Оперсводка 12-й армии: «Части прикрытия по боевой тревоге выступили свои оборонительные районы, согласно плана. Подразделения, находящиеся в оборонительных районах, составляя передовые отряды, совместно с погранчастями на отдельных участках границы с 5-00 вошли в боевое соприкосновение с противником…
13 ск следуя в районы обороны неоднократно подвергался бомбардировкам авиации противника: к 18-00 передовыми отрядами вышел в оборонительные районы. Главные силы в движении…
58 гсд передовыми отрядами к 18-00 вышла на линию Зелена, Яблоница, Ворохта, Любное. Главные силы на марше…
Уточняется положение 96 гсд…
16 мк с 9-00 на марше в районы сосредоточения согласно плана…»
С.И. Чеканов (Красноармеец 12 обс 44 гсд 13 ск): «21.6.41 после обеда взвод, как обычно перед выходным днём, на занятия не пошёл. Красноармейцы отдыхали, приводили себя в порядок… Во дворе между двух лип повесили белое полотно, и механик закрутил ручку аппарата… Но почему-то подумалось о том, что неслучайно за последние дни участились ночные тревоги, что старшина получил новое обмундирование на роту, а в казарме появились каски и противогазы. Чаще заглядывать к нам стал командир батальона капитан Камелев, НШ капитан Сокальчук. Как-то в столовой мы видели и командира дивизии генерал-майора Ткаченко, заходил он и в казарму, был весел, разговорчив.
Наш командир роты ст.лейтенант Осадчий недавно принес черную папку и приказал мне написать именной список роты и оформить медальоны. Сердце у меня ёкнуло, стало не по себе, когда я начать оформлять медальон на себя. Все это не проходило мимо красноармейцев, мы все это видели, мы все понимали…
Проснулся от того, что дневальный по роте... кричал: «Боевая тревога! Боевая тревога!» Еще ничего толком не понимая, по привычке, все быстро одевались. Молчали. Через 2-3 минуты все были готовы. Наш командир роты старший лейтенант Осадчий коротко сказал, что на Советский союз напала фашистская Германия… А в воздухе ревели, летя на восток, огромные самолеты с черными крестами… Оборону мы заняли в районе села Тухля… Было это в 6 часов...» Артполки начали марш ближе к полудню: 122 лап — около 12-00, а 179 гап — в 11-00.
Н.Н. Иноземцев (192 гсд 13 ск): «Не успел еще как следует заснуть, как слышу:«Подъем! Тревога!» Ребята ругаются, ворчат:«Ну, вот и здесь не смогли обойтись без тревоги...» Забираем приборы, личное имущество. Идем на коновязь, седлаем лошадей. Прибегают начальник разведки лейтенант Бобров и НШ лейтенант Медяк. Приказано снять палатки и забрать полностью все имущество. Минут через 30 дивизион вытягивается на шоссе. Никто ничего толком не знает. Известно только, что должны следовать к месту своего постоянного расквартирования в Турке. Одни говорят о больших маневрах, другие — о предстоящих мобилизационных мероприятиях крупного масштаба.
2-30 — колонна трогается. Двигаемся сомкнутым строем. Среди нас полковые батареи и минометные роты сп нашей дивизии. Проезжаем мимо лагеря ап, расположенного рядом с нами. Там все тихо, никакой тревоги не было. Материальная часть стоит в парке.
4-30 — почти рассвело. В воздухе время от времени пролетают самолеты по пять, по три, по одному. Летят — то по направлению к границе, то от нее. Странно, никогда их так много здесь не летало.
5-00 — …Колонна останавливается на привал… Разговариваю со старшиной Пинчуком. Он говорит мне: «Смотри, как низко летит самолет!» Действительно, над долиной довольно низко пролетает самолет темно-стального цвета... Вот он подходит к колонне, спускается еще ниже, у обоих моторов появляются белые искорки — звука еще нет, его не слышо…»
22.6.41 в 7-30 колонна подверглась бомбардировке в результате чего было убито 2 и ранено 15 человек.
ЖБД 17 ск: «11.6.41 отдано распоряжение частям корпуса выдвинуться ближе к госгранице и расположиться лагерем с задачей укрепления государственной границы, усиления учебы и в готовности в случае нарушения госграницы дикими империалистическими зверями…
Части 17 ск… к 13.6.41г. сосредоточились лагерем в районе своих участков обороны…
В 4-30 22.6.41г. фашистские бандиты навязали нашему Советскогому Союзу войну… В 4-30 22.6.41 командир корпуса дал приказ частям занять участки обороны на границе… С утра 22.6.41г. части корпуса вступили в бой с перешедшими госграницу войсками пр-ка…
С 4-30 до 14-00 22.6.41 года пр-к 4 раза бомбил аэродромы Садагура, Черновцы, выведя из строя до 45 самолетов на аэродромах…»
Баранов А.М. (НШ 17 ск): «Часть ПТ и противопехотных мин и фугасов было установлено за несколько дней до войны. До начала войны проволочные заграждения были установлены перед передним краем и в глубине обороны...
Выход на госграницу частей дивизий начат в первой половине июня месяца распоряжением командира корпуса под видом проведения подвижных лагерей, ибо его неоднократные предложения, начиная с мая месяца, о необходимости иметь часть сил дивизий, хотя бы на главных направления, старшими начальниками в армии и округе отклонялись...
[С.Л.Чекунов — выдвижение 17-го ск происходило на основании приказов штаба КОВО №№ А1/00235 и А1/00237 от 15.06.41 г.]
Командир корпуса по возвращению с окружных командно-штабных учений (первые числа июня) настоятельно просил вывести хотя бы 50% состава дивизий в свои оборонительные полосы с боеприпасами и необходимыми инженерными средствами.
Разрешение было дано свыше, только я не помню, командующим армией или округа. Командир корпуса лично вел разговоры. По этому разрешению было выведено от каждого полка, кажется, по два батальона с полковой и дивизионной артиллерией и со специальными подразделениями. Артиллерия корпуса была выведена на 75-80%. Части располагались в глубине своих оборон.районов…
Подготовленные рубежи постоянно войсками не занимались, постоянно организована была лишь охрана сооружений и заграждений… В июне месяце, когда уже данные были о возможности начала войны в ближайшие дни, командир корпуса запретил с субботы на воскресенье отпускать к семьям офицерский состав более 25 или 30%...»
ЖБД 274 кап (17 ск): «22.6.41 в 5-30 над м.Коцман появились 3 германских разведывательных самолета. На основании телеграммы штакора 17… в 5-30 в полку объявлена боевая тревога. По боевой тревоге полк выступил по дивизионно: 1-й дивизион выступил в 9-00…»
Владимиров В.Я. (НШ 96 гсд): «Дивизия заняла оборонительный рубеж по госгранице 18.6.41 по распоряжению штаба 17 ск. Все полки вышли в свои оборонительные полосы… Все части дивизии по распоряжению штаба 17 ск, были приведены в боевую готовность к исходу 16.6, а 18.6 уже выступили в свои полосы для занятий ранее подготовленных позиций…»
16 мк выступил в районы сосредоточения в 9 часов утра 22 июня 1941 года.
Л.Г.Иванов (сотрудник НКВД, генерал-майор в отставке): «Когда я в Черновцах работал – перед самой войной – поехал на границу с задачей на два-три дня: проверить, какие там есть немецкие части. Мы под этот вариант имели агента хорошего (у него родственники были там за границей)… Если через границу меня пропускать – надо договориться с пограничниками, выбрать место, когда и так далее, рекогносцировка... Вот я приехал, а на рассвете уже пошли боевые действия: по заставе огонь и так далее. Ну, я не пограничник, но думаю: что я уеду? – скажут: «вот, струсил». Я остался… дня три там вместе с пограничниками. Ещё советский народ не знал о нападении Германии, а я уже держал бой…»
26-я армия. Н.Н.Семенов (начальник артиллерии 26-й армии): «В середине июня… было получено распоряжение штаба округа немедленно вывести артиллерию из лагеря в районы зимнего квартирования… Посоветовавшись со мной и НШ армии, командующий армией генерал-лейтенант Костенко принял решение не вводить артиллерию в город, а сделать только демонстрацию ее возвращения… На самом деле всю артиллерию… [разместить] во временном лагере в 4-х км восточнее Перемышля, со строжайшими мерами маскировки, особенно подъездов к лагерю. Всей артиллерии были даны районы ОП и приказано было так же с мерами маскировки провести топографическую привязку…
В 2-00 нам… было объявлено о мобилизации и разрешено поставить артиллерию на ОП, части получили это распоряжение только к 3-м часам, следовательно, многие из них не успели встать на ОП, как уже началась немецкая артиллерийская подготовка… Переправа [немецких войск] оказалась неожиданной и для частей УР, которые успели ворваться в свои ДОТы, но повлиять на недопущение переправы не могли, так как немцы ослепили их и атаковали с тыла…
Получив 2-ю ИТПАБр, мы сразу же поставили ей задачу прикрыть правый фланг, занять боевой порядок 10 км южнее Любар. Но как вскорости оказалось, получили мы не бригаду, а один штаб бригады на нескольких машинах… Командир бригады объяснил, что в связи с прошедшими дождями в очень тяжелых условиях находятся зад, имеющие тягу ЗИС-5 и ЗИС-42… К вечеру (через 2,5-5 часов) прибыли 76-мм дивизионы и заняли боевой порядок. Один дивизион 85-мм пушек прибыл к штабу армии ночью и остановился там, т.к. кончилось все горючее. Остальные дивизионы прибыли только на следующий день также с пустыми баками в тягачах…»
Н.П.Боровягин (старший помощник начальника связи 26-й армии): «Соединения армии в бой с противником… были введены 4-30 22.06.41 г. Отд.батальон связи армии существовал по штатам мирного времени… По мобилизационному плану армейский батальон связи разворачивался в полк и формировал армейские части связи, к началу войны имущество связи по мобплану не прибыло… С объявлением войны и мобилизации в армейский батальон связи по мобплану приписанный офицерский, сержанский и рядовой состав не прибыл… С началом войны штабы с утра 22.06.41 года вышли на… назначенные КП, не имеющие заранее построенных узлов связи…»
Горохов С.Ф. (НШ 99 сд): «До начала боевых действий распоряжений о выходе частей на государственную границу не поступало, если не считать того, что личным распоряжением командира 8-го ск генерала Снегова… ап дивизии и корпуса, которые размещались в гор.Перемышле, были выведены в район ОП и разместились в лесах «походным лагерем» в готовности занять ОП… Командир дивизии получил от командира 8-го ск генерала Снегова противоречивое распоряжение, т.е. сп занять свои участки обороны, а ап до особого распоряжения огня не открывать, т.к. возможно со стороны немцев проводится провокация…. До 10 часов дня так и не было разрешено нашей артиллерии открыть огонь по фашистским гадам…»
Боевое донесение 22.6.41 7-15: «Начальнику артиллерии 99 сд. Полк по боевой тревоге поднят. Рассредоточен в лесу… Снаряды подняты – имеющиеся в лагере. Продолжается переброска боевых припасов и вооружения с Перемышля…»
П.И. Абрамидзе (командир 72 гсд): «ДОТы в количестве 19 едининц были построены, но они находились… без вооружения, в то время, когда я командующему КВО генералу армии Жукову доложил о их постройке еще к 7-му ноября 1940 года… Два сп соединения были расположены и находились вблизи государственной границы с августа 1940 года…
20.6.41 года я получил шифровку от ГШ следующего содержания:«Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, т.е. на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких войск не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24-00 21.6.41 года.»
С.Л. Чекунов — 20 июня 1941 г. командованием 72-й гсд была получена директива Военного Совета ВО №1797/ш об отводе с границы всех стрелковых подразделений, занятых на оборонительных работах кроме тех, которые вели работы в районах, которые предназначались им по плану прикрытия. Никаких распоряжений о приведении частей в боевую готовность директива не содержала.
П.И. Абрамидзе: «Генерал-лейтенант Костенко приказал мне о немедленном выводе еще одно сп в ночь с 21 на 22.6 в район Лещава-Дольна, Кузьмина… 187 и 14 сп развернулись и начали боевые действия против наземных войск фашисткой Германии после 12-00 22.6.. 133 сп начал выдвижение… с 6-00 22.6…»
П.В. Черноус (НШ 72 гсд): «Части дивизии начали выход на государственную границу согласно устного распоряжения отданного мною командиру 187 сп… в 5-00 — 5-30… В 14 сп… был послан офицер связи штаба дивизии, но до места не доехал, был убит. Вторично приказание было отправлено на бронеавтомобиле, которое было доставлено к 7-8 часам… К 9-10 часам 187 и 14 сп заняли свои участки обороны на государственной границе…»
Д.И. Рябышев (командир 8 мк, ответы генералу Покровскому): «За два дня до начала войны получил приказ командующего войсками КОВО… В приказе ставилась задача лично мне провести рекогносцировку дорог, мостов от районов дислокации войск 8-го мк до государственной границы в полосе 40-50 км, с целью определения возможности проходимости по ним танков. 21 июня к исходу дня мною рекогносцировка была закончена…
21.6.41 войска 8 мк жили обычной жизнью… В 1 час ночи 22 июня я лег спать. В 3 часа ночи 22 июня 1941 года командующий 26-й армией генерал-лейтенант Костенко вызвал меня к аппарату и приказал ждать приказа, о смысле и содержании которого мне ничего сказано не было…
На основании опыта я принял решение: войска 8 мк вывести по тревоге в районы сосредоточения. Вызвав командиров дивизий к телефонному аппарату, я передал им свой условный пароль о выводе войск в исходные районы, и войска были выведены.
В 4-30 НШ армии передал мне, что немцы нарушили нашу границу, предупредив, что провокациям не поддаватесь, по самолетам противника огонь не открывать и ждите приказа...
Эта дивизия [иад на аэродроме г.Стрый] также была полностью уничтожена немецкими самолетами. Не ожидая приказа командующего армией, я приказал зенитной артиллерии открыть огонь по немецким самолетам…»
Описание боевых действий 8 мк: «По приказу командующего 26-й армией №002 от 17.5.41 г. части 8-го мк в 5-40 22.6.41 г. были подняты по тревоге и к исходу дня, составляя резерв 26-й армии… За 22.6.41 г. корпус в среднем, с учетом выдвижения частей в районы сосредоточения по тревоге, прошел 81 км...»
Д.И. Рябышев (фрагмент мемуаров): «Примерно за десять дней до начала войны у нас побывал начальник управления генерал-лейтенант танковых войск Я.Н. Федоренко. Я просил у него разрешения провести учения на новых боевых машинах, чтобы механики-водители попрактиковались в вождении своих танков, но он не разрешил и намекнул, что в ближайшем будущем могут возникнуть условия, когда практики у всех будет с избытком. Для этого и надо приберечь моторесурс…
Окончив рекогносцировку, я решил… отправиться в Самбор к командующему 26-й армией генерал-лейтенанту Ф.Я.Костенко поделиться своими мыслями, доложить о результатах разведки... Командарма в штабе не оказалось… Принял меня НШ армии полковник И.С.Варенников. Мой доклад о тревожном положении на границе на него не произвел заметного впечатления. Доводы о назревающей военной угрозе, не знаю, искренне или нет, он отвергал: «Ваши опасения более чем несостоятельны, — говорил Варенников. — Если бы дело шло к войне, то нас официально поставили бы об этом в известность. Были бы запрещены отпуска командирам и вывод артчастей на полигоны. Войска находились бы в состоянии повышенной боеготовности. А ведь приказов об этом нет. Что касается фашистских самолетов, то они и раньше летали. Быть может, это делают безответственные летчики. Так что же, палить по ним? Пусть дипломаты регулируют такие дела…
В Дрогобыче, в ДКА, в тот вечер состоялся большой концерт для военнослужащих гарнизона и их семей... Вернувшись домой, я решил с рассветом снова поехать в штаб армии, переговорить с командармом. И быстро уснул.
Ровно в четыре часа утра по московскому времени меня разбудил запыхавшийся от бега молоденький красноармеец посыльный:«Товарищ генерал, в штабе вас срочно вызывают к телефону!..» Начальник оперативного отдела 26-й армии от имени командующего сообщил, что немецко-фашистские войска во, многих местах нарушили нашу государственную границу, ведут бои с пограничниками, бомбят наши приграничные города и аэродромы. «Но прошу без паники», — звучал его взволнованный голос. Затем тоном приказа добавил: «Думаем, что это провокации. Не поддаваться на них! Огня по немецким самолетам не открывать! Ждите дальнейших указаний!»
Я решил немедленно привести соединения в боевую готовность, вывести их из военных городков по тревоге. На этот случай еще ранее условился с командирами дивизий оповестить их особыми словами, значение которых понимали только мы.
— Дежурный, вызвать командиров дивизий к аппарату!..
«Молния», «лес», «гора» — это условные слова, услышав которые от меня командиры соединений немедленно поднимали по тревоге части и вскрывали хранившиеся в сейфах опечатанные пакеты с секретным предписанием о выходе в район сосредоточения…
Нужно было еще вызвать командиров частей обеспечения и отдать им соответствующие распоряжения. Но это уже проще — они находились в Дрогобыче, под боком. Время шло, а указаний из штаба армии не поступало. Я не отходил от телефона. Вскоре с неба донесся все усиливающийся гул моторов, над городом появились вражеские бомбардировщики. Стрелки часов показывали 4-30 утра. А еще немного спустя в распахнутое окно ворвался сверлящий, все нарастающий вой падающих бомб. От мощных взрывов полопались в рамах стекла, дрогнул под ногами пол...»
Н.К. Попель (зам.командира 8 мк по политчасти): «Музыченко [командующий 6-й армии] больше не садился. Он ходил по кабинету. Резким движением то отдергивал шторку, прикрывавшую карту, то задергивал ее: «У Рябышева, по-моему, верный нюх. Я тоже, на свой риск и страх, кое-что маракую. Тут намечались окружные сборы артиллеристов. Убедил начальство проводить армейские и приказал своим не сосредоточивать артиллерию в одном месте, а выводить полки на полигон поочередно. Да и пехоту, между нами говоря, я из казарм пересадил в УРы. Начальству об этом не спешу докладывать. Как бы не окрестили паникером...»
20.6.41 командующий 6-й армии после получения РМ отдал следующий приказ: «Штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать. На всякие учения, связанные с отрывом от районов дислокации, испрашивать разрешения Военного совета армии. Батальоны с оборонительного строительства не снимать...»
Н.К. Попель: «21.6.41… Резкий настойчивый стук в ванную прервал мои размышления: «Тебя к телефону». Жена молча смотрела, как я прошел по комнате, поднял трубку.
— Товарищ бригадный комиссар, докладывает оперативный дежурный. Командир корпуса просит вас явиться в штаб. Высылаю машину. «Ну что?» — не выдержала жена. «Ничего особенного…» Рябышев встретил меня так, будто мы и не расставались после ужина. Деловито сообщил, что минут пятнадцать назад звонил командарм генерал-лейтенант Костенко и передал, чтобы мы «были готовы и ждали приказа».
— Что сие означает, не ведаю, — добавил Рябышев. — Но все-таки дал команду «В ружье», приказал частям выйти в свои районы…
— Будем… ждать приказа, — сказал Рябышев. Вызванные по тревоге штабные командиры занимали места за столами. Рядом ставили чемоданы с НЗ, как их называли иногда дома, «тревожные чемоданы»: два комплекта белья, бритвенный прибор и небольшой запас продуктов — минимум, который позволяет отправиться на войну, не заходя больше домой. Штабники ворчали.
В самом деле, что может быть неприятнее тревоги накануне воскресенья. День испорчен, планы, которые исподволь составлялись в семье всю неделю, сломаны. Как тут не ворчать! Кто-то уныло сострил:«Концерт продолжается». «Нет», — возразил другой, — «это начался уже спортивный праздник: бег с чемоданом по пересеченной местности». Все казалось обычным. Ни Рябышев, ни я, ни еще в меньшей мере кто-нибудь из штабных не предполагал, что это война.
Может показаться странным: накануне я заезжал к Музыченко, чтобы подтвердить правильность наших с командиром предположений, Рябышев своей властью еще три дня назад вывел часть полков из казарм в район сосредоточения, и все-таки мы не предполагали, что война уже начинается...
В 4-30 позвонил НШ армии Варенников… и сообщил, что германские войска по всей границе ведут артиллерийский огонь, расстреливают прямой наводкой Перемышль, местами переходят границу. Но тут же предупредил:«На провокации не поддаваться, по германским самолетам огонь не открывать. Ждать приказа».
И именно в этот момент до нашего слуха донесся тяжелый, прерывисто-надрывный гул моторов. Все выскочили на улицу… Поднималось солнце, и навстречу ему летели тяжело груженные бомбардировщики Гитлера… Бомбили прицельно: железнодорожную станцию, подъездные пути, нефтеперегонный завод и наши казармы…
Рябышев схватил меня за руку:«Пойдем!» На ходу бросил оперативному дежурному:«Соединить с зенитной бригадой»… Рябышев положил руку на трубку, секунду помедлил и подал команду:«Открыть огонь по самолетам противника...»
Если в воспоминаниях Н.К. Попеля нет искажения информации, то и командующий 6-й армией и командир 8-го мк проявляли личную инициативу «химича» со своими войсками и особо не информируя об этом вышестоящее руководство...
ЖБД 34 тд: «22.6.41. 10-00 – 10-45. Согласно боевого распоряжения «126ар и боевого распоряжения 8 мк, 34 тд имела задачей к исходу дня выйти в район… 13-00. Дивизия, во исполнение приказа совершала марш двумя маршрутами… 23-45. Части 34 тд прибыли в р-н сосредоточения головами колонн…»
И.И. Молчанов (помкомвзвода): «Нас подняли по тревоге не 22, а вечером 21 июня во время просмотра кинофильма, где-то в 10-11 часов. Нам объявили тревогу и мы поспешили в гаражи. В гаражах последовала команда «Заводи», и мы со своих зимних квартир выехали уже до 23 часов в запасной район, который располагался примерно в 15-20 км от основных квартир. В запасном районе сосредоточились и замаскировались. Тут же поступила команда полностью снарядить танки снарядами и горючим... Ночью о войне мы частично узнали по радио. Только рано утром нас собрал командир батальона и объявил, что началась война...»
М.К. Иванов (зам.политрука роты): «В 4 часа утра мы уже были на границе, потому что в нашу часть поступило донесение, что началась война, уже есть убитые пограничники. Как раз в это время немец открыл огонь по нашей стороне Перемышля… Наш взвод в случае войны должен был занять один ДОТ. Это было мощное укрепление, на вооружении которого в 4 амбразурах было 2 76-мм пушки и 2 пулемета Дегтярева станковые. В ДОТе должны были быть все 36 человек из нашего взвода, а также прислуга к орудиям. Причем на инструктаже нам было сказано командиром, что не просто должны занять его, а просидеть в обороне 6 мес., не выходя. Или пока нас не взорвут, вместе с ДОТм, или на полгода должно было хватить продуктов питания и боеприпасов. ДОТ был двухэтажный, здоровый, железобетонные стены толщиной 3,5 метра. Пока мы его занимали, немец тем временем захватил нашу сторону Перемышля, тогда он открыл по доту сильный огонь… После этого мы трое с половиной суток держали оборону на границе... Поступил по коротковолновой рации 6-ПК приказ, политрук нам сообщил, что надо отступить к своим за 40 мин, потому что мы были по существу уже окружены. Ребята не поняли сначала, ведь и боеприпасов много, и продовольствие хорошее, предложили хоть взорвать, но нам сказали, что приказа на взрыв нет, надо только с собой набрать побольше боеприпасов. Набрали патронов и гранат, сухарей, пряников, печенья. Как сейчас помню, что в ДОТе было вкусное печенье…»
Соединения окружного подчинения
И.И. Людников (командир 200 сд): «Директивой штаба округа от 16.6.41 200-й дивизии предписывалось в полном составе, но без мобилизационных запасов, 18.6.41 в 20-00 выступить в поход и к утру 28 июня сосредоточиться в десяти километрах северо-восточнее Ковеля... Целуя жену и сынишек, я почти не сомневался, что ухожу на войну.
В ночь на 22 июня дивизия совершала четвертый переход… Около 3-х часов ночи послышался нараставший гул самолетов. В темноте нельзя было определить их принадлежность… Через полчаса дивизия подошла к переправе... Марш близился к концу, а люди не чувствовали усталости — бодрила предутренняя прохлада.
Снова послышался нараставший гул самолетов. В небе уже посветлело, и с помощью бинокля я точно определил: над нами бомбардировщики Ю-88. Хорошо были видны немецкие опознавательные знаки. «Юнкерсы» нас не бомбили… Вскоре донесся гул близких разрывов — вражеские самолеты все же атаковали колонну нашего 661-го сп. Этот зловещий сигнал заставил меня отдать частям приказ организовать ПВО, вырыть щели, замаскировать материальную часть, выделить сторожевое охранение...»
ЖБД 193 сд (31 ск): «16.6. 19-30. Совещание у командира в/ч 1504 по вопросу предстоящих больших учений по сколачиванию подразделений и отработки мер ПВО ПТО и ПХО с втягиванием личного состава в длительный переход…
14-00 22.6.41. Отдача боевого приказа на продолжение марша…
15-00. Стало известно: Германия вторглась в пределы Советского Союза в 4-30 22.6.41…»
Боевое донесение 263 озад 23.6.41 8-30: «Дивизион в составе 1-й бат., 2-й бат., 3-й батареи и взвода управления дивизиона и паркового взвода к 8-00 23.6.41 года занял боевой порядок согласно прилагаемой схемы…»
Н.Л.Логинов (командир 139 сд): «17.6.41… получил ШТ от командира 37 ск… примерно такого содержания: «Для проведения корпусных занятий 139 сд сосредоточиться в районе г.Перемышляны, для чего выступить 18 июня утром…
22.6.41 дивизия достигла района г.Галич… 22 июня во второй половине дня… был получен приказ командира 37 ск примерно следующего содержания: «Форсировать движение, занять и подготовить рубеж в 2-3 км западнее гор.Золочев…»
И.А.Корнилов (командир 49 ск): «15 июня 1941 года мной был получен приказ командующего войсками округа о передислокации корпуса в район Чертков, 60 км южнее Тарнополь…
22.6 корпус находился: часть в пункте нового сосредоточения, часть – в местах дислокации мирного времени (готовились к отправке), большая же часть, в том числе 199 сд, вышедшая 20.6 походом, находилась в пути…
18 или 19 июня я был вызван в штаб округа для доклада о ходе выполнения приказа о передислокации корпуса. В заключение беседы, НШ округа т.Пуркаев предупредил меня, что опасность войны настолько близка, что она может застать вас в пути… Но нельзя сказать, что весь начальствующий состав был убежден, что война – дело ближайших дней. Значительная часть не верила в это предубеждение…» Товарищ .Пуркаев мог отразить не мнение Военного Совета КОВО, а только свое личное мнение...
ЖБД 169 сд (55 ск): «18.6.41. Лагерь Гнивань. Получена директива командира 55 ск за №00342 от 17.6.41 на основании которой дивизия для повышения боевой готовности к утру 22.6.41 г. сосредотачивается на лагерную стоянку в район…
22.6.41 было получено радиосообщение о том, что немецко-фашистские войска вероломно напали на Советский Союз…»
ЖБД 5 кк: «22.6.41. Корпус получил задачу выступить по маршруту… и четырьмя переходами к 8-00 (четвертого дня) сосредоточиться в районе…, являясь резервом фронтового командования. Директива №00-20 штаба КОВО от 31.5.1941»
Доклад командира 15 мк: «В 4-45 получено извещение о переходе германскими войсками нашей госграницы и бомбежке наших аэродромов германской авиацией. Объявлена боевая тревога. Вскрыт пакет с директивой штаба КОВО № 0013 от 31.5.41 г. Дивизии корпуса стали выходить в районы сосредоточения согласно данной директиве…» Об указании вскрыть пакет из вышестоящего штаба нет ни слова...
Доклад командира 10 тд (15 мк): «Получив извещение о вероломном нападении германских фашистских варваров на нашу Родину, 10 тд в 5-45 22.6.41 г. приступила к отмобилизованию. Ко времени получения боевого приказа дивизия в ее кадровом составе была полностью готова для выполнения боевой задачи…»
