Героизм русских войск и провал верховного командования в Дунайской кампании

Максутов В. Н. Сражение у ЧетатиОбщая ситуация1 июня 1853 года Петербург огласил меморандум о разрыве дипломатических отношений с Портой. После этого царь Николай I приказал Русской армии занять подчинённые Турции Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». 21 июня (3 июля) 1853 года русские войска вошли в Дунайские княжества.

Османский султан не принял требования России по поводу права защиты православных в Турции и номинального контроля над святыми местами в Палестине. Надеясь на поддержку западных держав, османский султан Абдул-Меджид I 27 сентября (9 октября) потребовал очищения Дунайских княжеств от Русских войск в двухнедельный срок. Россия не выполнила этот ультиматум. 4 (16) октября 1853 года Турция объявила войну России (Как Турция выступила против «жандарма Европы»). 20 октября (1 ноября) войну Османской империи объявила и Россия. Началась Восточная (Крымская война).Государь Николай Павлович, который до этого времени довольно успешно руководил внешней политикой Российской империи, в этом случае совершил стратегическую ошибку (Как николаевская Россия попала в западню Крымской войны). Он думал, что война будет недолгой и небольшой, завершится полным поражением не готовой к войне и сильно деградировавшей Османской империи, которая не сможет противостоять Русским войскам на Балканах и Кавказе, и Русскому флоту в Чёрном море. Затем Петербург продиктует условия мира и возьмёт то, что захочет. Всё так бы и произошло, если бы не вмешательство западных держав. Николай I ошибся в оценке интересов великих западных держав. А российский МИД, которым руководил англоман Карл Нессельроде, полностью провалил дипломатическую разведку. Русские посольства в Западной Европе озвучивали «красивую» картинку, которая не соответствовала суровой реальности – у Российской империи не было партнеров и союзников, кроме её армии и флота. Англия не осталась в стороне, наоборот, делая вид, что заинтересована русскими предложениями по Турции, заманила русских в западню, вступила в антирусскую коалицию с Францией, и сколотила антирусский альянс. Французский император Наполеон III в этот период искал возможность провести внешнеполитическую авантюру, которая вернет Франции былой блеск, а ему создаст образ великого правителя. Конфликт с Россией, да ещё при полной поддержке Англии, показался ему заманчивым делом, хотя у двух держав не было коренных противоречий.Австрийская империя, которая долгое время была союзником России и была обязана русским своим существованием, после того как Русская армия под началом Паскевича в 1849 году разгромила венгерских мятежников, заняла откровенно антирусскую позицию. Единственная возможность победы – блицкриг на БалканахУверенность Николая в скорой сдаче Турции самым негативным образом отразилась и на боеспособности Дунайской армии. Её решительное и успешное наступление могло сорвать многие планы врага. Австрия при победоносном наступлении Русской армии на Балканах, где её бы поддержали болгары и сербы, испугалась давить на Петербург. А Англия и Франция просто не успевали к этому времени перебросить войска на Дунайский фронт. Турецкая армия на Дунайском фронте наполовину состояла из ополчения (редиф), не имевшего практически никакой военной подготовки и плохо вооруженного. Решительные удары Русской армии на Дунае, Кавказе, плюс уничтожение ядра турецкого флота Нахимовым («Ура, Нахимов!» Уничтожение турецкой эскадры в Синопском сражении) могли привести Турцию на грань военно-политической катастрофы.Однако русские корпуса, которые под командованием князя Михаила Дмитриевича Горчакова летом перешли через Прут, не перешли в решительное наступление. На такое наступление командование не решилось. Петербург ожидал, что Турция вот-вот выкинет белый флаг. Армия начала постепенно разлагаться. Хищения прибрели настолько широкий характер, что стали мешать ведению боевых действий. Боевые офицеры были сильно раздражены безобразным разгулом хищничества интендантства и военно-инженерной части. Особенно раздражали бессмысленные постройки, которые завершались перед началом отступления. Солдаты и офицеры стали понимать, что происходит банальное воровство. Войска быстро почувствовали, что верховное командование само в точности не знает, зачем оно ввело сюда Русские войска. Вместо решительного наступления корпуса простаивали. Это самым негативным образом сказалось на боеспособности войск.В предвоенный период государь Николай Павлович выступал за смелый рывок через Балканские горы на Константинополь. Наступающую армию должен был поддержать десант, который планировали высадить в Варне. Этот план сулил в случае успеха быструю победу и решение проблемы возможного прорыва европейской эскадры из Средиземного моря в Чёрное. Однако генерал-фельдмаршал Иван Фёдорович Паскевич, который был самым близким товарищем государя, выступил противником такого плана. Фельдмаршал не верил в успех такого наступления. Паскевич вообще не желал войны, предчувствуя большую опасность в её начале.Паскевич отличался трезвым взглядом на Россию и её порядки, сам был человеком честным и порядочным. Он знал, что империя больна, и ей не стоит воевать с западными державами. Он гораздо менее оптимистично судил о мощи России и её армии, чем царь. Паскевич знал, что армия поражена вирусом воровства и наличием касты «генералов мирного времени». Они были способны в мирное время убедительно проводить смотры и парады, но во время войны были нерешительны, безынициативны, терялись в критических ситуациях. Паскевич опасался англо-французского союза и видел в нём серьёзную угрозу России. Паскевич не верил ни Австрии, ни Пруссии, видел, что британцы подталкивают пруссаков на захват Польши. Паскевич чуть ли не единственный видел, что Россию ждет война с ведущими европейскими державами и что империя не готова к такой войне. Он считал, что результатом решительного наступления на Балканах может стать вторжение австрийской и прусской армий, потеря Польши, Литвы. Не веря в успех войны, Паскевич изменил более ранний план войны на более осторожный. Теперь Русская армия должна была занять турецкие крепости на Дунае, прежде чем наступать на Константинополь. Воевать с Османской империей Паскевич предлагал с помощью христианских народов, которые были под османским игом. В итоге осторожность верховного командования и полный провал Петербурга на дипломатическом фронте с самого начала создали для Дунайской армии крайне неблагоприятные условия. Армия, чувствуя неопределённость верхов, топталась на месте. Также Паскевич не хотел отдавать значительные соединения из своей армии (в частности, 2-й корпус), стоявшей в Польше для укрепления Дунайской армии. Он преувеличивал степень угрозы со стороны Австрии. Портрет И. Ф. Паскевича кисти Яна Ксаверия Каневского (1849 год)Соотношение силДля действий в Дунайских княжествах были назначены: 4-й корпус (более 57 тыс. солдат) и часть 5-го пехотного корпуса (более 21 тыс. человек), а также три казачьих полка (около 2 тыс. человек). Артиллерийский парк армии насчитывал около 200 орудий. По сути же вся тяжесть борьбы с османами пала на русский авангард (около 10 тыс. человек). Русский авангард противостоял турецкой армии с октября 1853 года до конца февраля 1854 года.80-тысячной армии было недостаточно для прочного завоевания и удержания за Российской империей дунайских княжеств. К тому же Михаил Горчаков распылил войска на значительном расстоянии. Также русскому командованию приходилось учитывать опасность фланговой угрозы со стороны Австрийской империи. К осени 1853 года эта опасность стала реальной, и весной 1854 года стала преобладающей. Австрийцев опасались больше, чем османов. Русская армия, опасаясь удара Австрии, перешла сначала к обороне, а затем и покинула Дунайские княжества.Молдавские и валахские войска насчитывали около 5–6 тыс. человек. Местная полиция и пограничная стража насчитывали около 11 тыс. человек. Однако они не могли оказать существенной помощи России. Они не были враждебны русским, но боялись османов, не хотели воевать. К тому же некоторые элементы (чиновники, интеллигенция) в Бухаресте, Яссах и других городах ориентировались на Францию или Австрию. Поэтому местные формирования могли выполнять только полицейские функции. Горчаков и русские генералы не видели большой пользы от местных сил и ни к чему их не принуждали. В целом местное население не было враждебно русским, османов тут не любили. Но и воевать местные жители не хотели.Османская армия насчитывала до 150 тыс. человек. Регулярные части (низам) были хорошо вооружены. У всех стрелковых частей были нарезные ружья, в коннице часть эскадронов уже имела штуцера, артиллерия была в хорошем состоянии. Войска обучены европейскими военными советниками. Слабым местом турецкой армии был офицерский корпус. К тому же ополчение (почти половина всех военных сил) было вооружено и обучено намного хуже регулярных частей. Также турецкий главнокомандующий Омер-паша (Омар-паша, по происхождению серб Михаил Латас) имел значительное количество иррегулярной конницы – башибузуков. Несколько тысяч башибузуков выполняли разведывательные и карательные функции. Террором они подавляли любое сопротивление местного христианского населения.Омер-паша не был великим полководцем, он в основном отличился в подавлении восстаний. В то же время ему нельзя отказать в наличие некоторых организаторских способностей, личной храбрости и энергии. Но его успех на Дунайском фронте был более связан с ошибками русского командования, чем с талантом полководца. Причем турецкий главнокомандующий даже не смог ими воспользоваться в полной мере.Турецкой армии помогало много иностранцев. В штабе и ставке Омера-паши было значительное число поляков и венгров, которые сбежали в Турцию после провалов восстаний 1831 и 1849 гг. Эти люди часто имели хорошее образование, боевой опыт, могли дать ценный совет. Их слабостью была ненависть к России и русским. Ненависть часто ослепляла их, заставляла принимать свои желания за действительность. Они сильно преувеличивали слабости Русской армии. Всего в турецкой армии было до 4 тыс. поляков и венгров. Больше пользы было от французских штабных офицеров и инженеров, которые стали прибывать в начале 1854 года.Османский полководец сербского происхождения Омер Лютфи-паша (Омер-паша, Омар-паша, настоящее имя Михаил Латас). В начале Крымской войны Омер-паша командовал турецкой армией, действовавшей на Дунайской линииСитуация на Дунае и БалканахПосле занятия княжеств Горчаков оставил на местах всю старую администрацию княжеств. Это было ошибкой. Этот «либерализм» уже ничего не мог поправить. Англия и Франция шли к разрыву с Россией, а Турция была готова воевать. В Петербурге этого ещё не понимали. Прежнее молдавское и валахское чиновничество сохранило нити управления, суд, городскую и деревенскую полицию. А оно было враждебно России (в отличие от простых людей). В результате Русская армия оказалась бессильной против обширной агентурной, шпионской сети, которая действовала в пользу Турции, Австрии, Франции и Англии. Петербург пытался разыграть национальную и религиозную карту – поднять против османов сербов, болгар, греков и черногорцев. Однако тут он столкнулся с несколькими серьёзными проблемами. Во-первых, в предшествующий период Россия выступала за легитимизм и крайне подозрительно относилась к любым революционным, национально-освободительным движениям и организациям. У России просто не было тайных дипломатических и разведывательных структур, которые бы могли организовать подобную деятельность во владениях Порты. Сам император Николай не имел опыта подобной деятельности. И начинать всё буквально с нуля было бессмысленным занятием. Необходима была длительная предварительная, подготовительная работа. К тому же в самой России в верхах имелось много противников такого курса. В частности, против инициативы Николая выступал МИД, который не хотел международных осложнений.Во-вторых, тайные сети на Балканах имели Англия и Австрия, но они были противниками прорусских течений и не хотели в это время восстаний на территории Османской империи. Большую пользу в деле возбуждения христианского и славянского населения могла сыграть Австрия, но она была настроена против России.В-третьих, сами христиане Балкан время от времени поднимали восстания, которые османы топили в крови, но в этот период они ждали прихода Русских войск, а не неких намеков на то, что дело необходимо взять в свои руки. Фантазии славянофилов о том, что есть славянское братство, что сербы и болгары сами могут сбросить турецкое иго, только при моральной поддержке России и тут же попроситься под руку русского царя, были далеки от реальности.В-четвертых, турецкие власти имели огромный опыт в деле выявления недовольных и подавления восстаний. В славянских областях располагались многочисленные соединения турецкой полиции, иррегулярных войск и армии.Портрет князя М. Д. Горчакова. Художник Е. И. БотманПервые бои. ОльтеницаПервоначально русские войска расположились в Бухаресте и его окрестностях. Небольшой отряд был направлен в Малую Валахию, его штаб расположился в Крайове. Первоначально передовым отрядом командовал генерал Фишбах, затем его сменил генерал Анреп-Эльмпт. В русском авангарде было около 10 тыс. человек.Дунайской армии не повезло с командующим. Михаил Дмитриевич Горчаков успешно воевал в Отечественной войне 1812 года, принял участие в заграничных походах Русской армии 1813–1814 гг., в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг. Участвовал в подавлении восстаний в Польше и Венгрии. Но Горчаков от природы не был решительным и самостоятельным человеком. В течение 22 лет он служил начальником штаба при Паскевиче в Варшаве и полностью потерял привычку к ответственности за свои действия и способность к самостоятельному мышлению. Он полностью погрузился в административную работу и стал беспрекословным исполнителем воли Паскевича. Горчаков был лишен полководческих способностей и двойственное отношение Паскевича к войне и Дунайской кампании окончательно его запутало.Горчаков был человеком неглупым и хорошим исполнителем, но не полководцем, который бы мог самостоятельно решать задачи стратегического уровня. Генерал постоянно оглядывался на Петербург и Варшаву. Государь Николай хотел решительного наступления, но не знал, возможно ли оно, и ждал четкого мнения Паскевича. Польский наместник, фельдмаршал Паскевич считал, что вмешательство Австрии в войну неизбежно, а это приведёт Дунайскую армию на грань катастрофы. Поэтому полагал, что наступать нельзя, лучше вывести войска обратно в Россию. Однако он не хотел прямо сказать Николаю о том, что война уже проиграна на дипломатическом фронте, и России придется воевать с коалицией европейских держав. При этом Паскевич хотел, чтобы не он, а сам Горчаков внушил это царю и предложил бы эвакуацию войск из Дунайских княжеств. В такой ситуации Горчаков полностью растерялся и был сбит с толку. Эта растерянность и нерешительность распространилась на штаб, а после первых неудач и на всю армию.Пока русское командование сомневалось, и армия топталась на месте, турки сами начали активные действия. Османы заняли остров на Дунае, форсировали реку, спокойно захватили Калафат и укрепили его. Этот турецкий плацдарм впоследствии стал источником проблем. 20 октября (1 ноября) 1853 года османы переправились из Туртукая на большой лесистый остров и стали угрожать селению Ольтеница. Донесение об этом отправили командиру 4-го корпуса генералу Данненбергу. Он посчитал, что угрозы из-за переправы «двадцати турок» нет. 21 октября османы переправились уже большими силами (8 тыс. солдат) и захватили ольтеницкий карантин (портовое сооружение), стали возводить укрепления. К тому же у Туртукая у Омера-паши был большой резерв – 16 тыс. человек. Казачий пост не мог оказать сопротивление переправе противника.22 октября русский отряд под командованием генерала Соймонова (одна пехотная бригада, 9 эскадронов и сотен при 18 орудиях) из 4-го корпуса занял позицию недалеко от Старой Ольтеницы. Русские воины были воодушевлены, наконец-то первое настоящее дело. Один из участников боя вспоминал, что ночь прошла шумно: «…громкий говор, смех, воодушевленные крики, родные удалые песни – все слилось в общий гул, стоявший над нашим бивуаком». Утром 23 октября русская бригада, несмотря на превосходство противника в численности, пошла на штурм турецких укреплений.Начало боя было тяжелым: турки успели построить полевые укрепления с батареями. Османы имели артиллерию и на возвышенном правом берегу Дуная и могли просто расстреливать русские войска. Местность была открытой. К тому же на острове турки также расположили батарею и могли бить во фланг русским позициям. Однако русские солдаты не смутились. Они повели себя как закаленные в боях ветераны. Русские войска несколько раз ходили в атаку, хотя противник их просто засыпал снарядами и пулями. В итоге османы дрогнули и стали выходить из карантина, свозить с вала орудия, садиться на лодки. Русские солдаты ворвались в первую вражескую траншею. И тут пришел неожиданный приказ генерала Данненберга отступать. В последний момент русская победа превратилась в поражение. Русские войска потеряли в бою под Ольтеницей около 1 тыс. человек, турки – 2 тыс. человек. Османы не развили свой успех, сожгли карантин и вернулись на правый берег Дуная. Битва при Ольтенице. Худ. Д. Аугуст.Наступление османов у ЧетатиПосле Ольтеницы Русская армия окончательно утратила понимание, что она делает в Дунайских княжествах. Горчаков продолжал слать двусмысленные и туманные приказы, вроде: «Убивайте, но не позволяйте себя убивать, стреляйте в неприятеля, но не подвергайтесь его огню…». Командир передового отряда генерал Фишбах, оказался ещё более «даровитее», чем Данненберг, и его в итоге отстранили из-за полной профнепригодности, заменив графом Анреп-Эльмптом. Лучше не стало. Анреп-Эльмпт, который в ходе Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., польского восстания 1831 года и Кавказской войны показал себя хорошим командиром, в Восточной войне не проявил прежних талантов. Относительно небольшой отряд Анреп-Эльмпта был распылен на расстоянии 30 вёрст и полностью утратил ударную мощь.Часть этого отряда была расположена у селения Четати. Здесь под началом командира Тобольского полка полковника Александра Баумгартена стояли 3 батальона Тобольского полка, 6 орудий легкой № 1 батареи 10 артиллерийской бригады, 1 эскадрон Александрийского гусарского генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полка, 1 сотня Донского казачьего № 38 полка. Всего русский отряд насчитывал 2,5 тыс. человек. 19 (31) декабря Баумгартен силами одного батальона и взвода гусар при двух орудиях отбил нападение 2-тысячного конного отряда противника. Надо сказать, что Александр Карлович Баумгартен был настоящим боевым офицером, который имел за плечами службу на Кавказе, где его отметили орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».25 декабря 1853 года (6 января 1854 года) командир Тобольского полка получил известие о наступлении крупных сил противника. Как потом выяснилось, османы наступали большими силами – 18 тыс. солдат. Разгорелось упорное сражение. Отряд Баумгартена отразил несколько вражеских атак. Но силы были неравны, и резервы быстро истощались. Ситуация стала критической. К тому же османы заняли дорогу, которая вела к Моцецен, где располагался другой русский отряд под началом командира бригады Бельгарда.Баумгартен, не видя возможности удержать за собой Четати, начал отход. Но дорогу закрыла вражеская кавалерия, которая выдвинув 6 конных орудий, открыла огонь по русским войскам. Храбрый полковой командир возглавил 3-й батальон и штыковой атакой опрокинул турецкую конницу. Наступление было произведено с такой решительностью и быстротой, что османы потеряли два орудия.Турки быстро оправились и снова стали наседать на русский отряд. Баумгартен за селением Четати занял новую позицию и стал отражать атаки противника. Русская пехота на расстояние 50 шагов давала залпы по вражеским силам. Османы дрались храбро и прорвались к русским порядкам. Начался рукопашный бой. Неприятеля снова отбросили, при этом захватили 4 орудия и зарядный ящик. Турецкая конница при отступлении попала в овраг, и русские, преследуя противника, бросились туда же. Баумгартен решил занять овраг, чтобы улучшить возможности по обороне. Перед ним был ров и вал, которые мешали движению пехоты. Моста и спуска не было, обходить было далеко. Выручила русская смекалка и самопожертвование. Рядовой 12-й роты Никифор Дворник прыгнул в ров, стал поперек и, нагнувшись, сделав из себя как бы мостик, закричал друзьям: «Переходи через меня, ребята! Дело будет скорей!» так он пропустил через себя человек сорок. Затем его вытащили. Русские солдаты бросились на османов и заняли овраг. Турецкие пушки были заклепаны, лафеты изрублены.Этот локальный успех временно улучшил положение русского отряда. Турецкие войска, которые имели огромное численное превосходство, продолжали атаки. Неприятель установил несколько батарей и начал сильный обстрел. Русская артиллерия уже изнемогала в этой неравной борьбе. Баумгартен был ранен, но продолжал руководить отрядом. Турецкое командование начало выдвигать несколько свежих батальонов, чтобы одним решительным ударом покончить с сопротивлением небольшого русского отряда. Герой Крымской войны, генерал Александр Карлович Баумгартен (1815–1883)Разгром противникаВ этот момент, когда надежды уже почти погасли, пришло спасение. Османов внезапно охватило смятение. Они прекратили артиллерийский огонь и стали отходить. В турецком тылу раздались звуки боя. Это пришёл на выручку Одесский полк из отряда Карла Бельгарда. Одесский полк с ходу вступил в бой и, прорываясь через турецкие окопы, понес значительные потери. Однако он ценой тяжелых потерь прорвал турецкую оборону и выручил погибающий отряд Баумгартена. К вечеру, когда османы получили известие о приближении основных сил генерала Анрепа-Эльмпта, они спешно отступили от Четати к Калафату. Русские войска некоторое время преследовали противника и многих перекололи. Русские войска (в отрядах Баумгартена и Бельгарда было до 7 тыс. человек) в этом сражении потеряли более 2 тыс. человек. Турецкие потери были выше.Русская армия одержала победу. Сражение при Четати оставило после себя много вопросов. Никто из участников боя не сомневался, что Горчаков и Анреп-Эльмпт совершили большую ошибку, разбросав свои силы на большом расстоянии. К тому же отряд Баумгартена не имел конницы, которую командование распылило на совсем ненужные сторожевые посты, в местах, где не было противника. А на опасном участке кавалерии не оказалось. Анреп сильно запоздал с помощью, и возможность полного разгрома войск противника была упущена, османы отступили к Калафату. Звуки боя доносились до расположения сил Анрепа, но тот часами медлил. Он решил отметить праздник Рождества Христова. Долгий молебен задержал в церкви все начальство. В это время солдаты маялись и не понимали, что происходит. Солдаты говорили между собой: «Наших бьют, а мы молимся, как старые бабы, вместо того, чтобы выручать своих! Нехорошо, братцы, бог не простит нам этого!» После того как войска выступили, Анреп-Эльмпт со свежими силами ничего не сделал, чтобы превратить сражение в полный разгром противника. Разбитый противник довольно спокойно отступил. Четатское дело можно было превратить в оперативный успех на этом направлении. Но османам дали уйти. Так плачевно завершился первый период Дунайской кампании. Он показал, как даже хорошая армия, которая в начале войны была готова громить врага, решительно не может ничего сделать (кроме как героически умирать), если верховное командование не уверено в себе, не проявляет воли и не готово решать стратегические задачи. Русские войска вступали в бой с превосходящими силами противника и в одном случае были лишены победы, которую превратили в поражение. При Четати победа была неполной, из-за ошибок командования Русские войска упустили возможность нанести решительное поражение противнику, которое бы имело далеко идущие последствия. Простые солдаты и офицеры снова проявили стойкость и мужество в сражениях при Ольтенице и Четати, подтвердив свои высочайшие боевые качества. А с командованием дело обстояло очень плохо.Сражение при Четати. Австрийский художник Карл Ланзеделли