Во время Великого отступления русской армии 7 (20) августа 1915 г. была сдана Новогеоргиевская крепость. Это была одна из самых тяжелых неудач русского оружия за всю его историю. Молниеносная сдача первоклассной крепости, полностью оснащенной артиллерией, боеприпасами и фуражом, целиком с гарнизоном вдвое меньшей группировке противника была беспрецедентной в русской военной летописи.
«Самой крупной неожиданной и позорной потерей» назвал падение Новогеоргиевской крепости профессор А. И. Уткин (Уткин А.И. Первая мировая война. М., 2001). Военный историк А. А. Керсновский высказался ещё жестче: «6 августа потерявший голову комендант крепости — презренный генерал Бобырь — перебежал к неприятелю и, уже сидя в германском плену, приказал сдаться державшейся еще крепости. В огромном гарнизоне не нашлось ни генерала Кондратенки, ни майора Штоквича, ни капитана Лико... И утром 7 августа прусский ландвер погнал человеческое стадо в бесславный плен. Численность гарнизона Новогеоргиевска равнялась 86000 человек. Около 3000 было убито, а 83000 (из них 7000 раненых) сдалось, в том числе 23 генерала и 2100 офицеров. Знамена гарнизона благополучно доставлены в Действующую армию летчиками. В крепости потеряно 1096 крепостных и 108 полевых орудий, всего 1204. Торопясь капитулировать, забыли привести в негодность большую часть орудий. Германцы экипировали этими пушками свой Эльзасско-Лотарингский фронт, а французы, выиграв войну, выставили эти русские орудия в Париже, на Эспланаде инвалидов, на поругание своих бывших братьев по оружию» (А. А. Керсновский. История русской армии).
Уступая основные крепости, что было правильно в сложившихся условиях, практически без боя, Верховный главнокомандующий Николай Николаевич сделал исключение для нескольких твердынь — крепостям Ковно, Новогеоргиевск и Брест была поставлена задача стоять до конца. Крепость Ковно продержалась десять дней. 17 августа крепость пала после артиллерийского обстрела 1360 пушками, выпустившими 853 тысячи снарядов. Командующий крепостью генерал Григорьев повёл себя позорно и сбежал за день до сдачи крепости. Немцы захватили огромные запасы русской армии. Ковенская крепость стала опорной базой германской армии. Вооружение демонтировали и вывезли в Германию, на усиление Западного фронта.
Затем настала очередь Новогеоргиевска. Новогеоргиевская крепость была построена на месте польской крепости Модлин на р. Висла. Её приказал построить в Герцогстве Варшавском ещё Наполеон для обеспечения переправы через Вислу и Нарев. Крепость была построена французскими инженерами 1807—1812 годах. После разгрома армия французского императора и присоединения Герцогства Варшавского к России крепость досталась русской армии. По указанию императора Николая I Модлинская крепость была значительно расширена и в 1834 году переименована в Новогеоргиевск. В конце XIX века крепость была модернизирована — вокруг цитадели была построена линия фортов.
Крепость считалась одной из сильнейших в Европе. Так, военный инженер Величко, в 1892-1893 гг. лично участвовавший в работе над долговременными укреплениями Новогеоргиевска, подчеркивал, что «крепость Новогеоргиевск не только не уступала, но технически была сильнее французской крепости Верден». А авторитетный энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона на рубеже XIX — XX столетий отмечал: «Тройной ряд стен крепости, широкие и глубокие рвы, высокие валы, уставленные огромными орудиями дают впечатление неприступности; для осады Новогеоргиевска неприятелю потребовалось бы не менее 200 тыс. войска, тогда как для обороны ее достаточно 12 тыс.».
Десятилетие спустя оборонительная мощь крепости ещё более возросла. Перед Первой мировой войной крепость снова модернизировали, хотя работы и не были завершены в полном объеме. Новые укрепления могли оказывать сопротивление тяжелым орудиям, в том числе снарядам 420-мм гаубиц. Все исследователи отмечали, что крепость совершенствовали на протяжении нескольких десятилетий, и обошлось это казне очень крупными затратами. Так, только проект, составленный за два года до войны, предполагал возведение новых укреплений внутри старого ряда фортов и связка их в фортовые группы, на его реализацию собирались потратить сумму в 121 млн. рублей, из которых за 3 года (1912-1914 гг.) отпущено было 34 млн. рублей. При этом в 1913 г. величина всей расходной части бюджета по военному ведомству составляла 581 млн. рублей. Таким образом, Новогеоргиевск долгое время поглощал весьма большие суммы.
Интересно, что в 1910 году военный министр России Сухомлинов решил, что необходимо отодвинуть оборонную линию на передовом западном театре вглубь страны на 200 километров, и единственным аванпостом на всей ее протяженности остался Новогеоргиевск. При этом было решено охватить Новогеоргиевск поясом новых укреплений, и связать его с Зегржем и внешними передовыми укреплениями Варшавской крепости. То есть предлагалось старые укрепления демонтировать и даже уничтожить, а взамен строить новые, «с нуля». В преддверии войны, когда в Европе уже пахло порохом, Сухомлинов убедил царя Николая II в необходимости отказаться от обороны передового театра (Привислянского края). Были порушены планы сразу императоров и военного руководства России почти целого столетия: императора Николая I, Александра III, Милютина, Обручева, Куропаткина. Были упразднены крепости Ивангород и Варшава на Висле, Зегрж и Ломжа на Нареве, все форты, соединявшие Зегрж с Варшавой по восточному фронту Висло-Наревского укрепленного района и все долговременно укрепленные мостовые переправы через Нарев: Пултуск, Рожаны и Остроленка. Уничтожить эти крепости и укрепления поручили в кратчайшие сроки. Правда, из-за молчаливого саботажа местных властей и нехватки денег сооружения сохранили. Уничтожили только часть укреплений в Варшаве. План возведения нового ряда укреплений одобрен и реализован не был.
Таким образом, перед началом войны система обороны, которую десятилетиями создавали на западном стратегическом направлении при императорах Николае I, Александре II, Александре III и начале правления Николая II была в значительной мере разрушена. Взорванные форты, разоружённые крепости и экономия на обороне и всё это в условиях приближения войны с передовой военной державой Германией. Не удивительно, что в 1915 году военного министра Сухомлинова стали считать главным виновником поражения русской армии. Сухомлинов был уволен царём от должности военного министр и отдан под суд.
В целом Новогеоргиевская крепость считалась оснащённой средствами обороны и готова к длительной обороне. Крепостные войска (особенно артиллерия) — считались элитой русской армией, отличались более высокой боевой подготовкой, дисциплиной, да и денег получали на содержание больше, чем обычные полевые войска.
Но, в сражениях огромную роль играет волевое и решительное руководство. Так, генерал Шварц в кратчайший срок смог превратить полуразваленные укрепления Ивангорода с павшим духом гарнизоном в твердыню, о которую разбились три штурма германско-австрийских войск. Новогеоргиевской крепости с комендантом не повезло. Во время Первой мировой войны руководил обороной Новогеоргиевской крепости генерал от кавалерии Николай Павлович Бобырь. Он всю жизнь прослужил в штабах и крепостях, стал видным востоковедом, участвуя в ряде научных экспедиций, и боевого опыта почти не имел. Вероятно, Бобырь мог стать хорошим учёным, но он руководил главной крепостью Российской империи, которая имела исключительное стратегическое положение. Характеризуя коменданта Новогеоргиевска, как военного, А. И. Деникин называет его «неудачным последователем драгомировской показной науки».
Не было у Бобыря и помощников, которые могли бы поднять людей на подвиг. Начальник штаба крепости Н.И. Глобачев еще в годы русско-японской войны, где он был начальником штаба 54-й пехотной дивизии, «прославился» неумением вести боевые действия. А один из ключевых постов в Новогеоргиевской крепости — начальника крепостной артиллерии — долгое время занимал определенный профессором А. А. Свечиным как «незадачливый бюрократ… равнодушный к солдату и к войне, незнакомый с пехотным делом» (Свечин А.А. Искусство вождения полка. М.-Л., 1930) генерал Карпов, который в итоге ушёл в отставку вследствие щекотливого «хозяйственного недоразумения».
Компенсировать подобное положение вещей мог профессиональный и храбрый костяк офицеров. Однако крепость была лишена и этой возможности. С начала боевых действий в действующую армию активно переводились опытные офицеры, в частности, офицеры крепостной артиллерии. Вместе с реквизицией крепостных орудий для нужд полевой артиллерии, это если не подорвало, то снизило боевой потенциал Новогеоргиевской крепости.
В начале войны Новогеоргиевская крепость играла роль важного железнодорожного узла и пункта базирования в ходе мобилизации. По решению штаба Верховного Главнокомандующего Николая Николаевича начинается формирование трех осадных артиллерийских бригад, базами для которых должны будут стать крепости Ковно, Брест-Литовск и Новогеоргиевск. Из крепостей изымали тяжелые орудия, а компенсация была слабой. В этот период русская Ставка намечала штурм Кракова, «поход в Силезию» и даже «на Берлин». Однако эти надежды не оправдались.
Огромную, если не определяющую роль, в падении Новогеоргиевска, сыграл моральный фактор. С самого начала Первой мировой войны русские солдаты, хотя весьма туманно представляли себе её цели и задачи, но ещё верили в лозунг: «За Веру, Царя и Отечество!». Правда, религия для большого числа наших солдат и офицеров уже не имела такого значения как в XIX столетии. «Отечество» — тоже все понимали по-разному. В начале войны волна патриотизма захватила почти всех. Правда, основная масса простого народа была бесконечно далека от целей официальной пропаганды. Умирать за неведомый «Царьград», непонятные «Проливы», или «Дарданеллы» — желающих было мало. Ведь враг не топтал собственно русские земли. А офицерство не было расположено к общению солдатской массой и какой-то воспитательной работе. Особенно с патриотизмом стало плохо, когда сотни тысяч людей были убиты, ранены или попали в плен, и армия стала терпеть поражения и отступать.
Летом — зимой 1914 года, затем зимой — весной 1915 года в ходе нескольких крупных наступательных операций в Восточной Пруссии, Польше и Галиции погиб цвет русской кадровой армии. Ведь в войне первыми погибают самые храбрые, самоотверженные воины. За время войны некоторые полки потеряли 300-400% своего состава, то есть по нескольку раз сменили свой основной состав. Уже к весне 1915 года число кадровых офицеров и унтер-офицеров во многих пехотных полках русской армии исчислялось буквально единицами. А во многих частях они все погибли и были ранены. На их место приходили бывшие учителя и студенты, отличившиеся солдаты.
В окопах постепенно стали распространяться и выходить на первый план «шкурнические» настроения: «Выжить любой ценой», «Найти повод попасть в тыл» и т. д. Росло число дезертиров, «самострельщиков», сдающихся в плен без серьёзного давления противника и т. д. Понятно, что это был процесс не одномоментный, он шёл постепенно. Началось всё с добровольной сдачи в плен, дезертирства, «самострелов», бегства к врагу, а завершилось, уже после Февральской революции и «свободы», отказами целых частей выполнять приказы начальства, самовольными оставлениями позиций, «братанием» с врагами и убийствами своих офицеров, грабежом складов и т. д.
Разложение началось незаметно и охватывало не все части. Были отборные части, вроде 48-й пехотной дивизии Корнилова («Стальной»), 4-й «Железной» бригады Деникина (позднее «Железная» дивизия), которые не только сами решали поставленные задачи, но и помогали соседям, были «палочкой-выручалочкой» командования. Были годные, стойкие части, хорошо дравшиеся с врагом, за которые командование было спокойно. Но были и нестойкие части, способные отступить и даже бежать при слабом нажиме и без приказа.
Именно такие, слабые части, защищали Новогеоргиевск. После того, как верховное русское командование приняло решение об оставлении русской Польши, 27-й армейский корпус был сменен сформированными на базе ополчения 114-й и 119-й пехотными дивизиями, а также 58-й и 63-й, переданными из состава Юго-Западного фронта. Боеспособность частей, сформированных на базе ополчения, была невысокая. Многие роты в полках возглавляли прапорщики, которые недавно закончили учёбу и не имели боевого опыта. Командование же не позаботилось о должной боевой подготовке войск.
Большой урон моральному состоянию гарнизона нанесла гибель начальника инженеров крепости полковника Короткевича, убитого 17 июля во время инспекционной осмотра передовых позиций. Вместе с ним погиб начальник инженеров Северного отдела крепости полковник Худзинский. Пошли слухи, что на сторону противника с массой важнейших документов перешёл начальник обороны Южного отдела крепости генерал-майор Кренке, хотят он в поездке вовсе не участвовал. Но у этих слухов была достоверная основа: немцы захватили документы Короткевича, среди которых был генеральный план укреплений Новогеоргиевска с обозначением мест расположения тяжелых батарей.
Таким образом, в один день солдаты перестали доверять командованию, и немцы получили данные обо всей системе укреплений крепости.
Руины укрепления крепости в месте слияния Вислы и Нарева
Продолжение следует…
