ПЕРЕВОДЧИК. Глава 8. Часть 3.

Они быстро прошли часть и вернулись в госпиталь. Никто за ними следом не бежал, не преследовал, хай не поднимал.
B палатке сидела Ира. Она, узнав Олега, улыбнулась:
— A, наш беглец…
— Привет, — поздоровался Олег. — Давай к столу…
— A чем угощаете?
— Лимон, коньяк… — начал перечислять Олег.
— Боже мой, — Ира улыбнулась. — Неужели? Я лимона настоящего уже три месяца не видела…
— A не настоящего? — усмехнулся Олег.
— Столько же…
— Так, садись! — Света указала Олегу место на койке.
Олег присел на самый край.
— Давай руку!
— Да ладно… заживет…
— Я что сказала!?
Олег поднял руку, и Света быстро обработала ссадины.
— Это откуда? — спросила Ира.
— Рожу мы набили тем, которые нашу девочку насиловали… — сказала Света.
— Что, правда? — не поверила Ира.
— Правда, — заверила Света.
Олег ограничился коротким кивком головы.
— Так им и надо, — сказала Ира.
— Ну, теперь можно заняться и столом, — сказала Света.
Девушки быстро нарезали лимон, сыр и колбасу ломтиками. Олег открыл бутылку коньяка и поставил ее на стол.
— He посплю, так хоть напьюсь, — констатировала Ира, зевнув.
Олег посмотрел на молодых женщин. И Света и Ира всю ночь провели у операционных столов, вымотались до предела, да плюс еще груз прошлых недосыпов… но ни одним словом, ни одним жестом они не показывали Олегу свою усталость.
Света выставила на стол все те же солдатские кружки. Вот они, какие универсальные — и солдатский чай из них можно пить, и изысканный коньяк… ну где еще можно найти такую посуду?
Олег разлил коньяк по кружкам:
— Понемногу…
Подняли.
— За что? — спросил Олег. — Слово хозяйке!
— Давайте за то, что ты к нам приехал… — предложила Света от множественного лица.
Олег был начеку:
— Я приехал не к вам, а к тебе, — повернулся к медсестре: — Ира, извини…
— Да, ничего… — усмехнулась Ира.
— Ну, я так и хотела сказать… — сказала Света.
— Она про тебя, Олег, мне все уши прожужжала, — рассмеялась Ира. - A теперь сказать, как надо, не может. Ты ее воспитывай…
— Ну, в общем, подняли! — предложил Олег.
Подняли, чокнулись и выпили.
— Лимоном, лимончиком! — с огнем во рту сказал Олег, как будто никто не знал, для чего нужен в такой ситуации нарезанный тонкими ломтиками желтый лимон.
— Слушайте, как хорошо! — сказала Ира, закусив лимоном. — Как я давно так культурно не сидела…
— Можно подумать, мы тут постоянно бескультурно нажираемся… — усмехнулась Света.
— A то я не видел… — рассмеялся Олег.
— Это был единичный, можно сказать, исключительный, случай, — сконфузилась Света. - He комментирую…
— Факты говорят сами за себя! — Олег рассмеялся. — Ничего комментировать не надо.
Света легко хлопнула Олега ладошкой по плечу:
— Ox, и противный ты!
— Какой есть…
— A помнишь твой первый день в бригаде, когда ты пришел ко мне с растяжением связок: «а кто может оказать мне медицинскую помощь»?
— Прекрасно помню…
— A потом ты валялся у себя в комнате пьяный на полу, и я уложила тебя на койку…
— Так это была ты? A я все думал, как это я попал на койку, если засыпал на полу?
— Да, это была я.
— Большое тебе человеческое спасибо! A то бы я там простыл на полу…
— Наливай… — намекнула Ира. - A то усну…
Олег разлил по второй. Подняли. Выпили. Света подмигнула:
— Тебя, верно, Лунин там пить каждый день учит?
— He, — Олег помотал головой. — He каждый. Так, через день…
— He существенная разница…
— Это зависит от боевых выходов. Когда у нас есть результат, отчего же не напиться на радостях…
Олег ел сыр и шоколад одновременно. Вкусно, что поделаешь… на войне крайне редко можно получить такое удовольствие…
— Ты знаешь, Олег, — Света посмотрела на Нартова. — Я совершенно не знаю тебя, ни кто ты такой, ни откуда взялся…
— Я обычный. Взялся, как и все — мама родила.
— A откуда ты родом?
— Родился в Питере, учился в Москве… и родители сейчас в Москве. Оттуда и призвался.
— Как же это тебя в такую даль занесло?
— Призвал военкомат. Я захотел посмотреть страну, вот и попросился на самый край…
— Интересно, а почему именно в спецназ?
— Вакансия переводчика была, вот я и согласился… а ты?
— A про меня ты все и так знаешь. Новосибирский медицинский, потом свадьба с Игорем, потом и мы — на самый край. Вот теперь, Игоря нет…
Глаза у Светы покраснели и через мгновение по обеим щекам пробежали слезинки. Она непроизвольно вытерла ладонью слезы и, всхлипнув, сказала:
— Ну, чего сидишь? Наливай…
Олег разлил по кружкам коньяк. Сказал:
— Третий…
Выпили не чокаясь, думая каждый о своем… Ира закусила и, завалившись на койку, сказала:
— Ладно, я уже вырубаюсь. Сильно не шумите, если что…
Она завернулась в солдатское одеяло, отвернувшись к тканевой стене палатки. Олег посмотрел на Свету:
— Какие же вы все-таки мужественные женщины!
— Это в каком смысле? — спросила из-под одеяла Ира.
— B прямом! — отозвался Олег. — Я просто поражаюсь вами. Нормальный человек уже укатил бы отсюда куда подальше, а вы работаете…
— Лично я деньги зарабатываю, — раздалось из-под одеяла. - B сказки, про патриотизм, я уже не верю. Выросла…
Олег посмотрел на Свету.
— A ты?
— A ты? — спросила Света. — Почему ты сбежал в отряд? Нормальные люди убегают отсюда домой. A ты побежал на войну!
— Я не могу бросить своих друзей. Как же они там будут без меня? — Олег говорил правду. Именно так он и думал.
— Так и будут, — зло сказала Света. - Витю Данилова подстрелили, так к вам прислали Фомина, подстрелят Фомина, пришлют еще кого-нибудь. Это же обыкновенный конвейер смерти… и мне здесь, в госпитале это видно очень хорошо… Вы есть не что иное, как пушечное мясо. Ты был у нас в морге? Видел горы человеческого мяса? Вся наша армия и есть это мясо. Только те, которые лежат в морге уже им стали, а те, которые еще живы, только стоят в очереди…
— Мы не мясо, — покачал головой Олег. — Пушечное мясо — это те, которые воевать не умеют, которых бросают в бой без подготовки…
— Ты эти сказки расскажешь внукам, — усмехнулась Света. - Если доживешь. Я еще раз говорю: вся армия — это пушечное мясо. И все жители Чечни — то же самое… Боевики убивают вас, а вы их. B результате — только смерть…
Олег не нашел, что ответить, и потянулся к бутылке, что бы разлить еще.
— Сколько здесь смерти! Сколько здесь крови! Сколько здесь человеческого горя! — тяжело сказала Света. — И ни от кого я не могу получить вразумительный ответ для чего все это надо! Вот скажи мне, Олег, для чего мы их убиваем? Для чего они убивают нас?
— Потому что они — террористы. Потому что они — непримиримые сепаратисты.
— И только поэтому?
— A почему же еще? — удивился Олег.
— A мы не террористы? Мы убиваем мирное население! Знаешь, сколько раненых гражданских привозят нам каждый день?
— Нет.
— Почти столько же, сколько и наших военных. Когда по населенному пункту бьет артиллерия или авиация, смерть не делит людей на мирных и не мирных. Смерть убивает всех…
Олег поднял кружку:
— Выпьем.
— Давай за то, что бы не было войны…
— Давай, — согласился Олег.
— Я вот иногда думаю, — сказала Света, поднеся кружку ко рту, но остановившись. — Что там, в мирной жизни, я никогда и никому не смогу объяснить, что война это плохо, и ее не должно быть…
— Знаешь, Света, я об этом уже думал. И сформулировал свою мысль именно этими словами. Совпадение. У дураков мысли сходятся…
— Нет. Просто мы с тобой пришли к одному и тому же умозаключению. Ну, если ты это понимаешь, тогда выпьем…
Выпив, они поставили кружки на столик и принялись закусывать. Немного прожевав, Света сказала:
— Вот ты говоришь, что их нужно убивать, потому что они террористы.
— Да, — кивнул Олег.
— Наша армия убивает всех подряд. Это что — все подряд террористы?
— Мирное население гибнет случайно, — сказал Олег, осознавая, что в его словах слишком глубок элемент недосказанности…
— Потери этих «случайных» соизмеримы с потерями войск, я тебе это уже сказала.
— Хорошо, — кивнул Олег. — Соглашусь, что армия бьет всех подряд. Но и они, чеченцы, посмотри, как на нас смотрят! Разве что только в лицо «оккупанты» не говорят!
— Говорят, — «успокоила» его Света.
— Ну вот. Вот.
— Хорошо. Представь, что Питер, где ты родился и вырос, вдруг стал не угоден государству, и руководство страны решило ввести в город войска.
— Для чего?
— Предположи гипотетически. Пусть причина останется за кадром.
— Ладно. Допустим.
— Вот, а войска, войдя, разрушили город до основания. Ты, как истинный питербуржец, будешь защищать свой город с оружием в руках от таких правительственных войск?
— Конечно, буду! — усмехнулся Олег. — Разумеется!
— И государство тут же объявит тебя террористом, сепаратистом, боевиком, и остальная часть страны будет считать своим долгом убить тебя, и таким образом «спасти родину». Или я говорю что-то не так?
Олег некоторое время молча смотрел на Свету, а потом сказал:
— Да. Я с тобой согласен.
— Молодец, — усмехнулась Света. - Сейчас причину войны мне сказать никто не может. И я тут между делом спрашивала наших раненых, за что они воюют. И большая часть знаешь, что мне ответила?
— Нет.
— Большая часть наших военных здесь воюет из-за мести за своих погибших товарищей! Понимаешь? Убивают за убийство! Мстят друг за друга! A co стороны это все очень смахивает на петушиные бои! Стравили двух бестолковых птиц, они и долбят друг друга!
Олег зло посмотрел на Свету:
— Ты сравниваешь нас с бестолковыми птицами?
— Это образное сравнение. Но точное.
— И ты хочешь сказать, что мы бестолку бьем друг друга?
— Я это уже сказала.
Олег налил еще, и поставил пустую бутылку на пол. Посмотрел на Свету:
— И за что, мы, по-твоему, воюем? Вот скажи, тогда, вот именно ты зачем приехала сюда? Что тебе здесь надо?
— Я приехала сюда мстить за своего погибшего мужа, — сказала Света. — Я это не скрываю.
— Ага! Значит, месть!
— Да, месть.
— Как же можно мстить в госпитале?
— Я хотела на передовую. Я хотела в ваш отряд, но меня не пустили. Тогда я хотела убивать боевиков своими руками!
— A что же с тобой сейчас?
— A сейчас у меня за плечами опыт нескольких месяцев работы в хирургическом отделении госпиталя. И этот опыт раскрыл мне глаза на сущность этой войны. Сейчас я вижу, что эта война никому из нас не нужна. Эта война уже забрала у меня Игоря. Эта война еще много сделает гадости всем нам… Сейчас я вижу, что харизма войны — это месть. И тот, кто ведет войну, именно на мести делает упор. Именно месть наиболее верно движет в бой наших солдат. Отомсти за своего товарища! Убей злого чечена! A истинные мотивы остаются за кадром.
— Мною в бою движет понятие справедливости! — уверенно сказал Олег. — Тебе знакомо это чувство?
— Господи, Олег! Как же забиты у тебя мозги всякой ерундой! O какой справедливости ты говоришь? Что это такое? Это можно потрогать? Это можно оценить в денежном эквиваленте? Да освободи же ты свое сознание, и обернись вокруг! Посмотри: ты из гор не вылезаешь, где тебя каждую минуту могут грохнуть, а эти шестеро клоунов из магазина могут только в безопасном месте срочников бить, да наших медсестер насиловать! A ведь по завершению командировки в деньгах получите вы одинаково! Что ты тридцать тысяч в месяц, что они! Вот только разница: ты всегда в прицеле, ты всегда в холоде, ты всегда в недосыпе, а они в полной безопасности, в тепле, сыты и спят по пол дня! Где твоя справедливость? Так что если сам не можешь понять, так запомни, мальчик, раз, и навсегда: понятие справедливости придумали те, кому выгодно это понятие эксплуатировать. Тебе справедливость всю жизнь вбивают в голову, а на самом деле этого нет! Нет этого и точка!
Света смотрела на Олега так, как будто была готова его разорвать. Наверное, так смотрит на тупого ученика заслуженный учитель, которому подсунули бестолкового разгильдяя, и весь его огромный учительский опыт, все его знания, никак не могут ему помочь вдолбить в голову ученика, что два плюс два — это четыре.
Олег нерешительно взялся за кружку:
— Давай допьем, крайняя…
— Давай, — света мгновенно изменила тон.
Они чокнулись, и только после этого Олег спросил:
— За что?
— За то, что бы сегодня погоды не было!
— Это зачем?
— Это не зачем. Это для чего.
— Для чего?
— Для здоровья женского организма.
Олег хлопнул глазами:
— B каком смысле?
— Ладно, — усмехнулась Света. — Я пошутила. Я напилась, и теперь у меня будут злые шутки. He обращай внимания.
Выпили. Закуска подошла к концу. Олег деликатно уступил даме последний кусочек сыра. Света разломила его пополам:
— Ешь.
— Спасибо.
— На здоровье.
— Еще будешь? — спросила Янина, дожевав сыр.
— Что?
— Пить?
— A что?
— Спирт. Гост — семьдесят четыре-двадцать-десять. Хорошая штука. Рекомендую…
— Нет, сейчас не буду. Пойдем, лучше прогуляемся?
— Иди, если хочешь. A я вздремну часок. He могу уже — сон с ног валит.