Я был уже достаточно зрелым офицером-шифровальщиком, когда перешёл из маленькой режимной авиационной части в полк истребителей-бомбардировщиков.
Меня срочно откомандировали туда, поскольку тамошнего начальника шифроргана тоже срочно переводили, а оставлять полк без начальника шифроргана в ту пору было весьма чревато. Поэтому первые месяцы я был в полку на правах вольноопределяющегося. Ну, а уже позднее меня официально закрепили в должности ПНШ по спецсвязи. Решил остаться, мне там понравилось больше; служба хоть и более напряженная, но интересная.
Первое время, пока народ меня еще не знал, я приходил и уходил, когда мне было нужно. Нет, не подумайте, что я отлынивал от службы. Скорее наоборот, так как только вникал в суть дел. Но вот всякие полковые построения я старался избегать, страсть как их не любил. Пользы мне от них никакой, одна потеря времени.
А незадолго до этого в стране ввели пятидневную рабочую неделю, в том числе и в армии. В моей прежней части в субботу офицеры, кроме дежурной службы отдыхали, а в этом полку субботнее утро начиналось с полкового построения.
Несколько месяцев мои субботние неявки никто не замечал, но как только я стал официальным ПНШ и не явился первый раз, меня в первый же понедельник взъерошил наш начальник штаба.
– А что это вас, товарищ старший лейтенант, в субботу не было на построении?
– Дык, суббота, товарищ капитан, вроде вообще выходной. Но на рабочем месте я-то был почти весь день.
– Какой выходной? Что б в субботу был на построении как все.
– Понял.
Но следующий «субботник» я опять внаглую проигнорировал. И тут уж мне влетело от нач. штаба довольно не хило. Пришлось, конечно, ходить. Но я задумался. А что это начальник штаба вдруг заметил моё отсутствие в строю после того, как несколько месяцев кряду не замечал? Стал аккуратно интересоваться у народа. А мой начальник секретной части возьми, да и подскажи. «Так это вас заложил «комсомолец» из политотдела, – была там такая должность, какой-то суперответственный за работу с комсомольцами, пронырливый и скользкий тип, имевший привычку закладывать своих же офицеров, за что его почти все не уважали, – на вопрос начштаба «все ли на месте?», он выкрикнул, что все, только вас, мол, нет».
Так, теперь понятно, откуда ветер дует. Ну ладно, ябеде да воздастся. Даю команду секретчику: как только этот комсомолец получит у тебя в секретке свою рабочую папку, сразу звонить мне и сообщать условной фразой.
Этот день не заставил себя ждать. Через пару-тройку дней слышу в трубке условную фразу. Тут же выставляю своего сержанта-шифровальщика в коридор с наказом сообщать мне, если только комсомолец выйдет из своего кабинета без рабочей папки. И здесь ждать пришлось не слишком долго. Встаю, иду в общий политотдел, где трудится в поте лица наш ябеда. Кроме него там размещаются еще несколько офицеров. Картина маслом: рабочая папка на столе, не опечатанная, его самого, конечно, нет. «Так, товарищи офицеры, – обращаюсь к политотдельцам, – чья это папка?» Те, понятное дело, называют её хозяина. Ждём хозяина, к папке я даже не притрагиваюсь. Тот вскорости является.
– Ваша рабочая папка, товарищ капитан?
– Да, а что?
– Первое. На каком основании вы, покидая помещение, оставили её, даже не опечатав? Второе. Вы эту папку кому-нибудь передали под охрану, оформили это письменно как положено? Нет? Открывайте, вынимайте все документы.
Смотрю опись его документов, сверяюсь с реальным наличием.
– Так, два документа вами в опись не внесены. Еженедельные проверки проводятся нерегулярно. А где ещё один документ? (До захода в политотдел я взял в секретке список выданных ему документов.) Передали коллеге? Без расписки? Достаточно. Собирайте папку, несите её в секретную часть, сдавайте документы и готовьтесь к зачёту, который я буду у вас принимать по вашей готовности. Про работу с документами пока придётся забыть.
– Мне работать надо, а вы мне мешаете. Я буду жаловаться замполиту.
– Пожалуйста, ваше право. Только не забудьте сказать ему, что помимо своих нарушений и предпосылки утраты документа вы подставили его самого тем, что не представляете ему документы раз в неделю на проверку, как это делают все офицеры. Так что жалуйтесь.
В общем, сдал он мне этот зачёт со второй или третьей попытки. А за это время успел получить люлей от своего начальника, который, конечно же, узнал о подвиге «комсомольца». Замполит был «летающим», нормальным офицером, и таких субъектов сам недолюбливал. Плюс ко всему капитан имел приятную беседу в кабинете начальника штаба после моего рапорта. Полковой особист тоже не прошёл мимо, отловив героя в коридоре; разговор был недлинный, но малоприятный. И как вишенка на торте прозвучала его фамилия на ежемесячном полковом подведении итогов в разделе «состояние режима секретности», понятно, что не в числе награждаемых. В общем, прилетело ему со всех сторон.
Ну, а добрые люди с подачи моего секретчика объяснили незадачливому терпиле, что основной причиной всех свалившихся на него бед явился его же длинный язык. Больше "комсомольского" голоса в строю никто не слышал. Иной раз лучше помолчать, может и сойдёшь за умного.
