СПЕЦНАЗОВСКИЕ БАЙКИ. КИТАЙЦЫ В ЧЕЧНЕ

Почему-то иногда хочется достучаться до человеческой души, но порой думаешь, а надо ли им это? Вот и мечешься между двумя огнями. А может быть этот опыт спасет когда-нибудь чью-то жизнь? Или он будет тяжелой ношей висеть до конце дней твоих? Тем не менее, думаю, надо это знать. Чтобы это никогда не повторилось
А.Суконкин
Встречать борт из Чечни прибыло все руководство УВД Приморского края. Генерал Вачаев тепло обнял командира СОБРа, поздравил его с успешным выполнением задания и отсутствием потерь, затем, пройдя вдоль строя отряда быстрого реагирования, генерал спросил:
— Покажите мне вашего врача!
Рома вышел из строя, представился:
— Капитан Захарченко, начальник медицинского пункта отряда.
— Та-ак Захарченко… — лицо генерала сменило окраску. — Под суд пойдете за разжигание межнациональной розни!!!
Рома вылупленными глазами уставился на генерала, смутно осознавая, что произошло нечто непоправимое…
— За что, товарищ генерал?
— За что? Он еще и спрашивает!!! На, читай!!!
Генерал протянул Роме телеграмму. Текст телеграммы гласил:
"Вчера перед шалинской комендатурой состоялась демонстрация местного населения до трех тысяч человек, которые требовали обратиться к президенту России с просьбой не вводить в Чечню китайские войска. К центру Шали были стянуты дополнительные подразделения армии, внутренних войск и милиции. В течение двух часов шли переговоры, пока не было установлено, что инициатором демонстрации был убывший к месту постоянной службы капитан медицинской службы Захарченко. В связи с чем необходимо по данному факту взять у него показания и передать их в шалинскую комендатуру для решения вопроса о заведении уголовного дела. Военный комендант Шали полковник Герасимов".
Рома почесал лысину и вспомнил события трехдневной давности…
* * *
Начальник медицинского пункта сводного отряда быстрого реагирования Приморского УБОПа капитан медицинской службы Рома Захарченко томился от деятельного безделья.
Накануне приехали, наконец, сменщики, что, разумеется, вылилось в масштабную попойку двух отрядов и теперь собровцы двух управлений — Приморского и Бурятского мерно досыпали украденный пьянкой сон. Рома выпил меньше, чем мог, а потому проснулся раньше всех и теперь тупо смотрел в узкое окно, как мимо расположения отряда шла воинская колонна.
Нужно было вставать, но голова трещала по швам, что навевало мысль о неотвратимости дополнительных возлияний в исключительно оздоровительных целях. Рома пошарил рукой под нарами и, ухватившись за знакомые обводы, извлек бутыль с косой надписью «ГОСТ-74-20-10».
— Ах ты мой родненький… — Рома поцеловал бутылку. — И никто тебя вчера не выпил…
Захарченко трясущимися руками извлек пробку и понюхал содержимое — ОН. Кружка стояла вне пределов досягаемости руки, а потому пришлось приложить усилие и встать. Кружка оказалась с остатками вчерашнего томатного сока.
— Что ж, — сказал Рома. — Будем пить "кровавую Мэри".
Он влил в кружку грамм пятьдесят огненной воды и, размешав смесь, одним глотком выпил сей алкогольный продукт.
— Хороша!!! — возвопил начальник медпункта и встав с нар, начал напяливать на себя ботинки.
Утро уже было в самом разгаре. В десять часов, согласно вывешенному им же расписанию, должна была начаться работа медпункта, где Рома по большей части принимал не своих военнослужащих, а жителей Шали.
Полгода, пока Приморский СОБР находился в Чечне, Рома ежедневно вел приемы больных, пару раз даже принимал роды, вырезал срочный аппендицит, в общем, заменял собой разрушенную войной и радикальным исламизмом инфраструктуру медицинского обеспечения населения. Со многими жителями Шали Рома был в добрососедских отношениях, его самого тоже знали многие, а потому неудивительно, что в скором времени некоторые из местных стали приходить к нему просто поговорить "за жизнь".
Рома не был опером, а потому не умел извлекать из этих бесед оперативную информацию, зато он, таким образом, умел забивать скучные дни службы в Чечне.
В этот раз на замену Приморскому СОБРу прибыли коллеги из Бурятии, большая часть которых была представлена титульной нацией. Пили они не меньше приморских, а потому, тоже не сразу стали выползать из своих нор, после глобальной пьянки.
К тому времени, как Рома открыл свой медицинский пункт, двое офицеров бурятского СОБРа выволокли на улицу казан, в который не спеша принялись своими национальными ножами крошить тушу свиньи, привезенную с собой из Улан-Удэ. Собровцы увлеченно занимались своим делом, практически не обращая внимания на окружающих.
Рома принял несколько человек с мелкими болячками, потом вздремнул с полчаса в слабоалкогольном забытье, как его разбудил появившийся Муслим — шестидесятилетний старик, который в советское время преподавал в местной школе географию.
— Салям алейкум, — поздоровался Муслим.
— Здорово, — поприветствовал старика Рома, поднимаясь с кушетки.
— А погодка сегодня ничего, — сказал Муслим.
— Ничего… — подтвердил Захарченко.
Муслим со значением посмотрел на бурятов, все так же нарезающих свинью в казан.
— А это кто?
Рома скучающе проследил за направлением взгляда Муслима, и уже было собрался ответить, как вдруг в его голове созрел дерзкий план:
— Это? Так это китайцы…
— Какие китайцы? — спросил Муслим.
— Обыкновенные… — отмахнулся Рома. — Нас приехали менять. Мы домой, а они сюда…
— Зачем? — не унимался старик, сам себя загоняя в реализацию дьявольского плана начальника медпункта.
— Как зачем? — сделал Рома удивленные глаза. — Нас меняют. Будут теперь здесь вместо нас службу нести.
— Китайцы?
— Ну, да. Они. А кто ж еще?
— Раньше вас новосибирцы меняли…
— А, так ты наверное не знаешь…
— Что?
— Ну, про договор Путина с китайским правительством…
— Какой еще договор? — Муслим уже потерял всякую осторожность в выведывании информации.
— Ну, — небрежно отвечал Рома. — Договор о замене русских войск в Чечне китайскими войсками…
— Это еще зачем?
— Как зачем? Русская армия боевую обкатку здесь прошла, теперь китайцы попросились сюда войска послать… потом американцы на очереди.
— Они все тоже воевать здесь будут?
— Ну да, — кивнул Рома. — Китайцы уже давно не воевали, вот и решили обкатать свою армию. — Захарченко сделал заговорщицкое лицо и, приблизившись к Муслиму, на ухо зашептал: — Знаешь, какие они живодеры? За каждого своего убитого будут хватать на улице сто ваших и расстреливать на месте. Это мы тут с вами церемонились, а им на вас наплевать, и на всякие международные комиссии тоже. Вот раскатают своими бомбардировщиками все населенные пункты, где вы жить будете?
— И много их приедет? — упавшим голосом спросил Муслим.
— Я слышал, что мало — всего два миллиона. И свиней с собой привезут. На вашу святую землю своих грязных свиней выпустят. У них свиньи человеческое мясо жрут, — Рома посмотрел на бурятов. — Китайцы вообще нелюди… вон, смотри, ухмыляются, радуются чему-то. Мы их сами боимся…
— Ай, и свиней, — запричитал Муслим. — Вот шакалы…
— Настоящие звери. Хуже их вообще нет никого…
Муслим поднялся:
— Пойду я… дел у меня сегодня много…
— Ну, прощай. Мы домой улетаем, — сказал Рома. — Навсегда. Может, больше уже и не свидимся. Китайцы вас всех тут перебьют… и недели не пройдет…
Муслим убежал.
Через полчаса оклемался бурятский медик и Рома начал передавать ему имущество медицинского пункта по описи. А к вечеру Приморский СОБР погрузился на машины и тронулся в Дагестан, откуда самолетом они должны были вылететь во Владивосток…