22 июня как это получилось? ч.2

о дороге в Ленинград. Бои в Прибалтике

Свою специфику боям в Прибалтике сообщало недавнее присоединение Эстонии, Латвии и Литвы к СССР. Низкая лояльность населения создавала советским некоторые проблемы (уже в ходе сражения в тылу РККА происходили даже вооруженные выступления), но в целом это была не критично значимая особенность театра боевых действий. Куда более серьезным обстоятельством стало отсутствие учета военнообязанных на территории новых республик. Мало того, четверть автомобилей и почти половина тракторов при мобилизации должны были доставляться в ПрибОВО из российских военных округов. Войска имели огромный некомплект транспорта, а треть имевшегося требовала ремонта. Укрепрайоны, строившиеся на новой границе, фактически так и не были построены: примерно половина бункеров представляла собой просто бетонные коробки без вентиляции, связи и вооружения, и нигде не было специально выделенного гарнизона. Войска округа страдали от тех же проблем, что и остальная Красная армия. Округ с января 1941-го возглавлял генерал Федор Кузнецов. Два мехкорпуса округа были относительно неплохо подготовлены, но страдали от обычной нехватки всех расходников войны.

На фото: Фельдмаршал фон Лееб

Противостояла ПрибОВО группа армий «Север» фельдмаршала фон Лееба — две полевые армии и танковая группа. Эти силы должны были разгромить советские войска в Прибалтике, занять морские порты и наступать на Ленинград, который и был главной целью «Севера».

Важный нюанс состоял в том, что на южном фланге округа действовала еще одна танковая группа немцев — 3-я генерала Гота из состава группы «Центр». Ее задачей было прорваться к Минску с севера, через Вильнюс. Из-за того, что развертывание по предвоенным планам так и не произошло, район ее действий почти не был прикрыт.

Наступление 22 июня началось артиллерийским обстрелом и воздушным ударом. Две стрелковые дивизии у границы не успели развернуться в боевой порядок и были разгромлены в течение нескольких часов. При общем превосходстве в людях примерно в полтора раза немцы имели куда более радикальное преимущество над войсками 1-го стратегического эшелона у границы. На каждом конкретном участке вермахт мог сконцентрировать по две-три своих дивизии против одной советской. Остановка даже пехотных соединений, не говоря о танковых, была бы чудом. Чуда не произошло. Две танковые группы в первый же день создали глубокие прорывы. Одна — 4-я Гепнера — прорывалась на северо-восток через Тауроге на Расейняй, раскалывая Северо-Западный фронт (так теперь назывался округ) пополам. Другая — 3-я Гота — наступала восточнее, на Вильнюс, охватывая советских с востока.

Переход от мира к войне приводил к диким казусам. Еще несколько часов после начала войны многие солдаты и офицеры в соответствии с директивами сверху предполагали, что, возможно, имеет место какая-то чудовищная ошибка. Летчик-истребитель Виталий Клименко рассказывал:

«Граница прорвана, смотрим, идут колонны, деревни горят. Сашка пикирует, смотрю, у него трасса пошла, он их штурмует. Я — за ним. Два захода сделали. Там промахнуться было невозможно — такие плотные были колонны. Они почему-то молчат, зенитки не стреляют. Я боюсь оторваться от ведущего — заблужусь же! Прилетели на аэродром, зарулили в капонир. Пришла машина с командного пункта: „Вы вылетали?“ — „Мы вылетали“. — „Давайте на командный пункт“. Приезжаем на командный пункт. Командир полка говорит: „Арестовать. Посадить на гауптвахту. Отстранить от полетов. Кто вам разрешал штурмовать? Вы знаете, что это такое? Я тоже не знаю. Это может быть какая-то провокация, а вы стреляете. А может быть, это наши войска?“ Я думаю: „Твою мать! Два кубика-то слетят, разжалуют на фиг! Я же только в отпуск домой съездил! Лейтенант! Девки все мои были! А теперь рядовым! Как я домой покажусь?!“ Когда в 12 часов выступил Молотов, мы из арестованных превратились в героев. А переживали страшно!».

На фото: Федор Кузнецов, командующий Северо-Западным фронтом

Танковая группа Гота захватила мосты через Неман и устремилась к Вильнюсу. Остатки одной стрелковой дивизии не могли оказать ему сопротивления. Уже в этот день Кузнецов констатировал: «Разрыв с Западным фронтом, закрыть который не имею сил».

Целостность обороны Северо-Западного фронта была нарушена в первый день. Отдельные группы людей оказывали отчаянное сопротивление, но эти бои относились скорее к биографиям батальонов, чем к истории армий. В первый же день, обнаружив прорыв фронта у Расейняя и Таураге, Кузнецов распорядился наносить по напирающем немцам контрудар своими мехкорпусами. Фактически командующий фронтом должен был выбирать, на какую из угроз реагировать. Гот на фланге был опасен, но Гепнер в центре грозил полностью разрушить весь фронт, поэтому мехкорпуса должны были сразиться с войсками последнего.

В этот момент под Алитусом уже вовсю шел бой с прорывающейся на восток группой Гота. Сражение вела часть одного из советских мехкорпусов, оказавшаяся в этом секторе. Стрельбу по танкам противотанковые батареи корпуса были вынуждены вести шрапнелью, поставленной «на удар», изношенные танки использовали для ведения стрельбы с места. Отчаянное сопротивление танкистов было сломлено в течение дня, и группа Гота устремилась к Вильнюсу. Сознательных усилий для парирования этой угрозы штаб Кузнецова вообще не предпринимал. Между двумя танковыми группами немцев оказались боевые порядки одной из советских армий. Если бы немцы планировали начать с ее разгрома, сделать это не составило бы труда, но у них имелись более амбициозные замыслы. На охваченную армию давила пехота с фронта, сама она отходила. Вместе с солдатами шли толпы рабочих, возводивших укрепления на границе, и беженцев.

Тем временем контрудар Кузнецова все-таки начал реализовываться. Из двух мехкорпусов один уже серьезно пострадал, воюя под Алитусом против Гота. Поэтому контрудар реально могла наносить только часть назначенных сил. Тем не менее удар оказался достаточно болезненным для неприятеля. На плацдармы за речкой Дубисса у Расейняя обрушились тяжелые КВ. «Дредноуты» оказались крайне устойчивы к огню противотанковых и танковых пушек, а встреча КВ со старыми чешскими танками оказалась для последних фатальной. Однако немцы достаточно быстро справились с шоком: взаимодействие танков с пехотой и артиллерией советские наладить не смогли, и КВ, обладавшие скверным обзором и действовавшие в одиночку, подбивались огнем крупнокалиберных зениток, тяжелых пехотных орудий, а то и связками гранат в ближнем бою. Сама по себе мощь новых танков не могла гарантировать успеха. К тому же оказался парализованным тыл мехкорпусов: изначальная нехватка транспорта и потери не позволяли нормально обеспечивать танки на передовой горючим, боеприпасами и запчастями. Дело кончилось тем, что танкистам в тыл немцы прорвались через боевые порядки слабых стрелковых соединений. Советские мехчасти оказались разгромлены, а их КВ превратились в обгорелые остовы…

Именно в ходе этого контрудара произошел феноменальный случай, описанный в мемуарах Рауса, офицера 6-й танковой дивизии вермахта и ее будущего командира. Одинокий КВ вышел на коммуникации дивизии и перехватил дорогу в ее тылу. В течение суток русские танкисты в полном одиночестве, без связи с командованием, вели свою частную войну. Они уничтожили небольшую транспортную колонну, противотанковую батарею, а затем хладнокровно расстреляли 88-мм зенитку, пытавшуюся занять позицию в 600 метрах от танка. В конце концов танк удалось разбить, отвлекая внимание экипажа ложной атакой и заведя ему в тыл еще одну зенитку. Русские танкисты произвели неизгладимое впечатление на противника: эта история известна именно из немецких источников.

О многих реальных, не изобретенных политруками историях воинской доблести сражавшихся летом 1941-го людей, мы знаем именно от неприятеля. Например, от хирурга 6-й пехотной дивизии доктора Хаапе нам известно о сумасшедшем нападении маленькой группы русских солдат с винтовками на немецкую колонну, идущую маршем. Отчаянные контратаки из последних сил, прорывы из окружения с холодным оружием в руках, упорная защита уже давно обойденных и изолированных рубежей, часто — осмысленное и энергичное руководство — все это заставило главкома сухопутных войск фельдмаршала Браухича несколько дней спустя подать знаковую реплику: «первый серьезный противник».

Но личные моральные качества русских людей не могли заменить взаимодействия, разведки, укомплектованной матчасти и боеприпасов. Северо-Западный фронт откатился на рубеж Двины. У Даугавпилса немцам достался неповрежденный мост через реку. Переправу захватили спецназовцы полка «Бранденбург 800», переодетые красноармейцами. Правда, часть спецгруппы, включая командира, пала жертвой бдительной охраны, расстрелявшей грузовик с «бранденбуржцами» из пулемета, мост и город были неожиданно захвачены. Попытка Кузнецова выстроить рубеж по Двине потерпела быстрый крах.

Дальнейшие действия развивались по одному и тому же сценарию: попытка закрепиться с помощью прибывших из тыла сил — новый удар тотально превосходящих войск группы «Север» — крах и откат на новый рубеж. В течение первой половины июля окончательно иссякли силы мехкорпусов фронта, а немцы захватили практически всю Прибалтику, Остров и Псков, и уже угрожали Ленинграду. Фронт оказался отброшен на полтысячи километров в глубину страны и понес тяжелейшие потери. Теперь им предстояло драться за российские области и в первую очередь за Ленинград. Это было тяжелое поражение, но настоящая катастрофа произошла не здесь. Мы оставили танковую группу Гота в момент захвата ею Вильнюса. После падения столицы Литвы эти войска сыграли решающую роль в крупнейшей драме Приграничного сражения — борьбе за Белоруссию...

Читать далее...