Ранее автор обещал рассмотреть события накануне войны после ЛВО в ОдВО. Однако в документах и воспоминаниях ветеранов войны ОдВО имеются некоторые нестыковки по временным отметкам. Поэтому мы рассмотрим события в самом крупном западном округе — КОВО. КОВО являлся наиболее благополучным среди западных ВО (за исключением самого маленького округа — ОдВО) по сдерживанию немецких войск в первые дни войны и по отсутствию официальных «генералов-предателей» в штабах округа. Значительно в большей степени более благоприятное течение событий в начале войны в КОВО связано с гораздо большим количеством войск, дислоцированных в округе, которые дали возможность в большей мере использовать мобилизационный потенциал округа и подвести войска из центральных районов страны.
22 июня в 0:25 дежурный оператор узла связи КОВО начал прием ШТ из Москвы с Директивой №1, а ее прием был закончен в 2-25—2-30 (в разных источниках информации приводится разное время).
М.Д. Грецов: «В 1-00—2-00 22 июня в войска КОВО и ОдВО поступило распоряжение Наркома обороны такого неопределенного содержания: «22-23 июня возможно провокационное наступление немецких войск. Войскам округа на провокации не поддаваться, границу не переходить. Авиации границу не перелетать...» [поступила в ШО в 7-45 22.6; расшифрована в 12-35 22.6.41].
К.А. Мерецков (зам.наркома обороны): «Я объехал пограничные части. Все они были начеку и почти везде я слышал о том, что на той стороне неблагополучно. С границы возвратился во Львов. Здесь были допущены ошибки. Почти вся зенитная и ПТ артиллерия переформировывалась одновременно, поэтому ПТ артиллерийская бригада утратила свою боевую готовность. Чтобы командный состав армии убедился в этом, я провел с ним военную игру. Как я и ожидал, в ходе игры обнаружилось, что танки «противника» могут действовать почти беспрепятственно. На разборе я подчеркнул серьезность допущенного промаха. Командарм в оправдание ссылался на указания из ВО. Округом командовал генерал-полковник М.П.Кирпонос… Кирпонос объяснил, что переформирование абсолютно необходимо, но, конечно, осуществлять его нужно поэтапно, обещал исправить ошибку… Однако ошибка не была исправлена…»
М.А. Пуркаев (НШ КОВО): «Ночью 11 или 12 июня поступили разведданные:
а) от агентуры КОВО – об окончании развертывания немецких войск группы Клейста…»
Ранее на многочисленных разведывательных материалах Вам было показано, что ни в одном сообщении (включая РМ РО штаба КОВО) не упоминается об сосредоточении 1-й танковой группы у наших границ. Более того, на советско-германской границе не была обнаружена ни одна танковая группа вермахта.
26 тд и мд и 2 мбр из 30, выделенных для нападения на СССР начали переброску к границе только с 6 по 18 июня 1941 года. Даже после передислокации они размещались с мерами строжайшей маскировки на расстоянии до 20-30 км от советско-германской границы. Поэтому в ночь на 11 или 12-е июня не могли соединения из состава 1-й танковой группы быть полностью сосредоточеными для нападения на Советский Союз.
Данные о резком увеличении танковых и моторизованных частей у нашей границы в период с 6 по 21 июня не отмечаются в РМ НКВД, НКГБ, РУ ГШ и РО штабов округов. Поэтому утверждение НШ КОВО может являться только следствием его послезнания. Чтобы не писали в ответ на это утверждение другие люди — Вам они ничего предъявить, подтверждающее иное не смогут. А верить им или нет решайте сами. У Вас теперь достаточно информации, чтобы самим анализировать разные высказывания...
М.А. Пуркаев: «б) от штаба ОдВО о том, что немецкие солдаты и офицеры в Румынии в кабачках ведут разговоры о начале боевых действий против СССР с утра 17 июня. Около 4-х ночи я эти разведданные доложил по ВЧ народному комиссару, который приказал ждать у аппарата. Часов около 6 утра тов. Тимошенко вызвал меня по ВЧ и сказал, что эти разведданные имеются и в ГШ, возможно, что пьяные немцы болтают недостоверные данные, но «ухо держите остро».
Обратим внимание на это высказывание наркома. Поэтому когда, нам говорят, что выдвижение резервов округов по Директивам ГШ КА от 12-13 июня проводилось, якобы, в ожидании войны именно 22 июня — нам снова врут. Со слов НШ КОВО нарком 12 июня не говорит ни слова о скором ожидании войны...
М.А. Пуркаев: «13 или 14 июня я внес предложение Военному Совету округа: на рубежи Владимиро-Волынского УРа, заканчиваемого строительством, но не имеющего в сооружениях вооружения и войска, вывести сд, согласно плану обороны, не занимая предполья. Военный Совет принял это предложение. Соответствующие распоряжения были даны командующему войсками 5-й армии.»
Мы видим, что инициативу, как и в других округах, проявляет не командующий войсками округа и не ГШ КА, а НШ округа М.А. Пуркаев. Кроме того, он пытается отстоять свое мнение в вышестоящей инстанции, чего не делают командующие войсками КОВО и ОдВО (этот округ мы рассмотрим позднее).
В 3-й части было показано, что в похожей ситуации командующий войсками фронта Кирпанос осенью 1941 года пренебрег мнением НШ фронта генерала В.И. Тупикова, который также обратится к начальнику ГШ. Начальник ГШ посчитал генерала В.И. Тупикова паникером. Очень похожая ситуация с рассматриваемой в данном цикле. Начальник ГШ не совсем понимает обстановку в войсках осенью вследствие недостаточности информации (особенно разведывательной) и практически не использует знания о тактике применения немецких крупных подвижных мототанковых групп. Хотя вопрос использования таких групп подробно рассматривался на совещании высшего комсостава в декабре 1940 года (этот вопрос мы рассмотрели с Вами в 13 и 14-й частях).
М.А. Пуркаев: «Утром следующего дня генерал Кирпонос вызвал меня к себе в кабинет, там же присутствовал и ЧВС. Генерал Кирпанос бросил мне обвинение в том, что я якобы своим предложением хочу спровоцировать войну с немцами. Я тут же из кабинета генерала Кирпаноса вызвал на ВЧ НШ ГШ генерала Жукова и доложил ему о моем предложении Военному Совету вывести несколько дивизий на оконченные строительством УРовские рубежи (не занимая предполья), и что вчера Военный Совет округа это решение утвердил и мною отданы соответствующие указания командарму 5, а сегодня меня командующий войсками округа обвиняет в провокации, но не отменяет своего вчерашнего решения. Просил товарища Жукова дать указания. Товарищ Жуков приказал войска на УРовский рубеж выводить: принять меры тщательной маскировки, чтобы войска с границы не наблюдались…
План обороны Государственной границы был доведен до войск округа и на фронте 5-й армии частично реализован, выводом до двух дивизий на рубежи обороны…
Войска прикрытия КОВО по плану обороны начали выводить на Государственную границу, на рубежи обороны (исключая две дивизии 5 армии, выведенные ранее) в период с 4 до 6 часов утра 22 июня 1941 года.»
По словам НШ КОВО, вывод войск прикрытия на рубежи обороны начинаются только после начала войны. Исключение составляют две сд в зоне 5-й армии, которые выдвинули на оборонительные позиции по инициативе НШ округа. Нарком и начальник ГШ согласились с такой инициативой округа: придвинуть к границе всего две сд.
М.А. Пуркаев: «В период от 1 часу до 2 часов 22 июня, командующим войсками ВО было получено распоряжение ГШ, которое требовало привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения…
Я торопился в Тернополь, куда прибыл около 3 часов утра 22.6.41 года. К моему приезду командующий войсками округа генерал Кирпонос уже получил распоряжение ГШ о приведении войск в боевую готовность, но никаких распоряжений, никому не давал. Получив указания генерала Кирпоноса о распоряжении ГШ в связи с ожидаемым нападением немцев, я немедленно вызвал к аппарату Бодо всех командующих армий лично. И в период от 3-х до 4-х часов передал каждому приказ привести войска в полную боевую готовность, занять оборону согласно плана… До начала боевых действий на границе, успели выйти и занять свои оборонительные рубежи, согласно плану, войска 5, 26 и 12 армий. Войска прикрытия 6-й армии на Рава-Русском направлении у границы вступили во встречные бои…»
И.Х. Баграмян (начальник оперативного отдела штаба округа): «Войска прикрытия – 1-й оперативный эшелон, дислоцировались непосредственно у границ и начали развертывание под прикрытием УР с началом боевых действий. Заблаговременный их выход на подготовленные позиции ГШ был запрещен, чтобы не дать повода для провоцирования войны со стороны фашисткой Германии.»
Автору не совсем понятны изречения некоторых литературных деятелей, доказывающих, что нарком обороны и начальник ГШ знали заранее о начале войны на рассвете 22 июня. Получается, что со слов этих деятелей нарком обороны и начальник ГШ сознательно подставили под удар войска 1-го эшелона прикрытия. Они же знали, что для полного вывода этих войск на рубежи обороны требуется значительное время. Поскольку указанных лиц не осудили, то их поведение можно объяснить только одним: они не ожидали войны на рассвете 22 июня.
И.Х. Баграмян: «Оперативные резервы фронта начали выдвижение из районов постоянной дислокации: — ск за пять дней до начала военных действий. Они не успели выйти в намеченные для них районы. Начало боевых действий застало их в 3-5 переходах (100-150 км) от рубежа развертывания; — мк в ППД были подняты по боевой тревоге и начали выдвижение в районы сосредоточения с началом боевых действий...»
Литератор Козинкин пишет в своих книгах о том, что вывод войск резервов округов по Директивам ГШ от 12-13 июня производился в соответствии с «Планами прикрытия...» Далее он делает вывод: это свидетельствует о том, что высшее руководство КА ожидало войну 22 июня. В данном случае, это личное мнение человека, прошедшего свою службу в тыловых частях.
В чем-то он прав. Например, в КОВО корпуса резервов округа выдвигались в лагеря, расположенные рядом с предназначенными им районами в соответствии с «Планами прикрытия...» Части этих корпусов начали постепенное выдвижение (конечно же, не все полки и дивизии одновременно) только спустя 5-7 дней после получения вышеуказанных Директив, продублированных руководством округа. Части отправились в поход прихватив даже учебное имущество (включая брусья, турники и т.д.) и прочее имущество, не нужное на войне. Это свидетельствует о том, что не шли они воевать и округа дублируя Директивы также не знали о начале войны именно 22 июня.
К рассвету 22 июня части этих округов не могли достигнуть своих районов. кроме того, они оказались растянутыми на большие расстояния между собой при выдвижении. Но даже это не главное... В соответствии с «Планами прикрытия...» задачи резервов КОВО состояли:
«...а) подготовить ПТ районы и тыловые оборонительные рубежи...;
б) в случае прорыва крупных мехсоединений противника на подготовленных рубежах обороны и в ПТ районах задержать и дезорганизовать его дальнейшее продвижение и концентрическими ударами мк совместно с авиацией разгромить противника и ликвидировать прорыв...»
Даже прибыв в места расположения лагерей через 3-8 дней соединения корпусов должны были подготовить оборонительный рубеж. Это не только окопаться... Не учат этому работников тыла. Поэтому следует более внимательно относиться к выбору военной литературы...
И.Х. Баграмян: «Через оперативный отдел КОВО никаких распоряжений о приведении войск в боевую готовность не поступало. Получали ли такие распоряжения лично командующий войсками и НШ округа мне об этом не известно. Мне известно только о том, что по распоряжению ГШ 21 июня… штаб КОВО выступил в г.Тарнополь, на восточной окраине которого заблаговременно подготовлен КП фронта. Штаб закончил выход на КП в ночь с 21 на 22 июня и к началу боевых действий был полностью развернут… В ночь с 21 на 22 июня командиры всех авиасоединений ВВС округа получили приказание из штаба округа о рассредоточении и маскировке самолетного парка на аэродромах…»
Начальник оперотдела штаба КОВО подтверждает слова НШ КОВО, что до 22 июня не поступало из Москвы никаких распоряжений о приведении войск округа в боевую готовность. Никаких распоряжений. Авиасоединения ВВС округа получили приказание о рассредоточении и маскировке только в ночь с 21 на 22 июня, вероятно, в рамках Директивы №1. Снова пока не обнаружены следы мифической директивы ГШ от 18 июня...
В предыдущих частях вам было показано, что аналогичные события происходили в соединениях ВВС ЛВО. То же самое произошло и в авиачастях ОдВО. Соединения же ВВС ПрибОВО начали рассредоточение авиации задолго до указанного срока... Возможно, что что-то другое мы увидим позже рассматривая воспоминания ветеранов ВВС КОВО.
Получается, что до рассвета 22 июня не могло существовать единого документа для ВВС западных округов, по которому было начато рассредоточение авиации в ПрибОВО. Иначе следует признать существование «гениальной версии» литературного деятеля Козинкина о предательстве руководства всех пяти ВО. Если посмотреть на указанные выше сроки выполнения мероприятий соединениями ВВС, то видно, что такой документа (единого для всех округов) просто не было. Иначе получается, что враги окопались не только в ЗапОВО (как пишут литераторы), но и в ЛВО, в ОдВО и в КОВО…
Остается только посочувствовать читателям очередной книги литературного деятеля Козинкина, где они встретятся с новыми предателями:
«О том, что именно РУ ГШ искажало УМЫШЛЕННО информацию, подгоняя ее под идею, что главный удар будет южнее Полесья, я пишу не один год уже, и в новой книге также про это будет...
Вы никогда не поймете, что творил со сводками РУ ГШ Голиков — выходец из КОВО. Зачем он подгонял их под то, что было нужно унтерам и зачем эта деза гналась тирану... По сводкам РУ ГШ, то дезу они и гнали, занижая количество немцев, чтоб убедить тирана, что главный удар будет по КОВО у немцев — как им и хотелось. Завышая силы немцев против КОВО...
РУ обобщало данные, и разведка НКГБ тоже, и подавало это уже тирану — теми сводками, тем более что у НКГБ и не было задачи выявлять войска...»
Что к этому добавить? Тыловик легко может обозвать разведчиков дезинформаторами (или предателями, т.к. их якобы дезинформации привела к разгрому крупных советских приграничных группировок). Можно ли верить таким клеветническим версиям? Решайте сами, уважаемые читатели. Вся информация по имеющейся разведывательной информации вам была представлена в предыдущих частях цикла...
Д.М. Добыкин (начальник связи КОВО): «Ввиду того, что война началась внезапно, следовательно, сколачивание и боевая подготовка частей связи в период их отмобилизования фактически не проводилась… В мирное время штаб округа не уделял должного внимания подготовке КП в инженерном отношении в районе Тарнополя. Штаб расположился в городе и в первый день войны вынужден был выйти на неподготовленный КП…»
Н.Д. Яковлев (до 19.6.41 — начальник артиллерии КОВО): «2.5.41 у НШ округа М.А.Пуркаева состоялось совещание, на котором обсуждался вопрос о положении с лагерями. Было решено, что поскольку из Москвы на этот счет не было никаких конкретных указаний, то артиллерию приграничных сд в полном составе в лагеря не выводить. А поступить так: от каждого из двух ап отправлять на полигон сроком на один месяц по дивизиону. И после боевых стрельб возвращать эти дивизионы в свои соединения, заменяя их следующими по очереди. Таким образом, в приграничных сд из 5 дивизионов, ап на месте всегда находилось по 3 дивизиона.»
Мы снова видим, что вопрос о не выводе в лагеря всех артполков поднимается на совещании у НШ ВО, а не является инициативой наркома обороны или начальника ГШ.
Н.Д.Яковлев: «Зенитная артиллерия в свою очередь проводила боевые стрельбы в районах расположения штабов ск. Там же находилась и корпусная артиллерия. Словом, в отношении боеготовности артиллерии в КОВО дела обстояли в общем-то благополучно…
15.6.41 я занимался вопросами боевой подготовки на большом артиллерийском полигоне вблизи города Яворув, что северо-западнее Львова. Это была часть моей повседневной работы в должности начальника артиллерии КОВО. В лагерях как раз находились артчасти 6 ск 6 армии, зад Львовского района ПВО и ап РГК. Я под свою ответственность приказал поставить на дежурство (в «учебных» целях) один дивизион 85-мм и дивизион 37-мм зенитных пушек. Остальные артиллерийские парки потребовал убрать с поля на опушку леса, а затем проверить их маскировку с воздуха. Большего я предпринять тогда не мог… К 19 июня я уже закончил сдачу дел своему преемнику…»
Теперь мы знаем, кто был инициатором перевода двух дивизионов ПВО в Яворских лагерях (19-я часть) на дежурство (ОГ №3). Мероприятия по маскировке проводятся до похожего приказа наркома обороны.
М.А. Парсегов: «В течении 18-20 июня я принял должность командующего артиллерией КОВО… 21 июня после полудня штаб артиллерии и управление артснабжения во главе со мной выехали… Тарнополь, куда прибыли в 2-30 22 июня… Около 3-30 мне позвонил командующий войсками округа… и сказал следующее: «Вы спите тов.Парсегов?»
Я ему ответил: «Только что приехал и занимаемся развертыванием своего штаба». Тогда он мне несколько нервным, повышенным голосом сказал: «Немцы перешли в наступление, война идет!»
Г.С. Надысев (начальник отделения боевой подготовки артиллерии штаба КОВО): «В период с 16 по 20 июня 1941 года я находился на Игнатопольском полигоне, имея задание осуществлять контроль за боевой подготовкой артиллерийских частей… 20 июня в штаб лагерного сбора поступило несколько противоречивых распоряжений штаба округа. Предлагалось, например, то вывести из лагерей все артиллерийские части и рассредоточить в лесах, то оставить на своих местах. И так не один раз в течение дня. Такая неразбериха… вызвала нервозность…»
Обратите внимание: рассредоточить артчасти в лесах, но не вернуть их в свои соединения и объединения. Руководство округа не решается полностью прервать плановую учебу в лагерях, которая проводилась по планам, согласованным с ГШ. Руководство округа только решилось несколько изменить место ее прохождения.
Г.С. Надысев: «В ночь на 21 июня я был срочно отозван в свое управление в округ… Утром 21 июня я прибыл в Киев… Через два часа после встречи мы [с генералом М.А.Парсеговым] выехали на автомашине в город Тернополь, где… предполагались учения штаба округа со штабами армий и войсками… На закате мы добрались до Тернополя… Здания военного городка были подготовлены для размещения штабов 5 и 6 армий на время учения. Пробыв в военном городке до самой ночи, я отправился спать. Это была последняя мирная ночь. Ранним утром меня поднял с постели грохот разрывов...»
В воспоминаниях работников штаба КОВО также отсутствует информация о мифической директиве или директивах ГШ о приведении войск в боевую готовность, о выводе и подготовке войск к возможному нападению Германии на рассвете 22.6.41. Следовательно, это нападение для указанных лиц в Москве было неожиданным.
5-я армия. А.В. Владимирский (начальник 1-го отделения оперативного отдела штаба 5-й армии):
«Перед 5-й армией… немецко-фашистское командование сосредоточило крупную группировку своих войск в составе 17, 29, 55 и 44 АК 6-й армии, 3, 48 и 14 мк 1-й танковой группы. Суммарно эта группировка насчитывала 21 дивизию.
Войска 5-й армии к 4 часам 22 июня располагались рассредоточение полками и батальонами на площади до 170 км по фронту и 100 км в глубину… В первом эшелоне армии находились четыре сд 15 и 27 ск, части которых [были] удалены от госграницы на расстояние от 10 до 65 км…
[15 ск] Части 45 сд… удаление от границы – 20-65 км… 62 сд… удаление частей дивизии от границы от 1 до 12 км…
[27 ск] 87 сд… в дивизионном лагере… в 25 км от границы; ап — в военном городке… в 13 км от границы… 124 сд… удаление частей дивизии от границы – 10-35 км… 135 сд… находилась на марше из пунктов дислокации мирного времени… [Удаление от границы 100 км]
22 мк… 19 тд, 215 мд и штаб 22 мк расположились в военном городке Ровно (150 км от границы); 41 тд — в военном городке Владимир-Волынский (12 км от границы).
9 мк… 35 тд, 131 мд и штаб 9 мк — в Новограде-Волынском [до границы 250 км], 20 тд — в Шепетовке [до границы 240 км].
1-я артиллерийская ПТ бригада (командир генерал-майор К.С.Москаленко) — в лагере Киверцы [до границы 90 км]…
14 сад — на аэродромах Велицк, Колки, Федоровна соответственно в 100, 130 и 360 км от госграницы… 62 бад — на аэродромных узлах… в 460-620 км от границы.
Управление 5-й армии к рассвету 22 июня передислоцировалось из Луцка на КП — в лес 15 км вост.Ковеля…
За 5-й армией, на удалении от границы 300-400 км, располагались резервы КОВО, переданные впоследствии в подчинение командующего 5-й армией.
31 ск… с 18 июня находился на марше… в район Трояновка, Окопск, Гряды, Чарторийск, Рафаловка (35-80 км вост. Ковеля), куда он должен был прибыть к 28 июня [до границы 90-130 км]… К утру 22 июня соединения корпуса выходили в районы дневки… (200-250 км от границы).
19 мк… находился в пунктах дислокации… (300-350 км от границы)...
62 сд к исходу 19 июня распоряжением командующего армией с санкции командующего войсками КОВО была выдвинута… в предназначенную ей по плану прикрытия полосу обороны…
Корпусные и дивизионные ап 15 и 27 ск, находившиеся в Повурском артиллерийском лагере, распоряжением штаба КОВО 20 и 21 июня возвращались в свои соединения походным порядком. При этом корпусная артиллерия 27 ск выдвигалась ближе к границе… куда прибыла к исходу 20.6.41 и расположилась там бивуаком.
Штаб 27 ск с санкции штаба КОВО к утру 21 июня был перемещен… на полевой КП… По распоряжению ГШ 31 и 36 ск (окружного подчинения)… с 16-18 июня начали выдвижение на рубеж рек Стоход и Стырь…»
Из воспоминаний А.В.Владимирского мы видим, что артчасти 5-й армии по указанию штаба КОВО возвращалиь в свои соединения. Приказы по перемещению войск инициировались в штабе армии и только санкционировались командованием округа. Опять в воспоминаниях говорится об инициативе низов...
А.В. Владимирский: «В час ночи 22.6.41 управление 5 армии во главе с НШ генерал-майором Д.С.Писаровским убыло на полевой КП…, где к 3 часам 22 июня развернулось, имея проводную и радиосвязь со штабами соединений, пограничных отрядов и штабом КОВО (в Киеве). Сам же командующий армией с небольшой группой штабных командиров временно продолжал оставаться в здании штаба армии в Лупке.
Директива НКО о приведении в боевую готовность войск и занятии ими огневых точек на границе была получена в штабе армии и доложена командарму в 2-30 22 июня… Командующий армией, ознакомившись с содержанием директивы, сам лично в начале четвертого часа по телефону приказал командирам корпусов поднять войска по тревоге, повторив при этом требование директивы НКО «не поддаваться ни на какие провокации», что было понято некоторыми командирами соединений как предостережение — не давать немцам повода для раздувания спровоцированных ими приграничных конфликтов в войну…»
И.И.Федюнинский (командир 15 ск): «Телефонный звонок, прозвучавший как-то особенно резко, нарушил мысли. Звонил генерал Потапов: «Где вы находитесь, Иван Иванович?»
— У себя на квартире...
«Немедленно идите в штаб, к аппарату ВЧ...»
Связь ВЧ была нарушена. Пришлось позвонить командующему армией по простому телефону. Генерал Потапов коротко, приказал поднять дивизии по тревоге, боеприпасы иметь при войсках, но на руки личному составу пока не выдавать и на провокации не поддаваться. Чувствовалось, что и в штабе армии все еще окончательно не уверены в намерении гитлеровцев начать широкие военные действия. Вскоре связь с армией нарушилась совсем. Над городом появились немецкие самолеты…»
З.З. Рогозный (НШ 15 ск): «Примерно в середине мая месяца 1941 года штабом 5-й армии был разработан план прикрытия госграницы… Из крупных мероприятий, обеспечивающих выполнение плана обороны, было сделано следующее:
1. 62 сд… была передислоцирована в район западнее Маценов, тем обеспечивалось более быстрое занятие обороны и вступление ее в бой.
2. С иад была разработана и оборудована система сигнализации, обеспечивающая быстрый вызов авиации и взаимодействие.
3. Зенитная артиллерия корпуса и дивизий находилась на ОП в готовности к отражению авиации немцев.
4. Установили прочную связь с пограничными отрядами, регулярно получали разведывательные данные от их агентуры… По одному батальону от двух полков 45 сд и от каждого сп 62 сд и 87 сд находились постоянно на оборонительных работах на своих участках обороны…
Примерно в 3-20 22 июня 1941 года командующий 5 армией… Потапов по моему домашнему телефону передал, примерно, следующее: «Немцы кое-где начали вести бой с нашими погранзаставами. Это очередная провокация. На провокацию не идти. Войска поднять по тревоге, но патронов на руки не выдавать…»
Немцы систематически проводили провокационные действия, направленные на притупление нашей бдительности. Так, в начале апреля 1941 года агентурная разведка Владимир-Волынского погранотряда донесла, что завтра утром в 5-00 из общего направления западнее Устилуг немцы начнут наступление в направлении Владимир-Волынск, Луцк.… Весть, как нам казалось, маловероятная, но на всякий случай я приказал усилить наблюдение за этим районом…. В 4-00 был слышан шум танковых моторов, а в 5-00 большая группа немецких офицеров подошли к р.Буг и проводили рекогносцировку. На этом все кончилось. Ряд провокаций было еще в наших тылах…»
Г.И. Шерстюк (командир 45 сд): «На ночлег в ночь на 22.6.41 я расположился в клубе 61 сп г.Любомль. В 3 часа 20-30 минут 22.6.41 я был разбужен разрывами беглого артогня по району расположения зимних квартир и лагеря 61 сп…
В 8-00 – 8-30 НШ сд полковник Чумаков восстановил связь… и вызвал меня к телефону. На мой первый вопрос: «Каковы распоряжения свыше на действия 45 сд», — получил ответ комкора 15 через НШ 45: «Провокация, частям сд быть в гарнизонах в полной готовности, категорически запретить погранотряду ведение огня, ждать дополнительных распоряжений».
Проинформировав НШ штаба дивизии о положении на границе, о вскрытии пакетов мобпланов, о выдвижении сп, лап [легкий артполк], оптд и батальона УР на госграницу и о том, что сп и батальон УР ввязались в бой: просил срочно доложить о действительном положении на госгранице и был готов к ответу за отданные распоряжения по личной инициативе… Отменить свои распоряжения, поставить части в боевую готовность в прежних гарнизонах я не имел никакой возможности. В 9-15 – 9-30 НШ сд доложил мне по телефону приказ комкора: «Продолжать вести бой…»
Лап прибыл с артполигона примерно за 10-15 дней до 22.6.41 г.; гап прибыл из артполигона…, если не ошибаюсь, 21.6…»
