ГЛАВА 9. «ТУМАН ВОЙНЫ»
27 августа 1942г.
Ленинградский фронт, полоса обороны 18-й армии группы армий «Север».
Расположение штаба 11-й немецкой армии.
Суета, царившая, на первый взгляд, в только что прибывшем на новое место штабе 11-й немецкой армии, на самом деле была четко отлаженной работой по оперативному развертыванию всех штабных служб и необходимых для их работы технических средств. Мантштейн, стоя у окна, наблюдал, как связисты устанавливают и закрепляют большую антенну основной штабной радиостанции, одновременно протягивая силовые и телефонные кабели. Другая группа солдат уже разгружала с подъехавшего грузовика большую маскировочную сеть, которую они тут же начали разворачивать для скрытия от воздушного наблюдения штабных машин и позиций своей зенитной артиллерии.
Наличие в достаточных количествах качественных средств радиосвязи не только во всех звеньях управления войсками, но и на каждой боевой единице типа танка или самолета, было одним из преимуществ вермахта перед РККА, особенно в 1941-1942 годах. Конечно, во многом помогало немцам и умение их грамотно использовать (в отличии от некоторых советских частей, в начале войны по различным причинам не пользовавшихся даже имеющимися у них рациями). Наиболее значимым такое обеспечение устойчивой связи становилось при ведении стремительно развивавшихся маневренных операций танковых и моторизованных соединений, координации артиллерийской поддержки, а также оперативного взаимодействия сухопутных войск с авиацией.
На фото – немецкое отделение радиосвязи на позициях. Волховский фронт, 1942г.
Раздался негромкий стук в дверь. Фельдмаршал обернулся – на пороге помещения стоял начальник оперативного отдела штаба его армии.
- Проходите, Буссе. Нам есть что обсудить, - Манштейн предложил ему пройти к столу, сам заняв место рядом с ним. Полковник достал из портфеля свежую карту, расстелил её перед командующим армией и, взяв в руку карандаш, начал доклад.
- По плану предстоящей операции, 11-я армия должна занять северную часть фронта, которую сейчас обороняет 18-я армия. Отведенный нашей армии участок будет состоять из полосы южнее Ленинграда, где собственно должно развернуться наше наступление, - Буссе прочертил на карте линию, проходившую по берегу Невы от Ладожского озера до юго-восточных подступов к Ленинграду, - и из полосы, которая охватывает длинный участок по южному берегу Финского залива, еще удерживавшийся Советами в районе Ораниенбаума, - переведя острие карандаша на занятую дугу советского плацдарма к западу от Ленинграда, показал он. - Таким образом, у 18-й армии останется лишь задача удержания восточной части фронта, по Волхову.
- Какие силы в итоге будут подчинены нашему штабу? – согнувшийся над картой Манштейн поднял взгляд на полковника.
- Кроме выделенной нам мощной артиллерии, включая доставленную нами из Севастополя, нам должны быть подчинены 12 дивизий, в том числе испанская «Голубая дивизия», одна танковая и одна горнострелковая дивизии, а также бригада СС. Из этих сил две дивизии занимают оборону на Невском фронте и ещё две — на Ораниенбаумском. Таким образом, для наступления у нас будет порядка девяти с половиной дивизий.
- Какими силами в районе Ленинграда оперирует противник?
- По данным нашей разведки, русские в районе Ленинграда имеют 19 стрелковых дивизий, одну стрелковую бригаду, одну бригаду пограничных войск и одну — две танковые бригады. Однако их дивизии и бригады имеют меньшую численность, чем наши, хуже оснащены артиллерией и понесли большие потери в весенне-летних боях. С учетом того, что основные резервы русских сейчас идут в район Сталинграда и Кавказа, думаю, им сейчас нечем будет усилить свои войска на фронте группы армий «Север», что должно благоприятствовать планам нашего удара.
Манштейн внимательно вглядывался в очертания линии фронта на карте. Он то же взял в руку карандаш и указал с его помощью на линию советско-финского фронта на Карельском перешейке.
- Буссе, здесь у русских не менее пяти с половиной дивизий. Нам крайне необходимо, что бы финны сковали их на этом участке, начав наступление на Ленинград с севера.
- Мы отправляли подобный запрос в главную финскую ставку через нашего представителя, генерала Эрфурта - но, к сожалению, финское Главное командование отклонило наше предложение, - вздохнул Буссе. - Генерал Эрфурт объяснил эту точку зрения финнов тем, что Финляндия с 1918 г. всегда придерживалась мнения, что её существование никогда не должно представлять угрозы Ленинграду. По этой причине участие финнов в наступлении на город исключено.
Фельдмаршал задумался. Отсутствие поддержки финнов, уменьшение числа дивизий его армии, произошедшее на пути к Ленинграду для оказания помощи группе армий «Центр», сильно усложняло задачу штурма города и делало его трудноосуществимым предприятием.
- Полковник, как вы относитесь к прогулкам на свежем воздухе? – наконец спросил он у начальника оперативного отдела.
- Отлично, если это не помешает работе, - усмехнулся Буссе.
- Не помешает. Вызовите нам машину, мы с вами съездим немного подышать.
С этими словами Манштейн свернул карту, вложил её в планшет и жестом предложил начальнику штаба пройти с ним к выходу…
Уже через несколько часов, близко поднеся к глазам окуляры полевого бинокля, Манштейн рассматривал линию фронта. Он принял решение лично провести рекогносцировку позиций русских войск южнее Ленинграда. Перед ним раскинулся город, защищенный глубоко эшелонированной системой полевых укреплений, но расположенный, казалось, рядом. Хорошо видим был большой завод в Колпино, где, по данным разведки, все еще выпускались танки. У Финского залива застыли сооружения Пулковских верфей, а вдали вырисовывался силуэт Исаакиевского собора и шпиль Адмиралтейства. Ещё дальше, в небольшой дымке, была чуть заметна многометровая стальная игла собора Петропавловской крепости. Стоявшая ясная погода позволила даже различить на Неве выведенный из строя немецкой артиллерией русский боевой корабль. Манштейну было известно, что это был один из немецких крейсеров, водоизмещением в десять тысяч тонн, купленный СССР у Германии в 1940 году.
После заключения в 1939 году между Германией и СССР Пакта о ненападении и последующей активизации военно-технического сотрудничества двух стран, СССР закупил в Германии различные виды новой боевой техники. Одним из самых дорогостоящих из полученных образцов вооружений был недостроенный тяжелый крейсер «Лютцов», приобретенный СССР в 1940 году за 104 миллиона рейхсмарок. К началу Великой Отечественной войны корабль находился в 70% готовности. В августе 1941 года, в условно-боеготовом состоянии, он был включён в состав ВМФ СССР уже под новым именем - «Петропавловск». В ходе войны крейсер применял установленные на нём четыре 203-мм орудия по береговым целям. В сентябре 1941 он был тяжело повреждён многочисленными попаданиями снарядов и лег на грунт, но уже в декабре 1942 года, после буксировки по Неве в безопасное место и проведенного ремонта, вновь смог встать в строй. После этого крейсер вел огонь по врагу вплоть до окончательного снятия блокады Ленинграда в 1944 году. На снимке - тяжелый крейсер «Лютцов», во время его буксировки в СССР (1940г.).
Буссе, так же осматривающий прилегающую местность вместе с командующим, заметил:
- Пытаться прорваться непосредственно в город и вести там бои – чистейшее самоубийство.
- Вы правы, полковник, вы правы. Там нам не поможет даже мощная поддержка 8-го авиакорпуса, - Манштейн опустил бинокль и достал ранее рассматриваемую ими карту. - На мой взгляд, единственный способ взять город можно только многоходовой операцией. Сначала необходимо нанести максимально сильный артиллерийский и авиационный удары по позициям русских, прорвать силами трех корпусов их фронт южнее Ленинграда, продвинувшись при этом только до южной окраины самого города, - сопровождая свой план нанесением на карту направлений ударов войск, продолжал он. - После этого два корпуса должны повернуть на восток, чтобы внезапно форсировать Неву юго-восточнее города и далее, уничтожив противника, находившегося между рекой и Ладожским озером, войска должны перерезать пути подвоза грузов через Ладогу и вплотную охватить город кольцом также и с востока, - с этими словами он очертил новое кольцо окружения вокруг Ленинграда. - Только в таком случае мы сможем быстро захватить город, не вступая в тяжелые уличные бои подобно тому, как мы сделали в свое время в Варшаве.
- Неплохой план, господин фельдмаршал, - одобрительно кивнул Буссе, рассматривая схему на карте. – Мы сегодня же приступим к его детальной разработке. Каковы сроки нашего наступления?
- Срок начала операции «Северное сияние» остается неизменным – 14 сентября. Медлить нам нельзя.
С этими словами Манштейн свернул карту, опять спрятал её в планшет, развернулся и уверенно зашагал к своему автомобилю. Начальник оперативного отдела штаба 11-й армии поспешил за ним…
Когда автомобиль Манштейна наконец остановился у штаба своей армии, уже начинало смеркаться. Выйдя из машины и немного размяв мышцы после длительной поездки, фельдмаршал вместе с Буссе прошли в кабинет командующего. Они ещё не успели сесть за стол, когда сзади уже послушался настойчивый стук в дверь. На пороге стоял адъютант Манштейна.
- Господин генерал-фельдмаршал, вам срочная шифровка из штаба группы армий.
- Давайте, - протянул он руку за бумагой.
Быстро пробежав глазами текст телеграммы, Манштейн протянул её начальнику оперативного отдела и сказал:
- Советы начали наступление на позиции 18-й армии. Они форсировали в нескольких местах реку Черная и добились отдельных местных вклинений. Группа армий просит нас дать приказ только что прибывшей 170-й пехотной дивизии нанести удар по прорвавшимся частям русских. Что вы думаете по этому поводу, полковник?
Буссе, в свою очередь прочитал текст шифровки, после чего ответил:
- В штабе 18-й армии несколько дней назад уже отмечали интенсивные железнодорожные перевозки русских в направлении фронта, увеличение количества их артиллерийских позиций и другие признаки возможного скорого наступления. Подтверждали их доклады и последние донесения авиаразведки. Вероятно, также, что проведенная две недели назад атака Ленинградского фронта русских в районе Ивановского, являлась средством отвлечения нашего внимания от готовящегося удара по восточному флангу 18-й армии.
- И все же, вы считаете, что это может быть серьезным ударом, или это только тактическая попытка улучшить свои позиции, захватив плацдармы на реке Черной? – Мантштейн посмотрел прямо в глаза полковнику.
- Сложно сказать, господин генерал-фельдмаршал, - замялся Буссе. - Пока ни я, ни командование группой армий – как видно из этой шифровки, не видит в этих небольших вклинениях русских какой-то серьезной проблемы. Будем надеется, что этот их очередной выпад никак не повлияет на проведение «Северного сияния».
- Ну что же, - фельдмаршал ещё раз задумчиво посмотрел на карту. – Пусть будет так. Готовьте детальный план операции и подготовьте приказ 170-й дивизии о нанесении ими завтра удара в интересах восстановления целостности обороны 18-й армии.
- Слушаюсь! – четко ответил Буссе и быстро направился готовить нужные документы.
Манштейн, попросив заварить себе кофе, вскоре отпивал его небольшими глотками и ещё долго смотрел на разложенную перед ним карту, на которую офицеры штаба уже успели нанести последние изменения в обстановке на фронте 18-й армии. Однако, несмотря на длительные раздумья, к какому-то определенному мнению, относительно масштаба проводимого русскими наступления южнее Ладожского озера, он в тот день так и не пришел.
Волховский фронт, окрестности Тортолово
Полоса наступления 265-й стрелковой дивизии
Александр Орлов сидел на небольшом деревянном ящике, прислонившись спиной к укрепленной деревянными прутьями стенке немецкой траншеи. В ней ещё оставались следы проходившего недавно жестокого боя – то здесь, то там в неестественных позах застыли трупы немецких солдат, тела некоторых из них были обуглены от воздействия огнеметной струи. На брустверах лежали покореженные остатки винтовок и пулеметов, дно траншеи было усыпано кучами стреляных гильз различных калибров. Повсюду стоял запах гари, пороха и горелого человеческого мяса.
Никитянский, разрезав гимнастерку Орлова, осматривал его руку.
- Ну, с таким ранением тебе с нашим штрафбатом не распрощаться, - усмехнулся Сергей Иванович. – Кость не задета, хотя рана большая. Думаю, в медсанбате недельку может и дадут отлежаться.
- Как там наши? - Указывая кивком на ушедших вперед бойцов, спросил Орлов.
- Да как, сам же видел, наверное, - мрачно ответил пожилой командир, наспех перевязывая рану Орлову. – Много наших полегло, очень много.
- Сергей Иванович, как вы считаете, сможем в этот раз до ленинградцев дойти? – прямо задал ему самый волнующий его вопрос Александр.
- Ну что тебе сказать, Саша. Видишь – вон какая развитая оборона у немца. Хотя, с другой стороны, с артиллерией у нас сейчас гораздо лучше, чем раньше, ну и танков, судя по всему, немало. Да и не так уж тут далеко, до Невы-то, местность вот только – все трясины да болота с лесом.
- Считаю, дойдем, - с уверенностью сказал Орлов, - сколько уже людей погибло, нужно прорваться, что бы их смерти были не напрасными.
- Будем прорываться, конечно, будем, - бывший полковник слегка похлопал Орлова по плечу. – Только бы фрицы какой-нибудь новый фортель не выкинули, а то мастера они на эти дела. Уже больше года с ними воюем, но они нет-нет, да и опять нас вокруг пальца обводят. А мы все никак научиться воевать не можем. Вон ту же артиллерию возьми – стреляли много, а как пошли в атаку на траншеи в глубине, так там почти все огневые точки целехонькие, самим приходится их штурмом брать. Понятно, конечно, что все пулеметы и минометные позиции артиллерия при артподготовке не уничтожит, но здесь было ощущение, что и трети не смогли выбить.
Орлов устало кивнул в ответ. Слабость от потери крови делала его тело обмякшим и, казалось, отказывающимся подчиняться сигналам головного мозга.
- Ну, мне пора наших догонять. Лежи пока тут, скоро, думаю, тебя санинструктор какой найдет. А ты, как оклемаешься, давай за нами. - Никитянский поднялся, взобрался на бруствер и, подмигнув на прощанье Орлову, исчез в сгущающихся сумерках. Впереди слышался грохот продолжающегося боя, темнеющее небо то и дело озаряли вспышки разрывов и разрезали нити разноцветных сигнальных ракет. Борьба за каждый клочок земли на направлении главных ударов Волховского фронта продолжалась, и вскоре на арене этой битвы должны были появиться новые персонажи…
ГЛАВА 10. РЫЧАНИЕ «ТИГРА»
29 августа 1942г.
Ленинградский фронт, станция Мга.
Пронзительный гудок подходившего к станции и давно ожидаемого здесь эшелона, заставил начальника станции Мга подняться из-за своего стола. Надевая на ходу снятую со стоявшей в кабинете вешалки фуражку, он заспешил к выходу из комнаты, где в дверях почти столкнулся с командиром роты охраны, молодым обер-лейтенантом. Отдав честь, тот бодро отрапортовал:
- Господин майор, эшелон прибывает. Оцепление, согласно Вашему приказу, выставлено. Посторонним приказано не приближаться к вагонам ближе, чем на двести метров.
Начальник станции молча кивнул и, обойдя обер-лейтенанта, направился дальше. Выйдя из здания вокзала уже вместе, немецкие офицеры увидели медленно останавливающиеся вагоны и платформы прибывшего поезда. Послышался металлический визг его тормозов и шипение пара, стравливаемого из-под колес локомотива. Наконец, колеса подошедшего состава полностью замерли. Цепи солдат роты охраны станции, повернувшись спиной к подходящему поезду, плотным кольцом окружили предстоящий район выгрузки. Раздались команды к началу разгрузки, из вагонов начали выпрыгивать солдаты в черной униформе. С техники, стоящей на открытых платформах, постепенно исчезали прикрывающие её чехлы, из-под которых вскоре показались свежевыкрашенные башни и корпуса танков.
- Наверное, прямо с заводов, - поделился своим мнением с майором обер-лейтенант.
-Да, вероятнее всего, - ответил ему начальник станции, так же внимательно наблюдавший за начавшимся процессом разгрузки эшелона.
В этот момент их внимание привлекли платформы, на которых процесс начала разгрузки шел значительно медленнее, чем на всех остальных. Только подойдя ближе к первой из них, немецкие офицеры смогли понять причину такой «медлительности» - силуэт стоявшего на этой платформе танка был чуть ли ни в три раза больше, чем любых других. Когда танкисты наконец полностью стянули прикрывавший их машину брезент, майор с обер-лейтенантом застыли в изумлении. Занимавший всю ширину платформы танк своими размерами производил впечатление хищного огромного животного. Как будто в подтверждение этого, на лобовой броне его корпуса белым контуром был изображен бегущий мамонт, высоко задравший свой хобот (16).
(16) – это была эмблема 502-го батальона тяжелых танков, первого строевого подразделения Вермахта, оснащенного новейшими тяжелыми танками «Тигр» (Pz.Kpfw.VI Tiger Ausf.H1). Прибывшие танки относились к самым ранним модификациям «Тигров». На фото хорошо заметно отсутствие так называемой «юбки» - съемных секций, размещавшихся по бортам танка и прикрывавших верхнюю часть широкой гусеницы, которые будут присутствовать на всех машинах более позднего срока выпуска. В составе выгрузившейся на станции Мга 29 августа 1942 года 1-й роты 502-го батальона было 4 танка «Тигр», по два в 1-м и 2-м взводе. Для усиления батальону были приданы проверенные временем «тройки» (новых модификаций, 1942 года выпуска) – по 9 танков PzKpfw III Ausf.N и PzKpfw III Ausf.L.
- Да это же настоящий монстр! – с нескрываемым чувством восхищения воскликнул командир роты охраны. – Посмотрите только на калибр орудия! По-моему, пушка очень похожа на зенитку «восемь-восемь» (17).
(17) – «ахт кома ахт», или «восемь-восемь» (нем. Acht-acht) – жаргонное название немецкого зенитного орудия 8,8 cm FlaK 18/36/37 (8,8-см зенитное орудие образца 1918/1936/1937 года). Помимо того, что оно заслужено признано одним из лучших зенитных орудий Второй мировой войны, с появлением на поле боя танков с противоснарядным бронированием только его снаряды могли гарантированно пробивать броню таких тяжелых машин, даже с расстояния более километра. На Восточном фронте эти 88-мм немецкие зенитки успешно применялись против советских Т-34 и КВ, которые в 1941-1942 годах были крайне трудно уязвимы для маломощных снарядов немецких танков и противотанковой артиллерии (37-мм противотанковая пушка Pak 35/36, которая массово стояла на вооружении войск Вермахта, вообще получила в войсках уничижительное прозвище «дверная колотушка», за неспособность бороться с советскими средними и тяжелыми танками, даже на ближних дистанциях). Когда в мае 1941 года, во время обсуждения концепции нового тяжелого танка, Гитлер предложил обеспечить будущий танк не только усиленной броневой защитой, но и повышенной огневой мощью, выбор был сделан в пользу пушки калибром 88-мм. Вскоре новый тяжелый «Тигр» получил такое орудие. Оно было разработано фирмой Friedrich Krupp AG, с использованием качающейся части зенитной пушки 8,8-cm Flak 18/36. В танковом варианте, получив дульный тормоз и электроспуск, новая пушка стала именоваться 8,8cm KwK 36.
На фото – расчет зенитного орудия 8,8 cm FlaK 18/36 готовится к бою (белые кольца на стволе обозначают количество уничтоженных им целей).
- Вот почему эшелон шел с задержками перед некоторыми мостами, - задумчиво сказал майор. – Этот танк весит, пожалуй, тонн под шестьдесят.
- Точнее пятьдесят шесть тонн, - раздался чей-то голос позади них.
Начальник станции и обер-лейтенант обернулись.
- Майор Меркер, командир 502-го батальона тяжелых танков, - отдав честь, представился он. После обмена приветствиями, танкист продолжил. - Господа, мне необходимо как можно скорее осуществить выгрузку своего подразделения. Особенно это касается новых тяжелых танков «Тигр» – он кивнул на стоявшую перед ними многотонную машину. Но я бы не хотел рисковать, сгружая их с платформ своим ходом. Можно ли организовать их разгрузку краном?
- Да, конечно, конечно, - ответил начальник станции. – Я получил приказ оказать вам все возможное содействие. Мы сейчас подгоним железнодорожный кран, грузоподъемностью 70 тонн. Думаю, этого будет достаточно.
- Большое спасибо, господин майор, - поблагодарил Меркер. – Теперь я спокоен за своих «зверей» и смогу целиком заняться подготовкой батальона к маршу.
Отдав честь, командир прибывших танкистов повернулся и зашагал к стоящим неподалеку офицерам - видимо, командирам взводов батальона. В это время стали раздаваться новые команды, послышался шум запуска двигателей танков. Менее тяжелые средние танки начали осторожно сползать со своих платформ, по специальным разгрузочным балкам.
Вскоре началась и выгрузка «Тигров». Большой железнодорожный кран аккуратно сгружал их на грунт, где вокруг танков сразу начинали суетиться техники. Они подкатывали к танкам дополнительные «блины» опорных катков, в то время как члены экипажа начинали снимать с танка гусеницы. Вскоре подъехал передвижной кран ремонтного подразделения батальона и начал сгружать рядом с одним из «Тигров» какие-то другие гусеницы, гораздо более широкие, чем те, на которых они прибыли.
- Что они делают, господин майор? – негромко, стараясь не привлекать особого внимания, задал вопрос начальнику станции обер-лейтенант.
- Насколько я понимаю, они будут менять гусеницы танка на более широкие, - ответил ему майор, так же с интересом наблюдая за работой танкистов. – На своих узких гусеницах, тем более на здешних дорогах, да и при такой массе, они далеко не уедут. Но перевозить их сразу с широкими гусеницами нельзя – они будут выступать за габариты наших платформ.
Тем временем, сняв с помощью передвижного крана старые гусеницы, экипажи начали монтировать по обе стороны танка ещё один ряд наружных опорных катков. Только закончив этот процесс, они смогли приступить к установке на свои машины более широких гусениц.
Пока возле «Тигров» шла эта напряженная работа, практически весь эшелон уже окончил разгрузку. Майор посмотрел на часы. Маленькая стрелка на циферблате как раз коснулась десятичасовой отметки. Можно было доложить об окончании разгрузки эшелона. Приказав обер-лейтенанту не снимать оцепление до тех пор, пока выгрузившиеся подразделения полностью не покинут территорию станции, он зашагал по направлению к зданию вокзала.
Спустя пятнадцать минут батальон был полностью готов к маршу. Высунувшись из верхнего люка одного из своих «Тигров», Меркер осматривал в бинокль ближайшие окрестности.
- Что ты думаешь об этой местности, Курт? – включив рацию, адресовал он свой вопрос командиру 1-го взвода.
- Без предварительной разведки путей выдвижения, можем увязнуть - услышал он в cвоих наушниках вполне ожидаемый ответ.
- Нам приказано уже к 11-00 выйти в намеченный район развертывания. Времени на разведку нет. Идем на риск, – сказал майор и скомандовал, - батальон, вперед!
После этого первыми пришли в движение средние Pz-III, как бы прокладывая дорогу остальным. За ними, зарычав своими мощными двигателями, поползли многотонные «Тигры». Остальные танки, автомобили ремонтных рот и снабженцев вытягивались в колонну, следуя за своей бронетехникой.
29 августа 1942г.
Ленинградский фронт.
Командный пункт 11-й немецкой армии.
Очередной день уходящего лета 1942 года близился к концу. Сидя за своим столом, Манштейн с нетерпением ожидал доклада о результатах контрудара его 170-й пехотной дивизии. Отдельной темой, которой особо интересовались в ставке фюрера, была информация по теме первого применения в боевых условиях новейших «Тигров». Он уже хотел было снять трубку телефона и поторопить начальника оперативного отдела с докладом, когда тот наконец сам зашел в его комнату.
- Прошу извинить за задержку, господин генерал-фельдмаршал, - сказал Буссе, раскладывая перед Манштейном свежую карту. - Пришлось несколько раз перепроверять со штабом 18-й армии информацию о текущей линии фронта, так как в некоторых случаях у нас были противоречивые данные. Как мы потом поняли, это было вызвано быстро изменяющейся обстановкой в полосе нашего контрудара.
Несколько минут Манштейн не спеша самостоятельно оценивал изменения, произошедшие на карте боевых действий за последние сутки. Затем задал вопрос:
- Насколько я понимаю, в результате контрудара нам не удалось потеснить противника?
- Господин фельдмаршал, наша 170-я пехотная дивизия, при поддержке боевой группы 12-й танковой дивизии и 502-го батальона тяжелых танков, нанесли удар по южному флангу наступающей группировки 8-й армии советов и смогли остановить их дальнейшее продвижение. Однако, попытка отбросить войска русских на прежние позиции пока не удалась.
- Ну а что предпринимает в связи с текущей ситуацией штаб группы армий «Север»?
- Командование группы армий отдало приказ 28-й егерской и 5-й горной дивизиям покинуть районы сосредоточения «Северного сияния» и нанести удары по вбитому клину русских с запада и северо-запада. Кроме этого, сам фюрер вчера вечером отдал приказ развернуть 3-ю горную дивизию, перевозившуюся морем из Норвегии в Финляндию, и выгрузить её в Таллине.
- Все ясно, - усмехнулся Манштейн. - Силы, подготовленные для штурма Петербурга, все больше и больше используются для сдерживания этого внезапного наступления русских. Ну а как показали себя в наступлении наши новые «Тигры»?
- К сожалению, пока контратаковать войска русских новейшими танками не удалось, - при этих словах Буссе посмотрел прямо на фельдмаршала.
Тот поднял на него удивленный взгляд.
- Дело в том, что у трех из четырех танков возникли проблемы с двигателями и коробками передач, один из танков даже пришлось тушить из-за возникшего при этом пожара. Как докладывают танкисты, трансмиссия и двигатели, работающие с перегрузкой по причине большой массы «Тигров», испытывают дополнительную нагрузку из-за движения по мокрому, заболоченному грунту. Кроме этого, мосты в районе боевых действий не выдерживают массы этих танков, а бревна лежневой дороги ломаются под ними, как спички.
- Я надеюсь, танки смогли эвакуировать в тыл, что бы они не достались русским?
- Так точно, господин генерал-фельдмаршал. Не беспокойтесь, «Тигры» успешно эвакуированы с передовой и скоро смогут опять пойти в бой.
- Да уж.. Думаю, что в нашем деле здесь они пока нам явно… не помощники, - сказал, немного запнувшись, командующий армией. В последний момент Манштейн решил все-же не употреблять слово «обуза».
Для любого танка, тем более тяжелого, болотистый грунт считается труднопроходимой местностью. «Тигры», даже гораздо более поздних модификаций, «успешно» вязли в любом мокром грунте (как, например, на фото – это танк, принадлежащий 503-му тяжелому танковому батальону, «барахтается» в грязи где-то на Украине, 1944 год). Если к этому добавить, что прибывшие в августе 1942 года под Ленинград «Тигры», как и любые другие первые серийные машины, страдали от множества так называемых «детских болезней» (то есть несовершенства ещё «сырой» конструкции деталей и агрегатов), то провал их первой попытки применения, конечно, не покажется чем-то сверх естественным. Однако следует признать, что эта машина (которая, как и любая другая, в процессе своего производства постоянно модифицировалась), при условии её грамотного тактического применения, вскоре стала очень грозным противником. В качестве примера можно привести тот факт, что примерно с середины 1943 года и до конца войны именно «Тигры», если они стояли на танкоопасных для немцев направлениях, претендовали на большую часть подбитой на таком участке бронетехники противника, а у немецких танкистов эта машина получила прозвище «Общество сохранения жизни», за способность максимально сохранять экипаж при поражении танка.
Продолжение следует ...
