ГЛАВА 3. ЛОГОВО ЗВЕРЯ
13 июля 1942г.
Восточная Пруссия.
Ставка Гитлера «Вольфсшанце».
Огромные серые стены десятков бункеров и других укрепленных строений, затерянные в труднопроходимых густых лесах среди мазурских озёр и болот, производили одновременное величественное и угнетающее впечатление. Здесь, недалеко от Растенбурга, на общей площади свыше 250 гектаров, располагалась Главная ставка фюрера, которую он назвал своим «Волчьим логовом» («Вольфсшанце»). Бункеры ставки окружали несколько сплошных колец заграждений из колючей проволоки, минные поля, сотни наблюдательных вышек, пулемётных и зенитных позиций. Маскировочные сетки и макеты деревьев надежно скрывали эти сооружения от обнаружения с воздуха, а строгий пропускной режим в зону её расположения – от нежелательных сухопутных посетителей.
В случае необходимости срочных поездок, в распоряжении Гитлера, на расположенных неподалёку аэродроме и железнодорожной станции, всегда находились самолёт и его личный поезд. Здесь же, для удобства руководства военными операциями, был размещён штаб Главного командования сухопутных войск. Доказывая свою верность и ежеминутную готовность выполнить указания фюрера, на территории ставки расположили свои штаб-квартиры многие высокие чиновники рейха, в том числе рейхсминистр внутренних дел Генрих Гимлер. Рейхсминистр Имперского министерства авиации Герман Геринг решил не останавливаться только на своей резиденции, разместив здесь также и штаб-квартиру Главного командования ВВС.
Гитлер лично инспектировал ход строительства своей ставки
По хорошо освещённому, но сырому коридору одного из бункеров ставки, шёл начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта, генерал-полковник Франц Гальдер. В его обязанности входило, помимо прочего, ежедневно докладывать фюреру о положении на фронтах. Исключения составляли дни, когда Гитлер был в отъездах, либо по разным причинам сам отказывался слушать доклад Гальдера. Завернув за очередной угол, он подошел ко входу в кабинет Гитлера. Дежурный офицер СС, вытянувшись «в струнку» перед начальником штаба, четко доложил:
- Господин генерал-полковник, фюрер ждёт Вас.
Гальдер зашёл в кабинет. Во главе стола, изучая какой-то документ, сидел Гитлер. Он оторвал взгляд от листка бумаги, лежащего перед ним и, снимая свои небольшие очки, посмотрел на вошедшего.
- Ну, что сегодня вы мне приготовили, Гальдер? – произнес он, кивком ответив на приветствие начальника штаба.
Подойдя к столу и разложив на нем свои большие карты, Гальдер подготовился к докладу. Гитлер поднялся со стула и подошел ближе к нему.
- Мой фюрер, наша операция на юге развивается безостановочно, - начал он. - В то время как противник еще держится на таганрогском участке, главные его силы оказались сжатыми в результате концентрических ударов танковой армии Клейста и 6-й армии с запада и севера. 4-я танковая армия заходит ему в тыл. Передовыми частями (3-я танковая дивизия) она уже достигла Каменска и здесь развертывается, вместе с подошедшими сюда в ходе операции танковыми и моторизованными дивизиями второго эшелона. Так же мы ведём серьезные и успешные танковые бои северо-западнее Воронежа.
Схема боевых действий в полосе Юго-Западного фронта, в период с 27.06.1942г. по 13.07.1942г.
- Сколько будут продолжаться эти «тяжелые и успешные танковые бои»? – гневно прервал его доклад Гитлер. - Мы простили Боку катастрофу под Москвой, назначили командующим группы армий на самом ответственном участке фронта для проведения нашего решающего наступления на юге, для доукомплектования его армий мы практически «раздели» танковые дивизии группы армий «Центр», изъяв от каждой из них по полноценному танковому батальону! – гневно потрясая руками, закричал фюрер. - Мы дали ему самые современные модернизированные танки Т-ІІІ и Т-IV, снабженные дополнительной броней и длинноствольными орудиями, которые даже с больших дистанций теперь не оставляют шансов русским Т-34 и КВ! И что я вижу в итоге? Вместо того, что бы окружить русских ударом вдоль Дона, он увяз в боях под Воронежем, а дивизии русских спокойно уходят через Дон и организовывают на его восточном берегу свою оборону!!! – Гитлер несколько раз ударил ребром ладони по карте, как бы показывая новую линию обороны русских. – Я уже не раз говорил, что не придаю Воронежу никакого значения и предоставлял группе армий право отказаться от овладения им, если это может привести к чересчур большим потерям, а фон Бок не только позволил Готу упрямо лезть на Воронеж, но и поддержал его в этом! И при этом нашему хваленому командующему группой армий хватает наглости утверждать, что его фланг у Воронежа атакует чуть ли не танковая армия русских!!! Откуда у советов взялась танковая армия?! Моим генералам везде мерещатся тысячи русских танков, которые мешают им выполнить поставленные задачи! (5)
(5) - Гитлер был неправ. 6 июля 1942 года начался контрудар лишь недавно сформированной 5-й танковой армии РККА, под командованием генерал-майора Александра Ильича Лизюкова. Это было первое, созданное в Красной армии, объединение подобного класса. Удар наносился из района Ельца на Землянск-Хохол и пришелся по северному флангу войск 4-й танковой армии Германа Гота, вышедших на подступы к Воронежу. В бой 5ТА вводилась по частям, по мере их прибытия к линии фронта. Её основным противником стала 9-я танковая дивизия немцев, ветеран Восточного фронта, заблаговременно выдвинутая командованием 4ТА на защиту своего фланга. Немцы умело оборонялись, нанося крупные потери отдельным соединениям 5ТА, а после подхода подкреплений в лице 11-й танковой дивизии перешли в наступление, нанеся крупное поражение войскам 5ТА. В итоге, из-за больших потерь и утраты боеспособности, в середине июля 5ТА была расформирована, а её бывший командарм А.И.Лизюков погиб 23 июля 1942 года, в бою на своем танке. Однако, несмотря на поражение 5ТА, в том числе благодаря её контрудару немецкое наступление лишилось возможности быстрой смены на пехоту так необходимых ему танковых соединений, в итоге не успев сомкнуть свои «клещи» за спиной отходящих дивизий Юго-Западного фронта.
- Мой фюрер, но противник действительно атаковал крупными силами наш северный фланг у Воронежа, смена 9-й и 11-й танковых дивизий была крайне затруднена… - попытался возразить генерал-полковник.
- Перестаньте, Гальдер! – резко прервал его Гитлер. - Где 23-я танковая дивизия, которая наступала с запада и оказалась связанной противником, 24-я танковая, «Великая Германия»? Где, скажите мне, две другие моторизованные дивизии 4-й танковой армии? Кто, несмотря на моё требование, погнал 24-ю танковую и дивизию «Великая Германия» на Воронеж, тем самым задержав их высвобождение? Фон Бок, Зоденштерн?
Гитлер в упор смотрел на генерал-полковника. Начальник германского Генерального штаба молчал. Сейчас Гитлер прямо обвиняет командующего группой армий «Юг» фон Бока и его начальника штаба Георга фон Зоденштерна в несостоявшемся высвобождении танковых и моторизованных дивизий. Только то обстоятельство, что именно Гальдер в свое время, наперекор штабу группы армий «Юг», провел в жизнь вместо их неудачного предложения перенести направление главного удара перед вражеским наступлением, план заранее подготовленного удара в тыл под Изюмом, сейчас может спасти хотя бы Зоденштерна.
- Мой фюрер, решения в штабе группы армий принимает все-же командующий, - наконец, произнес Гальдер. – Зоденштерн хорошо проявил себя при планировании нашего наступления, теперь же он просто подчиняется отдаваемым ему приказам.
- Ну хорошо. Тогда срочно подготовьте приказ об освобождении от должности командующего группой армий «Юг» Федора фон Бока, - приказал Гитлер.- Затем, отдайте распоряжение о переподчинении 4-й танковой армии группе армий «А», с задачей помешать отступлению противника ударом с тыла. Группа армий «Б», двигаясь на Сталинград, должна при этом прикрыть тыл и фланг группы армий «А», во время её наступления на Кавказ.
- Слушаюсь, мой фюрер.
- Ладно, с этим все. Что у нас в центре и на севере?
- В центре, после завершения операции «Зейдлиц» (6), нами захвачено много пленных. Лишь некоторым отдельным группам противника удалось выйти из «котла». У группы армий «Север» ничего существенного – видимо, русские ещё не пришли в себя после их поражения в ходе сражения под Любанью.
(6) - «Зейдлиц» была последней операцией немцев, которая была направлена на устранение последствий вклинений советских войск после контрнаступления под Москвой зимой 1941 – 1942 годов. В ходе этой операции, 9-я немецкая армия, в составе 10-ти пехотных и 4-х танковых дивизий, смогла окружить группировку советских войск - 39-ю армию, 11 кавалерийский корпус, отдельные части и соединения 41-й и 22-й армий, в районе Холм-Жирковского. В результате этого сражения в плен к немцам попало порядка 47 тысяч человек, общие безвозвратные потери войск РККА составили более 60 тысяч человек.
- «Котлы», это хорошо! – притопнув ногой и хлопнув себя по коленке, воскликнул Гитлер. – Теперь пора начинать подготовку нашей большой наступательной операции под Ленинградом, что бы раз и навсегда покончить с этой северной занозой!
- Штабы уже начали прорабатывать план этой операции, мой фюрер, – заверил его Гальдер.
- Я считаю, что нам необходимо как можно больше усилить войска группы армий «Север», для этого наступления. - Гитлер медленно прошел к дальнему углу стола, видимо, что-то обдумывая. Затем, резко обернувшись, продолжил. – Мы передадим в их распоряжение наши новейшие танки «Тигр»! Рейхсминистр вооружений Шпеер получил от меня приказ уже в этом месяце полностью укомплектовать первую роту новых «Тигров». Вскоре мы отправим их под Ленинград! Вы же, Гальдер, должны проследить за надлежащей подготовкой этой роты.
- Будет исполнено, мой фюрер.
- И ещё. – Гитлер сделал несколько шагов вперед, вновь на некоторое время задумался и задал новый вопрос. – Напомните мне, что у нас в планах относительно дальнейшего использования 11-й армии?
- Ей будет поручено форсирование Керченского пролива, мой фюрер, - Гальдер показал на карте предполагаемое направление удара 11-й армии Манштейна.
- Ах да, конечно, - Гитлер посмотрел на карту, вновь о чем-то размышляя. Наконец он вновь обратился к генерал-полковнику. – Закончим на этом, Гальдер. На сегодня вы свободны.
Начальник генерального штаба вышел из кабинета фюрера. Ему не очень понравились эти внезапно появившиеся расспросы фюрера о планах по использованию 11-й армии. Ведь ещё совсем недавно, в начале июля, когда он вместе с Гитлером летел на совещание в штаб группы армий «Юг», вопрос о дальнейшем использовании армии Манштейна в Керчи был согласован. Теперь же, зная характер Гитлера, можно было предположить, что он задумал использовать 11-ю армию где-то в другом месте. «Это явно прибавит всем нам хлопот» - подумал Гальдер.
Маскировочные сети, скрывающие пути сообщений в ставке Гитлера.
Глава 4. ПРИКАЗ № 227
05 августа 1942г.
Волховский фронт.
Особый отдел 327-й сд 2-й ударной армии.
Молодой офицер, лет 25-ти, не спеша курил папиросу, небрежно стряхивая пепел в импровизированную пепельницу, представлявшую собой банку из-под американской тушенки. На петлицах его новенькой формы красовались три эмалевых прямоугольника – вместе с новым назначением, оперуполномоченным в особый отдел 327-й стрелковой дивизии, ему совсем недавно было присвоено звание капитана государственной безопасности. Сделав ещё несколько затяжек, он наконец оторвал глаза от текста рапорта и посмотрел на сидящего перед ним на стуле явно изможденного человека в выцветшей старой гимнастерке, без знаков различия.
- Послушайте, Орлов, - склонив голову набок и ещё раз обведя взглядом допрашиваемого, сказал в его адрес оперуполномоченный. – Ваш рассказ, безусловно, очень занимателен, но абсолютно неправдоподобен.
- Я рассказал и описал в рапорте все так, как было. Больше мне добавить нечего, - услышал в ответ на своё замечание сотрудник особого отдела.
Капитан медленно поднялся со стула, обошел вокруг стола и сел на его край прямо перед допрашиваемым.
- То есть вы, майор Орлов Александр Юрьевич, командир батальона, вместе с другими частями 2-й ударной армии попали в окружение под Мясным Бором, в результате чего оказались в в немецком плену. После чего, вам, с ваших же слов, удалось с десятью своими бойцами бежать из плена, пройти без пищи и воды по лесам и болотам несколько десятков километров, перейти линию фронта и благополучно вернуться в расположение наших войск на участке 27-й армии Северо-Западного фронта?
- Бойцов, с которыми мне удалось бежать из плена, было девять – со мной десять, - подняв голову и глядя в глаза особисту, ответил Орлов. – К своим удалось добраться только мне и ещё троим, остальные погибли. Что мы ели? То же, что и под Мясным Бором, находясь в окружении – корни трав и кору деревьев… И конечно, если бы нам не удалось захватить случайно отставшую от своей колонны машину немецких снабженцев, где мы нашли карту и продукты, к своим бы мы выйти никак не смогли…
В блиндаже на некоторое время повисла тишина. Капитан вновь вернулся за свой стол и, открыв планшет, лежавший на столе, достал оттуда листок бумаги с каким-то отпечатанным на нём текстом.
- Приказ № 227 от 28.07.42 (7). Читайте, - с этими словами он бросил листок на край стола.
Приказ № 227 от 28.07.1942 года стал одним из самых известных и значимых документом войны.
(7) - Приказ Народного комиссара обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 года, получивший в войсках неофициальное название «Ни шагу назад», был вынужденной мерой советского руководства. Он был направлен на усиление дисциплины в частях Красной армии, сильно пошатнувшейся после крайне неудачных боевых действий весной-летом 1942 года, особенно на юге страны. И хотя именно этот приказ привел к созданию заградительных отрядов, появлению штрафных рот и батальонов, многие военачальники Красной армии и сами солдаты, ветераны войны, оценивали его как крайне необходимый и даже, в некоторых случаях, вынуждены были признавать, что советскому командованию нужно было создать подобный документ гораздо раньше.
Орлов взял листок и несколько минут внимательно изучал его содержание. Затем, вернув бумагу, он сказал:
- В этом Приказе речь идет, прежде всего, о самовольном отходе с занимаемых позиций. Мой же батальон отходил с занимаемых позиций с боем, выполняя приказ, - Орлов понизил голос и отвел взгляд в сторону. – Не наша вина, что мы не смогли пробить кольцо окружения немцев из-за труднопроходимой местности, физического истощения сил солдат, сильного заградительного огня противника и практически полного отсутствия боеприпасов к тому времени…
- Вот как! А о трусости и паникерстве не идёт речь в Приказе?! – закричал капитан госбезопасности, ударив кулаком по столу. – Сдача в плен врагу майора Красной армии не является ярким примером такой трусости? Потеря всего батальона командиром, при этом явившимся живехоньким в расположение своих частей не заслуживает сурового наказания? Где был ваш последний патрон, который каждый командир Красной армии должен оставлять для себя?
- Своим последним патроном я отправил на тот свет немца, когда в результате прорыва мы оказались в их траншеях, где нам пришлось вступать в ближний бой и рукопашную, - спокойно и твердо ответил майор. – А насчет того, что мне удалось выжить… Запомни, капитан – мертвые не побеждают. А мы должны выжить и победить! И пусть нас осталась горстка, мы ещё сможем вцепиться в глотку этой нацисткой гадине!
Особист некоторое время молчал. Затем, достав новую папиросу и закурив, он вновь поднялся из-за стола и медленно обошел помещение по кругу, видимо, что-то обдумывая. Наконец он остановился и задал следующий вопрос.
- Что вам известно о судьбе командующего армией, генерала Власова?
- Какими-либо достоверными сведениями о нем я не располагаю, - майор вновь отвел взгляд в сторону. – Однако допрашивающий меня в плену немецкий офицер, после моего отказа сотрудничать, в качестве примера заявил, что 11 июля 1942 года, в деревне Туховежи, самостоятельно сдался в плен и согласился на них работать командующий 2-й ударной армией генерал Власов.
После этого капитан ещё некоторое время помолчал, затем, не смотря на майора, глухо произнес:
- Орлов, даже если то, что вы не приняли предложение немцев работать на них и действительно самостоятельно смогли бежать из плена и выйти к своим, окажется правдой – а это ещё требует дополнительной проверки - все равно, приказ есть приказ. Я направляю ваше дело в военный трибунал. Скорее всего, вас ждет разжалование в рядовые, лишение всех орденов и медалей. Для дальнейшего прохождения службы вы будете отправлены в формируемый на фронте отдельный штрафной батальон, где должны будете кровью искупить свою вину перед Родиной.
Последняя фраза сотрудника госбезопасности прозвучала нарочито-фальшиво. Орлов посмотрел на него, вздохнул и слегка усмехнулся.
- Капитан, разреши тогда хотя бы проститься со своими бойцами. А потом и искупать свою вину отправлюсь.
Оперуполномоченный от подобного фамильярства почти опешил. Он резко повернулся к майору, с явным желанием жестко ему отказать. Но, встретившись взглядом с Орловым, он вдруг изменил свое решение.
- Расположение части не покидать. Прибыть ко мне завтра, ровно к шести часам утра. При себе иметь только самые необходимые вещи. Пока можете быть свободны, - закончил капитан, повернувшись к майору спиной.
Спустя час Орлов подошёл к землянке, где его разместили с бойцами, вышедшими вместе с ним из окружения. Его заметил сержант Малрусин, подправлявший дерево-земляной забор – солдаты сооружали их в условиях расположенных вокруг торфяных болот и топей, вместо обычной траншеи.
- Т-т-товарищ майор, работы по укреплению х-ходов сообщений з-з-закончены. Личный состав г-готовиться к отдыху, - выйдя навстречу майору, доложил он. Сержант с детства немного заикался, поэтому иногда даже краткий доклад у него занимал заметно больше положенного времени.
- Хорошо, Андрей, - слегка похлопав его по плечу, сказал Орлов.
- Ч-что т-там, в Особом отделе? – Малрусин озабоченно посмотрел на командира.
- Все нормально, отправляют на трехмесячный отдых в хороший офицерский санаторий, - усмехнувшись, ответил ему Орлов. Сержант растерянно, не понимая, шутит командир или говорит серьезно, посмотрел на майора – но тот, вместо пояснения, ещё раз хлопнул его по плечу и слегка подтолкнул ко входу в землянку. – Пойдем к остальным, - сказал он.
В небольшой землянке воздух был сырым. От пола, засыпанного сосновыми ветками, поднимался приятный хвойный запах. Вдоль стены помещения был оборудован ряд земляных нар, на которых, поверх слоя сена, лежали плащ-палатки. В центре землянки стоял, наспех сбитый из досок и обрезков стволов деревьев, большой стол. С одной стороны стола располагалась бревенчатая скамья, с другой стороны для сидения были приспособлены деревянные ящики. На столе коптила гильза из-под снаряда для сорокопятки - в её неярком свете сидевший за столом старшина Рябцев штопал свою гимнастерку. Рядовой Коцота, опустившийся на скамью рядом со старшиной, небольшим остатком карандаша что-то старательно выводил на клочке бумаги – видимо, писал письмо родным. Заметив вошедшего майора, бойцы встали по стойке «смирно».
- Вольно, ребята, вольно, - сказал им майор, подходя к столу и снимая с плеча вещмешок. Развязав его, майор начал доставать и выкладывать на стол тушенку, хлеб, сахар. Последним предметом, извлеченным из вещмешка и поставленным на стол, стала большая фляга со спиртом.
- Откуда, товарищ майор? – удивленно спросил Коцота.
- Меня пока ещё не успели снять с офицерского довольствия - вот немного и потрусил интендантскую службу, - ответил Орлов. – Тем более, сегодня у нас есть повод, - он сделал паузу и добавил, – будем прощаться.
Солдаты, оторвав взгляды от лежавших на столе продуктов, молча смотрели на своего командира. Ещё совсем недавно, когда после стольких недель боев, плена и мучений они вышли к своим, им казалось, что скоро они вновь под его командованием пойдут в бой, наконец прорвутся к ленинградцам, отомстят за своих погибших друзей и товарищей. Но сейчас, глядя на грусть, отражавшуюся в глазах Орлова, они поняли – все будет совсем не так.
Установившуюся тишину решился нарушить Малрусин.
- Т-товарищ майор, р-разрешите т-т-тогда г-гостей пригласить, - сержант загадочно улыбнулся.
- Каких таких гостей? – обернувшись к нему и хитро прищурившись в ответ, спросил майор. – Хотя, зная тебя, кажется, догадываюсь.
- Да тут недалеко медсанбат стоит, - почти не заикнувшись, сказал Малрусин и кивнул головой, как бы указывая направление. – Я туда ходил перевязку делать, ну и п-п-познакомился кое с кем…
На лицах бойцов и командира появились улыбки.
- Ну ладно, давай, веди к нам в гости «кое-кого», - смеясь, сказал Орлов. – Только быстро, одна нога здесь, другая – там. А мы пока стол накроем…
Примерно через полчаса, постаравшись за это время как можно более аккуратно накрыть стол для приема гостей, майор и его подчиненные заканчивали последние приготовления для их встречи.
- Так а сколько их будет-то, вместе с нами, товарищ майор? – спросил у Орлова Коцота, выставляя на стол несколько кружек. – Хотя бы сказал он, что ли.
- Ну, наш Малрусин обычно любит с двумя девушками знакомиться, - нарезая большими кусками хлеб и усмехаясь, ответил за командира старшина. – Что бы если вдруг с одной не получится, со второй попробовать роман закрутить. Повышает вероятность поражения цели, так сказать…
- Так, ладно, вроде все готово, - окинув взглядом приготовленный стол, сказал Орлов. – Можно занимать места, как говорится, согласно купленных билетов.
В этот момент у входа послышались шаги. Через несколько секунд в землянку, одна за другой, вошли две молоденькие медсестры. За ними, явно довольный собой, вошёл и Малрусин.
- Вот, т-товарищ майор, это и есть наши г-гостьи, - сказал он.
На вид девушкам было не более 17-18 лет. Их стройные фигуры выглядели настолько хрупкими, что даже самые маленькие размеры гимнастерок, в которые они были одеты, выглядели на них слишком свободно. Одна из девушек была зеленоглазой брюнеткой с длинными волосами, собранными сзади, у второй из-под пилотки свисали не очень длинные светло-русые локоны, а её большие серые глаза смотрели прямо на Орлова. На мгновенье майор поймал себя на мысли, что ему редко приходилось видеть раньше такие красивые глаза.
- Здравия желаем, товарищ майор, - смущенно и негромко сказала брюнетка.
- Здравствуйте, девушки, здравствуйте, - Орлов постарался придать своему голосу как можно больше простоты. – Проходите, не стесняйтесь. Мы с бойцами очень рады, что вы согласились принять наше приглашение.
Медсестры прошли ближе к столу. Как только мужчины помогли им занять приготовленные для них места, между девушками тут же вновь оказался Малрусин.
- Итак, з-знакомьтесь, - весело продолжил он. – Вот эту прекрасную брюнетку зовут Екатерина, а эту не м-менее очаровательную блондинку – Анастасия.
- Вообще-то, Андрей у нас парень скромный, но уж если становится разговорчивым, особенно с девушками, то его сложно остановить. - глядя на сержанта, сказал Орлов. - Поскольку вы, Екатерина, сейчас оказались между двумя Андреями, - майор кивком указал на рядового Коцоту, - можете загадывать желание. А мы пока с Игорем разольем «наркомовские», - он протянул старшине Рябцеву флягу.
- Товарищ майор, мы, вообше-то, не пьем, - сказала Анастасия и вновь посмотрела прямо в глаза Орлову.
Он вновь улыбнулся.
- А мы никого и не заставляем. Но, если хотя бы символически присоединитесь, возражать не будем.
Девушки переглянулись, затем, осторожно все-же пододвинули к майору свои кружки. Орлов, сдерживая обещание, лишь чуть-чуть плеснул на их дно немного спирта. После этого, поднявшись, он обвел взглядом своих солдат.
- К сожалению, повод, по которому мы сегодня собрались, далеко не радостный, - он на секунду замолчал. – Я прощаюсь со своими бойцами, с которыми за последние несколько месяцев прошел через огонь и воду, голод и жажду, боль и кровь. И не знаю, удастся ли мне ещё когда-нибудь их увидеть.
- Вас переводят на другой участок фронта? – осторожно спросила сидевшая ближе к нему Екатерина.
- Наверное, Катюша, можно сказать и так, - уклончиво ответил Орлов. – Ну да ладно. Не будем о грустном. Давайте выпьем за то, что мы с вами живы, собрались за этим столом. Пусть каждый из нас запомнит этот вечер в тесной землянке, и те, кому суждено будет дожить до нашей Победы, вспомнят в тот день о своих боевых друзьях и подругах, с которыми он шел тяжелыми дорогами войны. А особенно – о тех, кто пожертвовал своей жизнью, во имя жизни других…
Несколько часов, проведенных за столом, пролетели незаметно. Время приближалось к одиннадцати вечера, когда девушки начали собираться возвращаться в медсанбат. Провожая их, из землянки вышел и Орлов. Идущая чуть впереди него Анастасия приостановилась, прислушиваясь к отдаленным одиноким разрывам, доносящимся с линии фронта. Темное небо на линии горизонта иногда озаряли желто-красные всполохи от этих взрывов, остальная его часть была затянута низкими, тяжелыми облаками.
- Вы знаете, Настя, я никак не могу привыкнуть к тому, что здесь почти никогда не видно звёзд, - посмотрев на ночное небо у них над головой, сказал Орлов. – Если бы мы были сейчас у нас, на берегу Донца, над нами открылось бы бездонное иссиня-черное небо, в котором мерцают всеми возможными цветами миллиарды звёзд…
- Вы родом с Украины? – спросила она.
- Меня выдает мой «южно-русский» говор? – шутя, вопросом на вопрос ответил ей Орлов.
- Если честно, есть немного, - девушка улыбнулась. – Но, кроме этого, я неплохо училась в школе и помню из курса географии, что на Украине есть такая река – Северский Донец. По-моему, это где-то под Харьковом, да?
- Да, там есть такой небольшой город – Изюм, это моя родина, - на лице майора отразилась тень каких-то воспоминаний. – Но сейчас мой родной город оккупирован врагом.
После его слов на некоторое время наступила тишина.
- А я вот родом отсюда, - пытаясь отвлечь Орлова от тяжелых мыслей, сказала Анастасия, - родилась в Ленинграде. Когда началась война, нас успели эвакуировать в Ярославль. Мне тогда было 16 лет, - Анастасия вновь посмотрела на линию горизонта, где все-ещё были видны одинокие огненные вспышки. - Но я решила, что должна быть на фронте, помогать нашим солдатам освободить от блокады мой город. Вот так мы с Катей этим летом и напросились-таки добровольцами в медсанбат. Сначала нас из-за возраста не брали, но мы ходили в военкомат каждый день. Тогда, однажды, военком и сказал: «Ну что же мне с вами делать, девчата? Ладно, идите, раз так хотите помочь нашим бойцам…». Вот так мы и оказались здесь…
Их беседу прервал звук легких, приближающихся к ним шагов. Из темноты показался силуэт подруги Анастасии.
- Товарищ майор, нам пора идти, - уже с обеспокоенностью в голосе сказала Екатерина, - извините, но наше начальство то же очень строгое, мы ещё полчаса назад должны были быть на своем месте…
Орлов с нежностью посмотрел на этих двух хрупких медсестер и негромко произнес:
- Хорошие вы наши, спасибо вам за все. Давайте не будем прощаться, что бы вновь скоро встретиться.
Девушки улыбнулись и, взяв под козырек, быстро развернулись и исчезли в темноте. Орлов остался в одиночестве, со своими невеселыми мыслями. Вот такие же молодые маленькие девчонки, санинструктора, на его глазах не раз какими-то нечеловеческими усилиями вытаскивали на себе с поля боя, зачастую под обстрелом, раненых взрослых мужчин. И сколько из них при этом сами были ранены или убиты… Что ждет впереди Настю, Катю? Удастся ли им выжить в этой войне? Ему хотелось проклинать Гитлера, Германию, всех тех, кто принес на его землю страдания, смерть и разруху.
Санинструктор оказывает помощь раненому на поле боя. О подвигах военных медиков за годы Великой Отечественной Войны говорят цифры – более 50 человек из их числа были удостоены звания Героев Советского Союза, 18 стали полными кавалерами Ордена Славы. Общее число врачей, фельдшеров, санитаров и медсестер, награжденных орденами и медалями, составило 116 тысяч человек.
Тем временем, с линии фронта все ещё доносились звуки продолжающихся одиночных обменов артиллерийскими ударами. Ещё никто по обе стороны фронта не знал, что вскоре им вновь придется сойтись в смертельной схватке, и контуры направлений предстоящих ударов уже начали проявляться на схемах и картах в высших штабах противоборствующих сторон…
Продолжение следует...
