Современная информационная война – это нечто новое, требующее отказа от императива о том, что факт перестанет существовать, если о нём не рассказывать.В свете происходящего на фронте тема информационной составляющей военного конфликта становится всё более острой.
Как минимум, обмена террористов из «Азова»* и его информационное сопровождение – яркий тому пример. Речь даже не о самом факте, а его подаче: в который раз за период СВО граждане России узнают о таких вещах не из российских источников, а из вражеских – со всеми вытекающими интерпретациями.
Что же до отечественных версий происходящего, то они просто чудовищного качества и демонстрируют откровенное неуважение к обществу.
Будем справедливы – ситуация не уникальна, и украинские граждане тоже нередко узнают из российских источников то, что хотят скрыть украинские власти.
Это ничего не меняет. Если не брать во внимание уровень компетентности отдельных исполнителей в сфере информации и пропаганды, то имеет смысл выделить следующее.
Нынешний конфликт уникален по двум причинам.
Во-первых, трансграничностью информационного пространства из-за развития интернета. В данный момент остановить распространение информации, имеющей высокое общественное значение, фактически невозможно. Можно замедлить сигнал техническими средствами, сократить аудиторию, снизить темпы распространения информации. Но и это лишь при условии наличия у государства рычагов влияния на сами медиаструктуры, как у США, или при условии целенаправленно созданной мощнейшей собственной инфраструктуры, как у Китая.
Прочим же приходится существовать в крайне зыбком малоконтролируемом информационном пространстве.
Во-вторых, между противниками в военном конфликте отсутствует языковой барьер. И культурный тоже. Это, по сути, гражданская война. А значит, информационное пространство переведено в сверхтекучее состояние. В нём всё распространяется практически мгновенно, ничем не тормозясь.
И это при том, что и языковой барьер и так уже почти не критичен для информации: современные технологии не оставляют шанса ей удержаться в рамках одной обособленной страны или группы населения.
Страницы переводятся автоматически, а скоро это же станет происходить и с голосами. И ролики на YouTube, равно как и новостную, и кинематографическую продукцию будут смотреть в автоматическом переводе.
Будущее сейчас – это мгновенное распространение информации. По крайней мере, в той его модели, что сейчас внедряется (а варианты, тем не менее, возможны).
Возвращаясь к СВО и теме информации и пропаганды, стоит заметить, что описанное выше ставит тех, кто работает в этой сфере, перед лицом совершенно ругой реальности, чем та, к которой привыкли граждане, принимающие решение. По крайней мере, у нас.
Как минимум, распространение информации противника остановить сейчас практически невозможно. Разумеется, не беря в расчёт брутальные и малоэффективные методы, связанные с неимоверными издержками, вроде отключения интернета.
Современная информационная война – это нечто новое, требующее отказа от императива о том, что факт перестанет существовать, если о нём не рассказывать.
Не перестанет. Информация всё равно распространится и дойдёт до потребителя.
Соответственно, глупо просто снимать ролики для телевидения и запускать его сутки спустя: противник опередит вас и объяснит всё первым. И его версия станет главной. А это информационное поражение.
Теперь заявлять что-либо на следующий день после события просто бессмысленно.
За это время пропагандистская военная машина врага уже заранее вас разгромит.
Она включает в себя всё: от маститых экспертов до армии безымянных ботов в комментариях к распоследнему посту в ТГ-каналах. К моменту, пока ты так будешь просыпаться, они уже объяснят твоей аудитории все вместо тебя. С соответствующим результатом.
Ярчайший пример: т.н. «перегруппировка» после поражения в Балаклее. Результаты того информационного поражения мы будем расхлёбывать столько же, сколько поражения военного.
У современного информационного бойца есть всего четверть часа на подготовку и еще максимум час на раскачку импульса. Потом разгонять будет уже поздно.
И увы – противник всем этим уже давно и успешно пользуется, а нашей стороне придётся, как всегда, учиться в процессе, ценой потерь. Причём, не только информационных.
При том, что противник обладает ещё и мощнейшей теоретической базой, которую прямо сейчас обогащает опытом и практическими навыками.
Что ж, за всё надо платить. И нашей стороне тоже заплатить придётся.
Вопрос – будут ли сделаны выводы? Или произойдёт то же, что в истории с Красным Лиманом, когда в итоге выяснилось, что там «гениальным командованием» выли повторены все ошибки и все косяки, приведшие к Балаклейской трагедии?..
Наша сторона перестроит свою работу? Она откажется от устаревших методов, от потерявших актуальность технологий? Хотелось бы увидеть, как это происходит.
По собственному опыту скажу, что для командира главное – это обучаемость людей на ключевых позициях. Зачем дожидаться совсем уж шокирующего кризиса, чтобы начать меняться?
Павел Кухмиров, г. Донецк
* - Организация, признанная Верховным судом РФ террористической, деятельность которой запрещена на территории России
А вы говорили в России нет других Лидеров... Есть. И когда они станут у руля, наши "партнёры" будут вспоминать Темнейшего, как самого доброго в мире Санту!