для руководства.
Когда ШТ с текстом Директивы №1 поступила в ШО штаба ЗапОВО, то руководство округом уже ждало ее поступление. НШ округа приказал дежурному по ШО доставить черновой материал ШТ на рассмотрение Военному Совету, что и было сделано. Поскольку шифровальщики жили еще нормами мирного времени, то дежурный допустил нарушение, приказав расшифровать ШТ вторично. На это требовалось чуть более 5 минут. Используя вторичный черновой материал, стали печатать, как привыкли, текст на бланке входящей ШТ. Таким образом, с целью экономии времени командным составом округа резолюции и адресация появились на листе чернового материала, превратившись во входящую ШТ. Отпечатанный текст на бланке входящей ШТ превратили в исходящую.
По словам С.Л. Чекунова: «Самым первым ее принял ПрибОВО в 1 час 07 минут. Все остальные приняли позже, например ЗапОВО в 01.10. Расшифровку первым сделал ПрибОВО. Первым среди всех адресатов ее прочел Сафронов (ПрибОВО) около 01.40-01.45. Все остальные прочли позже. ЗапОВО только в начале третьего…»
Директива №2 ввиду огромного наплыва информации из округов уже направлялась адресатам циркулярно с помощью ручного шифра.
На рисунке подчеркнуты номера ШТ это Директивы (20021, 20022, 20023). Адресатов снова пять. Длина ШТ автором оценена в 248 групп. Допустимая длина ШТ – 300 групп (в исключительных случаях допускалось отправлять ШТ длиной 350 групп). Если бы ее направили с использованием шифрмашин, то телеграмма имела бы пять номеров, как и Директива №1. Три номера свидетельствуют о подготовке ее к отправке циркулярно во все пять ВО. Обработка была проведена с использованием ручного шифра. Также на листах мы видим рабочую разбивку по частям дежурный по ШО (или его заместителем) на три части для 2-3 шифровальщиков. Для срочных ШТ разбивка осуществлялась «на глазок», что при большом опыте работы позволяла использовать количество листов из шифроблокнота, достаточно близкое к необходимому. Известны два оригинала Директивы №2, так же, как у Директивы №1. Объяснить это автор не ставил себе целью…
Мы закончили рассмотрение материала относящегося к разведке и оценке соединений противника руководством КА. В дальнейшем нас ожидает рассмотрение всех округов (кроме ПрибОВО, рассмотренного в первых частях цикла).
По результатам рассмотрения первых шести частей 2-го цикла можно сделать следующие выводы:
1. С лета 1940 года разведки РУ ГШ КА и НКВД завышали численность германских войск, сосредоточенных у наших границ. Понятие «у наших границ» — чисто условное, т.к. немецкие дивизии размещались от 20 до 424 (и более) километрах от границы. Завышение числа дивизий, вероятно, является результатом хорошей работы немецкого командования по дезинформации советского руководства страны и КА.
2. С осени 1940 года началось перемещение некоторых немецких соединений в сторону Балкан (в т.ч. в Румынию). В конце апреля 1941 года численность немецких соединений, сосредоточенных у нашей границы (против войск ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО), снова достигла уровня, зарегистрированного нашей разведкой в конце августа – в начале сентября 1940 года.
3. Руководство КА оценивало количество немецких соединений, необходимых для начала войны с СССР, в 173 (осень 1940) – 200 (март-апрель 1941) – 180 (май 1941) дивизий.
К 21 июня, по оценке РУ ГШ, у наших западных границ находилось 124 дивизии, что значительно отличалось от вышеуказанного числа 180. Следует отметить, что более 2/3 этих войск находилось на расстоянии от 20 до 100 км от нашей границы.
4. Руководство КА прекрасно знало, что на начальном периоде войны для продвижения группировок войск на большую глубину германское командование использует несколько подвижных групп, поддержанных большим количеством авиации.
В состав подвижных групп должны входить мк, дивизии тяжелых танков. Подвижные группы взаимодействуют с десантными и пехотными дивизиями. По состоянию на конец 1940 года в германских ВС было 12 мк.
5. До начала войны у границы не было обнаружено ни одной танковой группы (из четырех расположенных у границы), ни одного мк (из 10-ти расположенных), ни одной тяжелой танковой дивизии (из 0 существовавших), одну десантную дивизию (из пяти, которые Германия могла выделить для войны с СССР по оценке руководства КА). Большая часть авиация перелетела на аэродромы ближе к границе вечером 21.6.41.
Более половины обнаруженных разведкой тд у границы – это тб и тп россыпью, сведенные в условные тд: без штабов и управления, связи и инженерных подразделений, мотопехоты и артиллерии, без частей снабжения, ремонта и обеспечения. Эти условные тд годились только для усиления АК.
Парировать наличие тяжелых танков в подвижных группировках должны были ПТ артиллерийские бригады, оснащенные артсистемами, обладающими большим бронепробитием.
6. Непосредственно перед началом войны значительные ресурсы были брошены на долгосрочные программы: по постановке на вооружение тяжелого танка Кв-3, по проектированию танков Кв-4 и Кв-5, по возведению и оснащению сотен долговременных сооружений на нашей границе, по строительству бетонных ВПП на аэродромах.
7. Военно-политическое руководство страны думало:
— что, парируя германскую группировку у границы дивизиями КА (не достигая при этом превосходства над ними), можно отодвинуть начало войны с Германией;
— что миролюбивая политика СССР по отношению к Германии позволит также отодвинуть начало войны.
Однако маниакальная идея Гитлера о войне с СССР свела эти разумные действия к нулю. Когда пришлось пересматривать свои взгляды с точки зрения фактов, то он стал сомневаться в правильности своих действий. По словам Гудериана, 4.8.41 Гитлер сказал: «Если бы я знал, что у русских действительно имеется такое количество танков… я бы, пожалуй, не начинал эту войну…»
8. Зная о неподготовленности нашей армии к войне, Сталин не мог даже даже допустить мысль о первом ударе по отмобилизованным и находящимся вблизи границы немецким войскам.
То, во что нам тыкают на картах и планах со стрелочками, – это просто рисунки. Планы – это кипа бумаг объемом несколько кубометра. А то, что мы видели, – это черновики планчиков…
9. В шести частях нам встречались случаи проявления частной инициативы командованием разных уровней КА и ВМФ при подготовке своих войск (сил) к войне. Эти действия не являлись следствием указаний из Москвы к подготовке к войне руководством НКО и ГШ КА. Мы увидим еще немало примеров проявления такой частной инициативы при рассмотрении событий в приграничных округах.
10. До сих пор мы не увидели ни одного документа, факта или воспоминания, указывающих непосредственно на наличие мифической Директивы ГШ КА о переводе сухопутных войск и ВВС в готовность №2. Наличие мифической директивы продолжим искать в материалах, посвященных приграничным ВО.
Однако рассмотренные события косвенно свидетельствуют об обратном: руководство КА не ожидало начала войны на рассвете 22 июня 1941 года, и нам не встретилось пока ни одного факта, свидетельствующего об обратном…
