Однажды к скромному немолодому работнику колхоза из далекого Агинского Бурятского автономного округа пришло письмо. И не просто письмо, а письмо из Гамбурга. Автор письма передавал вопрос пожилой женщины, которая потеряла во время войны в далекой России своего сына Густава Эрлиха. Женщина спрашивала немолодого сельского жителя, молится ли он о тех многих людях, которых лично застрелил во время войны, выставляя отметки на своей трубке за каждого убитого врага.
Ответ ветерана войны старшины запаса Семена Номоконова, который он попросил записать своего сына, был краток и максимально точен по содержанию:
Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне — не запомнил всех грабителей и убийц, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если бы своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их.
Семен Данилович Номоконов отправился на фронт уже немолодым человеком. Ему был 41 год. Ровесник века, Номоконов родился 12 августа 1900 года в селении Делюн. Сейчас это Шилкинский район Забайкальского края. По национальности Семен Данилович был эвенком-хамниганом. Хамниганы – это такая особая группа эвенкийского народа, которую некоторые исследователи вообще считают отдельным народом, возникшим в результате смешения проживавших в Забайкалье бурят-монгольских и тунгусо-маньчжурских племен.
В старину хамниган называли «конными тунгусами». Кочевые скотоводы, они занимались преимущественно коневодством. Но, как и многие сибирские народы, хамниганы сохранили охоту в качестве важного подспорья к основной скотоводческой деятельности. Превосходным охотником с сызмальства был и Семен Номоконов. Охотиться он начал уже в раннем детстве. Кстати, Семеном его тогда еще не называли. Русское имя юный хамниган «Глаз коршуна» получил лишь в 15 лет – когда крестился.
Взрослеют таежные охотники очень рано. В 1919 году Семен Номоконов, которому едва исполнилось 19 лет, был уже женатым человеком, отцом семейства. Номоконовы жили в берестяном чуме на берегу реки Урульги. Охота стала главным занятием «Глаза коршуна», благо в этом деле ему невероятно везло. Номоконов растил шестерых детей, а на их прокорм зарабатывал продажей охотничьей добычи. Однако, в чум молодого охотника пришла беда. Заболев скарлатиной, умерли четверо сыновей и дочь. В живых остался только один сын Володя.
Смерть пятерых детей стала страшным ударом для жены Семена, который она так и не пережила. Оставшись с сыном, Семен понимал, что без новой хозяйки ему будет очень сложно. Номоконов женился второй раз на девушке Марфе, которая и потребовала от мужа перейти к оседлому образу жизни. Номоконовы поселились в коммуне «Заря новой жизни», а затем в селе Нижний Стан, где Семен устроился на работу плотником, не забывая, разумеется, ходить на охоту.
22 июня 1941 года Германия вероломно напала на Советский Союз, а вскоре Шилкинский районный военный комиссариат призвал в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии 41-летнего плотника Семена Номоконова. Немолодой небольшого роста таежный мужичок сначала не вызвал радостных эмоций у командиров – его определили работать на полевую кухню, помогать повару, так как считали, что воин из него не получится. Но вскоре и повар отказался от помощи Семена, так как он неправильно резал хлеб.
В начале августа 1941 года Номоконов был ранен и вскоре определен в санитарную команду – изготовлять костыли. Сослуживцы нередко ругали Номоконова за очень плохое знание русского языка. Сам Семен, в силу и возраста, и своей прошлой жизни относился к таким непочетным на фронте занятиям вполне стоически. Вряд ли он вообще собирался делать какую-то военную карьеру – просто служил там, куда назначали, и ждал, как и все другие советские солдаты, возвращения в родной дом, к мирной жизни. Но все изменил случай.
Госпиталь, в котором служил Номоконов, оказался в результате кровопролитных боев в окружении врага. Часть санитарной команды погибла. Но Семен не струхнул, не поддался панике, а без труда выбрался из окружения и нашел дорогу к своим. Всех солдат и офицеров, вышедших из окружения, сразу же зачисляли в формировавшуюся 34-ю армию. Попал туда и Номоконов. Его вооружили «тульской винтовкой № 2753» и зачислили в отделение сержанта Смирнова.
16 августа 1941 года подразделение, в котором служил теперь Номоконов, вступило в бой. Номоконов из винтовки сразу же положил нескольких немецких солдат. Но затем появились танки… Живыми в результате завязавшегося боя остались лишь сержант Смирнов и Номоконов. Выбравшегося к своим немолодого эвенка вновь командиры решили отправить на вспомогательные работы — сапером 529-го стрелкового полка.
И снова дальнейшую судьбу Номоконова изменил случай. В конце сентября 1941 года на Валдайских высотах Семен Номоконов из своей винтовки застрелил восьмерых немецких разведчиков, что спасло жизнь командиру.
Так о подвиге Номоконова стало известно вышестоящему командованию. Наконец командиры поняли, что тщедушный немолодой тунгус не столь прост, как кажется. Его сразу перевели в снайперский взвод лейтенанта Ивана Репина, а уже в декабре 1941 года о Семене Номоконове вышла первая публикация во фронтовой печати. В газете Северо-Западного фронта «За Родину» говорилось, что снайпер Семен Номоконов к этому времени застрелил 76 солдат и офицеров противника. Так началась карьера прославленного на весь Советский Союз меткого стрелка.
Удивительно, что первое время Номоконов отстреливал «фрицев» из обычной винтовки без оптического прицела, который появился у него лишь в 1942 году. Бил по врагам Номоконов мастерски – сказывалась таежная школа. А убитых вражеских солдат и офицеров отмечал на своей трубке, с которой никогда не расставался. Точка – солдат или унтер-офицер, крестик – офицер. Сам снайпер говорил, что решил так делать, чтобы не портить винтовку – не будешь же на казенном оружии отметки ставить.
Немцы быстро прознали о метком советском снайпере и стали бояться его как огня. Они объявили настоящую охоту на Номоконова, но воин тайги был неуловим. Казалось, что Номоконов обладает сверхъестественными способностями. Помогали ли ему духи далекой тайги? Есть даже версия, что Номоконов сам владел шаманским мастерством. Но она, разумеется, никак не может быть подтверждена. А вот его мастерство снайпера было подтверждено и не раз – за всю войну Номоконов убил, по меньшей мере, 368 немецких солдат и офицеров, в том числе целого генерал-майора вермахта.
Даже амуниция, с которой Номоконов выходил на задание, резко отличала его от остальных советских солдат. Семен Данилович всегда имел при себе разные шнурочки, осколки зеркал и прочие странные предметы, которые обычному человеку казались какой-то чертовщиной, еще одним свидетельством колдовских способностей снайпера.
На самом деле, каждый из этих предметов был нужен снайперу сугубо для прикладных целей. Так, обувь из конского волоса делала шаги снайпера бесшумными. Зеркальце позволяло выманить выстрел противника. С помощью веревочек Номоконов заставлял двигаться запасные каски, которые были надеты на палки. Выход снайпера напоминал какое-то театральное представление или шаманский ритуал. Не зря сослуживцы называли Номоконова Таежным шаманом — уж слишком необычной фигурой казался он фронтовикам, которые и так немало повидали за годы войны.
Никто из других снайперов взвода не мог сравниться с Семеном Даниловичем, который быстро рос в званиях. Войну, как известно, Семен Номоконов окончил в звании старшины – максимальном на тот период для простого солдата. Для почти неграмотного таежного охотника это был существенный рост в чинах, да еще и если учитывать, что и звание, и свои награды Номоконов действительно заслужил сам.
Кроме непосредственно снайперских заданий, Номоконов занимался и другим очень важным во фронтовых условиях делом – он готовил снайперов в качестве инструктора. Когда командование действительно оценило способности Номоконова, к нему сразу же обратились, чтобы он выполнял обязанности и по подготовке других снайперов. Более 150 солдат под чутким руководством Семена Даниловича освоили снайперское мастерство. Конечно, они не достигли таких вершин снайперского искусства, как их наставник, но тоже внесли огромный вклад в победу над гитлеровскими оккупантами.
Интересно, что учеником и напарником Номоконова был и его земляк – другой знаменитый снайпер Тогон Санжиевич Санжиев (1904-1942), положивший 186 гитлеровских солдат и офицеров. По национальности Санжиев был бурятом, а происходил из села Цаган-Ола Могойтуйского района Агинского Бурятского округа. Как и Номоконов, Санжиев уже взрослым 37-летним человеком попал на фронт и был определен в снайперы, ходил в связке с Номоконовым.
К сожалению, 26 июня 1942 года Санжиев погиб в дуэли снайперов у города Старая Русса Новгородской области. Пуля, которой убило Санжиева, попала ему в голову и срикошетила в Номоконова, ранив его в плечо. Но раненый «Глаз коршуна» не бросил друга, а вынес его с поля боя. Сам же Номоконов вскоре решил отомстить за смерть земляка. Три дня он выслеживал немецкого снайпера и, наконец, его уничтожил.
В 1942 году Номоконов уже был настоящей знаменитостью. Его даже посетила на фронте делегация Читинского обкома ВКП (б), подарившая снайперу ценный подарок – именные часы. Но сам «Глаз коршуна» отличался большой скромностью и не был склонен не только к преувеличению заслуг, но даже к озвучиванию своих реальных дел. Считал, что он просто выполняет свой долг перед Родиной. Кстати, именно скромность снайпера Номоконова была одной из причин того, что об его снайперском мастерстве командование узнало далеко не сразу – просто таежный охотник предпочитал не распространяться о себе, не бравировать количеством убитых им немцев.
Гитлеровская Германия была повержена, но боевой путь снайпера продолжался. Номоконов служил в 221-й Мариупольской стрелковой дивизии, которую сразу же перебросили на Дальний Восток – для участия в войне против Японии. Так снайпер Номоконов оказался практически в родных местах, только с боевыми задачами. У отрогов Большого Хингана снайпер Номоконов закончил свой боевой путь, уничтожив 8 солдат и офицеров Квантунской армии Японии. Командир дивизии генерал-майор Владислав Кушнаренко распорядился подарить Номоконову винтовку, бинокль и лошадь в знак признания его особых заслуг перед фронтом.
Вернувшись в родные места, Номоконов продолжал трудиться в том же совхозе, а в начале 1960-х годов перебрался в село Зугалай Могойтуйского района Агинского Бурятского автономного округа, где также продолжал работать до преклонных лет.
15 июля 1973 года Семена Даниловича Номоконова не стало на 73-м году жизни. При жизни он был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красной Звезды, орденом Красного Знамени, несколькими медалями. Но высшую награду страны – звание Героя Советского Союза – Семен Номоконов так и не получил, хотя, вне всяких сомнений, ее заслужил хотя бы одним количеством лично уничтоженных им врагов. В память о Номоконове в Моготуе Забайкальского края открыта стела. Для земляков Номоконов – и так великий герой, вне зависимости от наличия или отсутствия наград. Не зря он занял первое место в конкурсе «Великие люди Забайкалья».
В 2010 году земляки Номоконова обращались в Министерство обороны РФ с просьбой присвоить посмертно знаменитому снайперу звание Героя России, однако в военном ведомстве ответили, что за свои подвиги старшина Номоконов и так был награжден целым рядом орденов и медалей. Тем не менее, в Забайкалье не теряют надежды, что рано или поздно в Москве все же снизойдут до того, чтобы присвоить герою заслуженное звание. По крайней мере, Таежный шаман, покаравший не менее 368 оккупантов, является тем человеком, кто как никто другой имеет на Золотую Звезду полное право.
