В сообщении использован материал из книги Марка Солонина «Другая Хронология Катастрофы 1941. Падение «Сталинских Соколов».
В отличие от ПрибОВО у соседей в ЗапОВО вечером 20-го июня отмечали повышенную активность немцев на границе в зоне Сувалкинского выступа: «Начальнику ГШ КА вручить немедленно… Докладу командующего 3-й армией проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты. В этом районе леса будто бы слышен шум наземных моторов… Климовских» На документе отметка: «Отправлено 21 июня 1941 г. в 2 часа 40 минут». Это сообщение утром-днем 21.6.41 не особо насторожило начальника ГШ. Неизвестно, что ответили из Москвы Климовских или Павлову. Вероятно, то же, что и в ночь перед войной. Около 23 часов 21.6.41 Г.Жуков по аппарату ВЧ предупредил НШ западных ВО: «Ожидать особых указаний!» Генерал Климовских доложил об этом генералу Д.Павлову и приказал командующим и НШ 3, 10 и 4-й армий находиться в своих штабах.
ЖБД ЗапОВО 22.6.41 «Около часа ночи [00-45 22.6.41] из Москвы была получена шифровка [шифротелеграмма - ШТ] с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии. Примерно в 2 часа – 2 часа 30 минут аналогичное приказание было сделано шифром армиям, частям УР…» Мы уже знаем, что эта ШТ была сдана в шифровальное отделение в 01-45 и отправлена в 02-25. Поскольку никаких действий руководство округа до получения ШТ не предпринимало, то, выходит, из Москвы по ВЧ ничего не сообщили о содержании Директивы №1. Возможно, как и в случае с ОдВО, только сказали: «…Направлена вам телеграмма особой важности для немедленного исполнения…» Далее «накрутили хвоста», чтобы не поддавались на провокации германских войск.
Генерал Климовских разбирался в шифровальном деле лучше, чем начальник ГШ. В оперативный отдел штаба ЗапОВО входило 3-е отделение в количестве 100 шифровальщиков (из них 61 человек из школы шифровальщиков). НШ требовалось знать руководящие материалы по шифровальному делу, чтобы работать с этим составом. Поэтому по его приказу сразу после расшифровки ШТ Военному Совету представили черновой материал. Именно на этом материале оставляло резолюции руководство округом, оформляя его, как входящую ШТ. Отпечатанную на бланке на пишущей машинке, позже телеграмму превратили в исходящую ШТ штаба ЗапОВО. Поэтому часть текста на рассекреченной ШТ зачеркнута красным карандашом, а адресация и фамилии подписывающих допечатаны позже. Случился казус: никто не решился в такое время вычеркнуть из текста фамилии Тимошенко и Жукова. ШТ ушла в армии за четырьмя подписями, что не практиковалось.
Со слов генерала Д.Павлова, в час ночи 22.06.41 звонил нарком Тимошенко: «Ну, как у вас, спокойно?» Я ответил, что очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге: по донесению командующего 3-й армией Кузнецова, в течение полутора суток в Сувалкский выступ шли беспрерывно немецкие мотомехколонны. По его же донесению, на участке Августов—Сапоцкин во многих местах со стороны немцев снята проволока заграждения. На мой доклад народный комиссар ответил: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации – позвоните». После разговора с наркомом обороны, не прояснившего основные положения Директивы №1, руководство ЗапОВО еще около получаса решало: какие указания необходимо дать войскам.
Командующий 4-й армией генерал Коробков около часа ночи под свою ответственность приказал разослать во все подчинённые соединения и отдельные части опечатанные «красные пакеты» с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, которые хранились в штабе армии. Около двух часов ночи 22 июня по ВЧ командующий 3-й армией В.И.Кузнецов получил приказ генерала Павлова: «Поднять войска по боевой тревоге, частям УР немедленно занять ДОТы и привести их в полную боевую готовность, ввести в действие план прикрытия госграницы». Руководство ЗапОВО взяло на себя ту ответственность, от которой отстранилось высшее руководство КА. 3 часа потерянного времени от сдачи Директивы №1 в шифровальный отдел ГШ до отправки ШТ в армии прикрытия. Шифровки дошли до адресата уже к началу войны…
Что-то похожее происходило и в ПрибОВО-СЗФ. Приказ командира 16 ск, отданный в 1-30 22.6.41:
«Командирам 5, 33 и 188 сд №0012 Командующий 11 армией приказал:
1. Мин не ставить.
2. Для охраны ДЗОТ оставить небольшие группы дозоров под командой среднего командира. Остальных людей рот, обеспечивающих полосу предполья, снять немедленно.
3. Работы на основной полосе продолжать. Командир 16 ск генерал-майор Иванов»
Весьма странное распоряжение, которое должно было идти из штаба СЗФ через штаб 11-й армии. Данный приказ штаба СЗФ идет в разрез с ранее отданными приказами и инициативами. Так могло произойти только в случае, если это указание шло из Москвы. После ареста А.Д.Локтионова, с которым П.С.Кленов служил с лета 1940 года, НШ СЗФ обязан был исполнительно выполнять все указания из Москвы, не проявляя инициативы.
Из 4 части мы уже знаем, что в шифровальных отделениях армий и корпусов ПрибОВО ШТ обрабатывали с использованием ручного шифра. Для того чтобы ШТ была отправлена из штаба 16-го ск в дивизии в 1-30, ее необходимо было подготовить в штабе СЗФ в районе 23-30…00-00. Получается, что, сдав ШТ с Директивой №1 в шифровальный отдел, нарком обороны и начальник ГШ по телефону организовали «накрутку» руководителям приграничных ВО, выдав некие «ценные указания» о возможных провокационных действиях войск противника и о том, как поступать в этом случае в округах. Именно об этих указаниях мало что известно в наше время. В 4 части Вам была представлена версия автора о том, что высшее руководство КА вечером 21.6.41 было не готово направить в войска Директиву №1. Руководителей КА заставил подготовить и направить этот документ И.Сталин. Поэтому руководство КА, вероятно, сочло необходимым высказать свою точку зрения по ВЧ руководству округов. Они не дозвонились только до НШ ОдВО М.В.Захарова, который принял на себя ответственность о подъеме войск округа где-то в период с 23-00 21.6.41 до 00-00 22.6.41. Давайте снова рассмотрим текст Директивы №1, подготовленной Тимошенко и Жуковым.
Следует отметить, что из чернового материала данного документа в последний момент времени после слов «Все части привести в боевую готовность» был удален следующий текст: «В случае каких-либо провокаций со стороны немцев, или их союзников, ни на какие провокации не поддаваться, приняв меры к немедленному урегулированию недоразумений мирным путем.» Что еще добавить к вычеркнутому тексту? За 5-6 часов до войны уточняется формулировка о провокациях и мирном урегулировании вопроса, а не о подготовке войск приграничных округов к войне. Очень напоминает инструктаж К.А.Мерецкова наркомом обороны. Вероятно, что именно похожее распоряжение и доводилось до ВО высшим руководством КА в довольно резкой форме. «Ценные указания» из Москвы и сама Директива №1 должны были отразиться в указаниях штаба и Военного Совета СЗФ. Таким образом, отличить «провокацию» от «внезапного удара», а также решать, что именно передать в войска высшее руководство КА в Директиве №1 переложило на плечи командования округов-фронтов, которое предварительно перед принятием решения «застращало»…
«Военным Советам 8-й и 11-й АРМИИ 22 июня 1941 г. 2-25
1. Возможно, в течение 22-23.6.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение. Нападение может начаться внезапно провокационными действиями.
2. Задача наших частей – не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. В течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать. В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор, пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать.
2. В случае перехода в наступление крупных сил противника разгромить его.
3. Крепко держать управление войсками в руках командиров.
4. Обстановку разъяснить начальствующему составу и красноармейцам.
5. Семьи начальствующего состава 10, 125, 33-й и 128-й сд перевозить в тыл только в случае перехода границы крупными силами противника.
6. В случае перехода крупных сил противника в наступление:
а) саперные батальоны управлений начальника строительства передать командирам дивизий на участках их местонахождения и использовать для усиления войск;
б) строительные батальоны, автотранспорт и механизмы управлений начальника строительства отвести на тыловые рубежи по планам армий.
7. Командующему 11-й армией немедленно выдвинуть штаб 126-й сд и возможное количество пехоты и артиллерии ее в район Кальвария, куда будут продвигаться все части 126-й сд.
8. Средства и силы противовоздушной обороны привести в боевую готовность номер один, подготовив полное затемнение городов и объектов.
9. Противотанковые мины и малозаметные препятствия ставить немедленно.
10. Исполнение сего и о нарушении границы доносить немедленно.
Генерал-полковник Ф. Кузнецов, Бригадный комиссар Рябчий, Генерал-лейтенант Кленов»
Обратим внимание на перечисление 9. За 2 часа до этого был отдан прямо противоположный приказ. Что же такого, отличного от изложенного в Директиве №1, приказывал нарком обороны по ВЧ НШ СЗФ, если сначала им принимается решение «не ставить мины», а после получения шифровки с текстом Директивы №1 в штабе СЗФ принимается решение об их «немедленной установке»?
ШТ из штаба СЗФ не направляется в 27-ю армию. Подразделения 67-й сд (из состава 27 армии) уже подняты по тревоге, а штаб армии не извещается о Директиве. Вероятно, руководство фронта не ожидает начала полномасштабной войны. Зачем информировать штаб армии, расположенный в тылу? Этому их заблуждению способствуют неверные данные разведки, о которых мы говорили в 7 и 8 частях. Кроме того, в этом их убедили-приказали высшие чины КА. К сожалению, времени для проведения мероприятий, указанных в Директиве СЗФ от 22.6.41, уже не осталось… Например, мины у дорог так и остались лежать в стороне от вырытых ямок под них...
Рассмотрим, как отвечали командующие 8-й и 11-й армиями на вопрос генерал-полковника А.П.Покровского: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидающимся нападением фашисткой Германии с утра 22 июня?»
Бывший командующий 8-й армией генерал-лейтенант П.П.Собенников: «Следует отметить, что даже в ночь на 22 июня я лично получил приказание от НШ фронта Кленова в весьма категоричной форме отвести войска от границы к рассвету 22.6.41 г, что я категорически отказался сделать…»
Бывший командующий 11-й армией генерал-лейтенант В.И.Морозов: «Такое распоряжение было получено по телефону около часа ночи 22.6.41 г. НШ фронта разыскивая командующего фронтом дал мне понять, что надо действовать, выводить войска к границе, что мол заготовлено об этом распоряжение и вы его получите. На основании этого мною условным кодом по телефону между 1-2 час. 22.6.41 были отданы распоряжения войскам…»
Что хотелось бы отметить в ответах двух командующих армиями:
1) оба говорят о действиях НШ совершенно противоположные мнения. Получается, что кто-то из них приводит несколько искаженную информацию.
2) оба генерала отвечают на вопросы генерала А.П.Покровского в 1952 году – в эпоху всесилья органов. В октябре 1941 года генерал П.П.Собенников арестован в связи с расследованием боевых действий в Прибалтике, а в феврале 1942 по ходатайству освобожден и отправлен на фронт с понижением в должности.
В ответах генералу А.П.Покровскому П.П.Собенников высказывает мнение о генерале Трухине (в октябре 1941 года он сознательно идет на сотрудничество с гитлеровцами).
Генералу П.П.Собенникову, когда он находился под арестом, должны были задавать вопросы, связанные с этим изменником. Видно, что П.П.Собенников (чудом выживший в тюрьме) даже в 1952 году дистанцируется от этого человека, подчеркивая, что он является «врагом народа-власовцем». Одновременно он высказывает свое мнение, что этот человек был автором плана прикрытия. Дальше легко понять: «план врага народа» – «неудачные действия войск КА в начальный период войны». Попав в тюрьму необходимо было как-то сотрудничать со следствием. Без сотрудничества – он был бы просто забит и не выжил бы... Генералу П.П.Собенникову должны были задавать вопросы о НШ ПрибОВО. Мы видим, что в списке свидетелей Собенников отсутствует. Находясь под следствием, он не стал «топить» П.С.Кленова – выживая за его счет - это поступок! Не каждый был способен на это. Многие арестованные, чтобы спастись от пыток, к сожалению, сдавали друзей…
То, что мы видели в его ответах генералу Покровскому о Кленове – это та малость, которую П.П.Собенников был вынужден сказать. Если бы он говорил о Кленове только хорошее или нейтральное – он подписал бы себе расстрельный приговор. К тому же, он не обманывал – он просто сказал не все… Выше автор постарался показать, что по «телефонному праву» из Москвы пошла «накачка» с целью не дать германцам повода для конфликта. Поскольку командующего войсками в штабе фронта в это время не было, то НШ доводил до командующих армиями последние «особо ценные указания» из Москвы. П.П.Собенников просто не упоминал в своих показаниях о том, был ли после передачи «ценных указаний» еще один телефонный звонок от НШ… Кроме «планов врага народа» вину за неудачные действия войск 8-й армии генерал П.П.Собенников возложил на ВВС, используя эту версию как «спасательный круг». Об этом мы поговорим несколько ниже.
События первых дней войны достаточно подробно исследованы в книгах. Поэтому автор в завершении темы «О ПрибОВО» достаточно кратко приведет общедоступную информацию об участии в сражениях ВВС СЗФ, наземных войск и ЖБД СЗФ.
В 2-55 22 июня 1941 года истребители Ме-110 нанесли удар по аэродрому Алитус.
В 3-57 аэродром и порт в Либаве подверглись бомбежке. Город, порт, военно-морская база, расположенные в 50 км от границы с Восточной Пруссией, стали объектом многократных ударов германской авиации. В подписанном 30.07.41 отчете «О боевой работе 6-й сад» в качестве причин больших потерь матчасти отмечается «полное отсутствие постов ВНОС на море» и «аэродром на открытом месте был хорошо известен немцам». В течение 22 июня Либава подвергалась бомбардировке 13 раз.
В 4-00 немецкая авиация нанесла в Прибалтике удары с воздуха по аэродромам, крупным железнодорожным узлам, портам, городам Рига, Виндава, Шяуляй, Каунас, Вильнюс, Алитус и другим. Одновременно тяжёлая артиллерия, включая железнодорожные батареи противника, начала обстрел населённых пунктов и войск вдоль границы.
Выдержка из Оперсводки штаба 57-й сад 10-00 22.6.41 «57 сад в 3-25 22.06.41 объявила боевую тревогу и к 4-00 была в готовности для выполнения боевых заданий…»
Приказ командира 7 сад 22.6.41 4-15 «Командирам полков.
1. Иметь рассредоточенными самолёты с возможностью немедленного взлёта по сигналу.
2. Иметь в готовности… по уничтожению наземных войск противника и авиации противника… на нашу территорию.
Границу не нарушать. Быть готовым по уничтожению наземных войск противника на участке… – Тауроген.
Командир 7 сад полковник Петров».
Около 4-40 командующий ВВС СЗФ генерал Ионов отдает приказ командиру 4-й сад нанести удар силами трёх бап по городу и порту Мемель. В 4-53 командир 7-й сад отдаёт приказ командирам 9 бап и 46 бап: «…Уничтожить группировку противника и авиацию в районе Тильзит, Рагнит, Жилен. Вылет немедленно». В 5 часов утра эскадрилья 9 бап под командованием капитана М.А.Кривцова поднялась в воздух и взяла курс на Тильзит. Маршрут эскадрильи пролегал в зоне Сувалкинского выступа. К цели бомбардировщики вышли на высоте 7500 м.
В донесении командующего СЗФ наркому обороны в 6-10 указывается: «…Наши ВВС в воздухе. До получения Вашего приказа границу не перелетать… Принял меры, чтобы бомбить противника, не перелетая границы…» НШ ВВС СЗФ комбриг Крупин в 6-15 приказывает: «…Командиру 7 сад. Госграницы не нарушать. Уничтожать самолёты противника в своём районе. Вылетевшие самолёты по радио посадить на аэродромы…» Капитан Кривцов получил по радио приказ о возврате на аэродром в момент нахождения на боевом курсе с открытыми бомболюками. Комэск сначала закрыл бомболюки, но через несколько секунд принял решение произвести бомбометание. В 7-10 эскадрилья, не потеряв ни одного самолета, вернулась на аэродром. Не столь удачным оказался первый боевой вылет для двух других эскадрилий 9-го бап – во время бомбового удара по скоплению немецких войск в районе Тильзит их встретил огонь немецких зениток; три самолета были сбиты.
Примерно через час после получения приказа из штаба 7-й сад три эскадрильи 46-го бап поднялись в воздух. В 5-30 командир 7-й сад отдал приказ командиру 10-го иап: «одной девяткой прикрыть вылет 46 бап». Ни один истребитель на сопровождение не вылетел.
Оперативная сводка №1 46 бап: «…В 6-40/6-45 22.6.41г. 2-я и 3-я эскадрильи 46 бап произвели бомбометание в количестве 18 самолетов. 2-я АЭ уничтожала скопление войск в районе Тильзит, Тауроген… Во время бомбометания во 2-й АЭ не вернулось 5 самолетов СБ с экипажами… 3-я АЭ разрушала ж/д станцию Жилен [17 км от Тильзита]…, из полета не вернулось 5 экипажей…»
Майор Могилевский (командир 40-го бап): «…Налет на Кенигсберг, Тоураген и Мемель закончился успешно. Был мощный зенитный огонь, но бомбы сброшены точно на объекты. Потерь не имеем…»
10-й иап был поднят по тревоге в 4-20: «…Боевые действия начались после 5 утра… Это был мой [комэск В.Боровой] второй боевой вылет между 6 и 7 часами... Звено В.Лободы атаковало истребители прикрытия, а мы ударили снизу. С первой атаки В.Лобода сбил Bf-109, а моя ударная группа - два Ju-88. При повторной атаке мы сбили еще три Ju-88. Тут-то Василий Лобода, выручая товарища, таранил Bf-109…»
Истребители 21-го иап встретили первый налет на аэродроме: приказа на открытие боевых действий еще не поступало. Однако благодаря маскировке потерь удалось избежать. Приказ был вскоре получен, и второй налет полк встретил в полной готовности, сбив 9 немецких самолетов.
Возможно, что утром 22 июня невнятные положения Директивы №1, обстановка неразберихи, отсутствие связи и твердого руководства в войсках принесли больше ущерба, чем непосредственно бомбардировки и обстрелы немецкими самолетами.
Зачастую истребители, взлетая по тревоге, бесцельно кружились над аэродромом, не получив никаких задач, а после приземления попадали под новые удары. В спецсообщении 3-го Управления НКО отмечалось: «…Посты ВНОС работают плохо, путают передачу сигналов на командный пункт, из-за чего 22 июня с.г. летный состав полка, дислоцируемого на аэродроме «Рэндэнэ», шесть раз поднимался в воздух по ложной тревоге, а при действительном нападении противника наши истребители, будучи не предупреждены, поднялись в воздух, когда противник уже бомбардировал окраины города…»
При планировании войны в воздухе руководство КА предполагало, что в боях одновременно будут участвовать десятки-сотни самолетов. Командование КА всех уровней столкнулось с новой для себя тактикой ведения военных действий на земле и в воздухе. Новый опыт им придется в дальнейшем получать ценою многих жизней и материальных ресурсов.
В 8-10 «Командиру 7 сад. Вручить немедленно. Командующий приказал беречь истребительную авиацию для отражения мощного налёта авиации противника. Расходовать бережно. Ожидается налёт большой группы…»
Около 12 дня 22.06.41. Разведсводка №03 штаба СЗФ: «…Противник ещё не вводил в действие значительных ВВС, ограничиваясь действием отдельных групп и одиночных самолётов…». Во второй половине дня 22 июня оценка численности введённой в бой авиации противника несколько конкретизировалась: «Противник с 4-15 до 13-00 группами до 40 самолётов и одиночными самолётами общим количеством свыше 150 самолётов подверг атаке аэродромы…»
К 12-00 с транспортных самолетов 106-й авиагруппы особого назначения в районах Алитус, Россиены, юго-западнее Вильнюса, других местах были выброшены небольшие парашютные десанты, которые нарушали связь, создавали панику и неразбериху. На территории Прибалтики в это время и так действовала «пятая колонна». Вражеские самолеты атаковали девять аэродромов округа, а к вечеру – до 11. Налеты осуществлялись эшелонированно, преимущественно мелкими подразделениями самолетов в течение всего дня. В качестве примера рассмотрим налеты на аэродром Ораны 57-й сад в первой половине дня: 4-25 – 1 Ме-109 и 3 До-17; 6-25 - 2 Ме-109; 9-00 – 5 Ме-109; 9-30 – 2 Ме-109; 11-10 – 10 Ме-109. Методичные налеты для блокирования аэродрома. Многие передовые аэродромы подвергались бомбежке и штурмовке 6-7 раз.
Неудачи в действиях ВВС КА, конечно же, сказались на наземной обстановке. Интересен тот факт, что немецкая авиация обходила места, в которых развернулись зенитно-артиллерийские части КА, не бомбила стратегические мосты, сохраняя их для себя. А эти мосты прикрывали зенитки, которые были необходимы в других местах. В то же время истребительные полки не могли обеспечить полноценную оборону своих аэродромов от налетов самолетов противника.
Согласно спецсообщению 3-го Управления НКО №35134 от 25.6.41 на СЗФ: «Наша авиация несет большие потери: было 880 самолетов, с 24 июня осталось в строю около 500. Самолеты выбыли из строя главным образом на аэродромах, по причине их скученности размещения, отсутствия нужного количества запасных аэродромов, площадок». Вообще-то, оставшиеся 500 самолетов через два дня боев, когда немцы продвинулись на большую глубину, захватив часть аэродромов с поврежденными самолетами - это неплохой результат. Потери самолетов ВВС СЗФ в первый день составили около 96…98 (из них около 20 сбито при налетах на объекты, расположенные на территории Германии). Для сравнения, ВВС ЗапОВО за тот же период потеряли свыше 600 самолетов, а ВВС КОВО - до 500 самолетов.
Спецсообщение от 25.06.41: «…По состоянию на 24 июня с.г. от каждого полка авиации ПрибОВО в среднем осталось 10–20 самолётов. Во всей 7-й сад имеется около 60 самолетов…, боевых припасов авиации хватит на 1–2 суток… По обещанному наряду подвозка боеприпасов авиации из Эстонии не обеспечивается из-за отсутствия транспорта. В связи с отходом частей недостает аэродромов, так как аэродромы в основном строились в юго-западных местах Литовской и Латвийской республик с расчетом наступления. Настоящего руководства частями ВВС врид заместителем командующего ВВС генерал-майором авиации Андреевым и заместителем НШ полковником Рассказовым не обеспечивается из-за отсутствия связи с некоторыми частями и командным пунктом фронта…»
Из Доклада «О боевой деятельности ВВС...»: «...На второй день войны создавшаяся обстановка продиктовала необходимость перебазирования иап во вторую и третью зоны аэродромного базирования... Вторая и третья зоны развиты не были, в силу чего маневр в глубину был крайне затруднен...» Таким образом, быстрое продвижение немецких войск привело к тому, что достаточно много поврежденных самолетов было брошено или уничтожено на аэродромах, а часть самолетов была уничтожена на аэродромах в виду отсутствия летного состава. С учетом вышеизложенного количество потерянных самолетов ВВС СЗФ резко возросло...
25 июня было снято руководство ВВС СЗФ: командующего генерала А.П.Ионова, его заместителя по политчасти полкового комиссара И. В. Машина, НШ комбрига С.С.Крупина отправили в распоряжение управления кадров ВВС. 26.6.41 А.П.Ионов арестован. Расстрелян 23.02.42 г. Реабилитирован в 1955 г.
