Те, кто служил в незапамятные семидесятые-восьмидесятые, хорошо знают, что такое офицер-двухгодичник. Призывали этих молодых людей в армию на два года после военной кафедры гражданского вуза. Само собой, после военной кафедры и двухмесячных сборов понятия этих офицеров о службе были весьма далеки от общепринятых в армии. От этого и случались такие вот казусы.
Прибыло в нашу часть очередное пополнение в лице полудюжины лейтенантов-двухгодичников. Поскольку прибыли они не из военного училища, а с институтской скамьи, то никакой военной формы у них не было. Вот и направили их всех на вещевой склад за получением оной. И был среди новичков парнишка, прямо скажем, нестандартных для армии размеров: низенького росточка и худющий как жердь, за ручку швабры спрятаться мог бы при желании. Стали подбирать на него обмундирование, ну ничего не подходит ему по размеру. Рукава висят, а в китель двоих таких завернуть можно. Через час этих мытарств завскладом плюнул на все бесплотные потуги, сказав, что ничего другого нет, носи, что дают. Новоиспечённый лейтенант, однако, с этим не согласился, получать форму не по раз меру отказался и отправился к начальнику вещевой службы части. Однако в его лице понимания он не нашёл. Упорный парень дошёл со своими жалобами до заместителя командира части по тылу. Тому было некогда и он попросту отфутболил несговорчивого лейтенанта обратно к вещевикам, сказав что-то вроде того, что если обмундирования нужного размера для него нет, то пусть тот жалуется хоть министру обороны.
Зам по тылу ещё не знал, каким образом сказанные им слова будут восприняты лейтенантом и во что это ему выльется. Но слово не воробей. А лейтенант воспринял его слова на полном серьёзе, решив обратиться ни много, ни мало к министру обороны.
Выйдя от начальника тыла, он принялся бродить по штабу в поисках службы, которая могла бы направить его обоснованную петицию. Зашёл к телеграфистам, потом кто-то указал ему на шифровальный орган, куда он и постучался. В ответ на его просьбу о телеграмме дежуривший по шифроргану прапорщик только что пальцем не покрутил у виска и не вдаваясь в объяснения особенностей шифровальной службы, направил лейтенанта… Нет, не туда, куда вы подумали, в шифрслужбе люди вежливые. На почту.
Озарённый подсказкой, лейтенант направил свои стопы прямиком в гарнизонное почтовое отделение. А ещё через какой-то час в кабинет командира части влетела почтальонша, работавшая в этом отделении. Рассказанное и показанное ею повергло командира части в шок.
Оказывается молодой лейтенант, воспринявший язвительные рекомендации зам по тылу и совет шифровальщика как руководство к действию, нацарапал и подал на почте телеграмму приблизительно такого содержания:
«Москва. Министерство обороны СССР, Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Устинову Д.Ф. Товарищ Маршал Советского Союза. Я лейтенант такой-то, призванный на два года в войсковую часть такую-то, в связи с отсутствием на складе части военной формы моего размера, прошу Вашего разрешения ходить на службу в своей гражданской одежде».
Сдав эту телеграмму на отправку и видя обескураженное лицо почтовой работницы (это была жена офицера, знала, что такое служба), сказал, что направляет он эту телеграмму по совету начальника тыла, и что сам он поедет в город. На всякий случай отправит эту телегу из городского центрального телеграфа чтобы наверняка дошла.
Услышав это, командир части чуть со стула не свалился, живо представив себе, каков будет ответ министра на эту челобитную и каковы будут последствия для него лично, буде эта телеграмма дойдёт хотя бы до его приёмной.
Упросив почтальоншу ни в коем случае не отправлять эту убийственную телеграмму, командир нажал на все кнопки. Через пять минут вытащенные им по тревоге зачинщики скандала – зам по тылу, начальник вещевой службы и начальник вещевого склада, – стояли у него в кабинете навытяжку как нашкодившие школяры перед директором школы. Командир части для начала нашинковал всех троих в мелкую капусту, потом раскатал катком, а под конец благожелательной беседы заверил, что если эта телеграмма, не дай Бог, дойдёт до адресата, то им всем троим служба в Заполярье за счастье будет. После этого он велел брать его командирский УАЗик, мчаться в город, устраивать засаду на центральном телеграфе, отыскать и доставить к нему лейтенанта, пока тот не отправил свою кляузу.
Все трое как ужаленные рванулись выполнять приказание, хорошо понимая, чем всё это может обернуться для них лично. Изловили лейтенанта довольно быстро, взяли под белы руки и доставили пред очи командира части. Попутно выяснили, что злосчастная телеграмма по счастью отправлена им не была.
С доставленным к нему лейтенантом командир части был по-отечески мягок и добр, продемонстрировал полное понимание непростой лейтенантской ситуации и заверил того, что через два-три дня офицер будет экипирован как положено, а пока может отдыхать от службы. На следующий день начальник вещевой службы с начальником склада рванулись в вышестоящие инстанции, захватив с собой спиртовой запас для смазки кого нужно.
Эта миссия оказалось выполнима, и через два дня состоялась церемония, иначе и не скажешь, получения лейтенантом доставленного в пожарном порядке обмундирования. Это надо было видеть! На церемонии присутствовали все заинтересованные официальные лица, начиная от заместителя командира части по тылу. Преисполненный почтительности и готовности немедленно подать лейтенанту какую-то часть обмундирования зав складом. Начальник вещевой службы, скачущий вокруг лейтенанта и помогающий тому одеть китель, шинель, куртку. Зам командира части по тылу, заискивающим тоном спрашивающий мнение лейтенанта о той или иной части обмундирования. Словом, спектакль в трёх лицах. Сам же лейтенант неторопливо и с достоинством сановной особы, примерял подаваемое ему обмундирование, благосклонно принимая благожелательные реплики присутствующих.
Вот так и экипировали молодого лейтенанта. Уверен, что ни до, ни после него, ни один офицер-двухгодичник не удостаивался такой чести. Как тут не вспомнить пушкинское: он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог. Пусть даже таким нестандартным путём.
