Сам бой «Варяга» в литературе описан достаточно подробно, но все же мы попробуем максимально детализировать происходившие события по времени, включая описание полученных «Варягом» повреждений по мере их получения. Мы будем использовать японское время, отличавшееся от русского в Чемульпо, на 35 минут: так, «Асама» открыл огонь по «Варягу» в 11.45 по русскому и в 12.20 по японскому времени. Почему столь непатриотично? Единственно, с целью унификации со схемой боя – их «в интернетах» огромное количество, но одна из очень качественных – это схема, представленная уважаемым А.В. Полутовым в его книге «Десантная операция японской армии и флота в феврале 1904 г в Инчхоне», а в ней автор придерживается японского времени.
11.45 «Все наверх, с якоря сниматься!».
11.55 «Варяг» и «Кореец» снялись с якоря и пошли мимо английского и итальянского крейсеров к выходу с рейда. «Кореец» следовал за «Варягом» в кильватер, отставая от крейсера примерно на 1-1,5 кабельтова.
12.00 Пробили боевую тревогу.
"Варяг" и "Кореец" идут в бой
12.05 Сотокичи Уриу получает сообщение с «Чиода» о том, что «Варяг» и «Кореец» ушли с рейда и двигаются по фарватеру.
12.10 Информацию «Чиода» подтверждает крейсер «Асама».
Надо сказать, что японский командующий совершенно не ожидал такого поворота событий, и вообще, следует отметить странное поведение С. Уриу до начала схватки. Дело в том, что контр-адмирал составил план боя на случай прорыва «Варяга» в море – не углубляясь в детали, которые мы рассмотрим позднее, скажем только, что С. Уриу предполагал выстроить свои корабли аж в три эшелона так, чтобы прорывающемуся «Варягу» пришлось иметь дело последовательно с каждым из них. Этот план был изложен и доведен до командиров японских кораблей приказом №30, часть которого, посвященную действиям японской эскадры в случае, если русские стационеры останутся на рейде, мы уже цитировали ранее.
Так вот, собственно говоря, если уж решили, да еще и приказ издали, то логично было бы занять позиции заранее, самым ранним утром. Ведь после вручения ультиматума В.Ф. Рудневу следовало ожидать выхода русских кораблей в любой момент. Сделать это уже после выхода «Варяга» было бы затруднительно, потому что, например, от о. Хэридо, около которого стояли японские корабли и до островков Humann (Сооболь), где была назначена позиция «Нанивы» и «Ниитаки», расстояние составляет около 8 миль, в то время как от места стоянки «Варяга» до о Пхальмидо (Йодольми) – не более 6,5 миль. Соответственно, не было никакой возможности, обнаружив русский крейсер на фарватере, успеть сняться с якоря и выйти на позицию, тем более, что С. Уриу ожидал от «Варяга» скорости не менее 20 узлов (автору встречались упоминания, что японский командующий полагал, что русский крейсер будет прорываться один, без канонерской лодки). Очевидно, что «Нанива» и «Ниитака» не имели возможности развить такой скорости, так что план С. Уриу мог быть выполнен только при заблаговременном развертывании. Тем не менее японские корабли оставались на якоре у островка Хэридо. Затем, в 10.53 командир «Чиоды» Мураками прибыл на флагманский крейсер, где и доложил контр-адмиралу:
«На момент моего выхода с якорной стоянки на русских кораблях обстановка продолжала оставаться без изменений, и по всем признакам они не собираются покидать якорную стоянку Инчхона».
Видимо, это окончательно убедило С. Уриу в том, что русские не пойдут на прорыв, так что он немедленно приказал командирам кораблей не выдвигаться на позиции, указанные в приказе №30 до своего особого распоряжения. Но оно так и не последовало: вместо этого С.Уриу вызвал к себе командира «Хаябуса» (миноносец 14-го отряда) с тем, чтобы уточнить с ним план атаки «Варяга» и «Корейца» на рейде Чемульпо... И вдруг, ему докладывают о том, что русские корабли идут на прорыв.
12.12 Спустя две минуты после подтверждения «Асамы» о том, что «Варяг» и «Кореец» идут по фарватеру, Сотокичи Уриу отдает распоряжение об экстренном снятии с якоря. Командиры «Хаябуса» и «Чиода» вынуждены были спешно покинуть «Нанива» и возвращаться на свои корабли. Крейсерам некогда было поднимать якоря – якорные цепи пришлось расклепывать, только чтобы быстрее дать ход. Естественно, план японского контр-адмирала, изложенный им в приказе №30, «приказал долго жить» - он уже не мог быть исполнен, так что С. Уриу пришлось импровизировать на ходу.
И вот что интересно: всю эту сумятицу, вызванную неожиданным появлением «Варяга», японская официальная историография «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» описывает так:
«Получив сигнал о выходе русских судов, адмирал Уриу немедленно приказал судам своего отряда занять назначенные им места. Когда приказание было исполнено и все были в полной готовности, русские суда уже проходили северную оконечность о. Йодольми».
Вроде бы и не обманули ни в чем, но общее впечатление таково, что С. Уриу действовал согласно плану – между тем, ничего такого не было.
12.15 На «Асаме» расклепали якорную цепь.
12.12-12.20 Произошло одно событие, точное время которого неизвестно. В.Ф. Руднев в рапорте начальнику Морского министерства описывает его так: «Адмирал сигналом предложил сдаться, но ответа не получил, что японцы приняли за пренебрежение к ним».
Достоверно известно, что Сотокичи Уриу отнесся к Всеволоду Федоровичу с большим уважением – никакого сигнала с предложением сдаться на «Наниве» не поднимали. Этот факт послужил поводом упрекнуть В.Ф. Руднева в сознательной лжи: мол, историю о предложении сдачи и гордом отказе придумал командир «Варяга» для красного словца. Опровергнуть это заявление автор настоящей статьи не может. Однако же следует учитывать, что около 12.12, уже после того, как было отдано распоряжение об экстренной съемке с якоря, но еще до открытия огня, японский флагман поднял «Приготовиться к бою. Боевые флаги поднять». Кроме этого, на "Наниве" подняли "следовать по назначению в соответствии с приказом" (это распоряжение было замечено и принято к исполнению на "Такачихо" как раз в 12.20). Следует отметить также, что расстояние между «Варягом» и «Нанивой» было в тот момент достаточно велико (согласно рапорту командира «Нанивы» - 9 000 м или примерно 48,5 кабельтов), а кроме того, «Наниву», по всей видимости, частично закрывал «Асама». Так что не слишком удивительно, что русские, видя, что японский флагман поднимает многочисленные сигналы, прочитали не то, что было поднято на самом деле, а то, что ожидали увидеть - не первый, и не последний случай в боевой обстановке. Иными словами, эта фраза рапорта, конечно, могла быть сознательной ложью, но с тем же успехом могла оказаться результатом добросовестного заблуждения. Впрочем, не исключено также, что на "Варяге" и вовсе решили, что это сигнал о сдаче, даже не начав его разбирать - просто из соображения "а что еще они могут поднять в начале боя?".
12.20 «Асама» дал ход и, одновременно, начал пристрелку по «Варягу» с расстояния 7 000 м (около 38 кабельтов). Бой 27 января 1904 г. начался. В это время «Асама» как бы уходил от «Варяга», имея последнего на острых кормовых углах слева, причем направление на «Варяг» было таким, что носовая башня 203-мм орудий действовать не могла. По данным В.Катаева, «Варяг» в момент открытия огня видел «Асаму» на правом курсовом угле 35 град.
12.22 «Варяг» вышел за пределы территориальных вод Кореи и открыл ответный огонь. Однако в промежутке между 12.20 и 12.22 произошло весьма и весьма интересное событие, которое в различных источниках трактуется совершенно по-разному.
А.В. Полутов утверждал, что после открытия огня «Варяг» увеличил ход (дословно: ««Варяг» сразу же ответил, и увеличил ход»). С учетом того, что уважаемый историк составлял описание боя по японским источникам, это можно считать точкой зрения японской стороны, но есть нюанс. А.В. Полутов предоставил переводы «Боевых донесений» - то есть рапортов японских командиров о бое, а также телеграмму С. Уриу с описанием боя 27 января 1904 г., однако в них не содержится сообщений об увеличении скорости «Варяга» после открытия им огня. «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» также не содержит ничего такого. Мы ни в каком случае не упрекаем А.В. Полутова в дезинформации, просто констатируем, что источник, из которого он взял указанные сведения, остается для нас неясным.
С другой стороны, В. Катаев в книге «Кореец в лучах славы Варяга. Все о легендарной канонерской лодке» пишет, что после падения снарядов первого японского залпа: «По сигналу с крейсера скорость уменьшили до 7 узлов». Увы, В. Катаев также не сообщает, из какого источника взяты эти сведения, в то же время ни рапорты или мемуары В.Ф. Руднева, ни «Работа исторической комиссии», ни вахтенные журналы обоих русских кораблей (по крайней мере, в виде, доступном автору настоящей статьи) ни о чем таком не сообщают.
Таким образом, мы имеем утверждения двух уважаемых историков, прямо противоречащих друг другу, но при этом не можем подтвердить их слова источниками. Кому верить? С одной стороны, работы А.В. Полутова отличаются куда более глубокой проработкой отдельных вопросов, чем это обычно делает В. Катаев, и, прямо скажем, что описание боя 27 января 1904 г. в редакции В. Катаева содержит ряд ошибок, которые отсутствуют у А.В. Полутова. Но с другой стороны А.В. Полутов прямо сообщал, что дает описание боя на основании японских документов, и в этом есть свои минусы – в бою с достаточно больших расстояний действия противника зачастую кажутся совершенно не теми, как они есть на самом деле.
Попробуем разобраться в этом самостоятельно, тем более, что скорость идущего на прорыв «Варяга» давно уже стала дискуссионным вопросом. Как мы уже говорили ранее, от места стоянки «Варяга» до о. Пхальмидо (Йодольми) было не более 6,5 миль – считая, что крейсер дал ход в 11.55 и с учетом того, что, согласно вахтенному журналу «Варяга» траверз о.Пхальмидо был пройден в 12.05 по русскому, и, соответственно, в 12.40 по японскому времени, на преодоление этого расстояния крейсер и канонерская лодка затратили целых 45 минут, то есть их средняя скорость не превышала 8,7 узлов. При этом следует иметь ввиду, что речь идет не о скорости собственно «Варяга» и «Корейца», так как им «помогало» сильное течение, скорость которого, вероятно, достигала 4 узлов у рейда и доходила до 3 узлов у о. Пхальмидо. Другими словами, исчисленная нами средняя скорость 8,7 узлов – это сумма скорости кораблей и течения. Впрочем, насколько известно автору, направление этого течения не вполне совпадало с направлением движения «Варяга» и «Корейца», скорее, оно «подталкивало» корабли в правый борт под углом примерно 45 градусов с кормы. Таким образом, русские корабли получали добавочное ускорение с одной стороны, но с другой им необходимо было брать левее, с тем чтобы не быть снесенным правым бортом за фарватер, что уменьшало их скорость относительно той, которую они развили бы на тихой воде, с теми же оборотами машин. Поэтому сказать точно, какую именно «свою» скорость имели «Варяг» и «Кореец» и какую им придало сопутствующее течение, достаточно затруднительно. Но для наших целей это и не нужно, так как для оценки маневрирования русских кораблей нужно знать «скорость относительно суши», а не причины, которыми она была вызвана. Поэтому здесь и далее мы (если только прямо не оговорено обратное) говоря о скорости «Варяга» и «Корейца», будем иметь ввиду не ту скорость, которую сообщали им машины, а общую, то есть приданную как машинами, так и течением.
Так вот, «Варяг» изменил свою скорость в промежутке между 12.20 и 12.22 и как раз примерно в это же время вышел из территориальных вод. То есть до о. Пхальмидо ему оставалось идти еще около 3 миль, а на траверз острова он вышел в 12.40, а это значит, что для преодоления 3 миль крейсеру потребовалось 18-20 минут. Это соответствует средней скорости 9-10 узлов и очень похоже на описание В. Катаева, сообщавшего о распоряжении с «Варяга» держать скорость 7 узлов. Дело в том, что скорость кораблей в те годы измеряли по числу оборотов их машин, и команду с «Варяга», естественно, следует понимать не как «держать скорость 7 узлов относительно о. Пхальмидо», а как «дать обороты машин, соответствующие скорости 7 узлов». Вот эти-то 7 узлов, да плюс скорость течения и сообщили маленькому русскому отряду те самые 9-10 узлов, на которых «Варяг» и «Кореец» шли по фарватеру до о. Пхальмидо.
Поскольку рассчитанные нами 9-10 узлов больше, чем средняя скорость на всем маршруте 8,7 узлов, то вроде бы получается, что прав А.В. Полутов, и крейсер после первых выстрелов «Асамы» все же увеличил скорость. Но, тем не менее, по мнению автора настоящей статьи, прав все-таки В. Катаев, и «Варяг», после того, как по нему открыли огонь скорость все-таки уменьшил, а дело тут вот в чем.
С учетом того, что до границы территориальных вод крейсеру нужно было идти примерно 3,5 мили, а преодолел он это расстояние за 25-27 минут, то его средняя скорость составляла 7,8-8,4 узла. В 11.55 «Варяг» только-только снялся с якоря: с момента распоряжения «С якоря сниматься» прошло всего 10 минут. Если кто-то сомневается, то давайте вспомним, что для того, чтобы дать ход спустя 8 минут после приказа, «Асаме» потребовалось расклепать якорную цепь – на «Варяге», как известно, ничего такого не делали. Соответственно, в 11.55 русский крейсер только-только начал движение, а ведь ему нужно было время, чтобы разогнаться: и вряд ли он сразу же, еще до ухода с рейда развил означенную скорость. Скорее всего, «Варяг» медленно продефилировал мимо «Тэлбота» и «Эльбы», и лишь затем начал ускоряться, то есть какую-то часть своего пути до границы территориальных вод он проделал со скоростью меньшей, чем 7,8-8,4 узла, а затем ускорился свыше эти значений. В пользу этого говорит и изложение В. Катаева, который утверждает, что еще до начала боя машины «Корейца» развили 110 оборотов/мин., то есть канонерская лодка какое-то шла с максимальной для себя скоростью (на сдаточных испытаниях машины «Корейца» развили 114 об/мин.).
Тут, правда, возникает вопрос. Паспортная скорость «Корейца» - 13,5 узлов, и если он развил такую скорость только за счет машин, то тогда, получается, что канонерская лодка шла по фарватеру (с учетом дополнительной скорости течения) на 16-16,5 узлах? Конечно же нет, но дело в том, что мы не знаем, какую максимальную скорость мог развивать «Кореец» 27 января 1904 г. На испытаниях, при водоизмещении в 1 213,5 тонн, лодка при 114 оборотах развивала в среднем 13,44 узла, но это было за 17 лет до описываемых событий, и, вероятнее всего, водоизмещение «Корейца» перед боем было значительно больше того, с которым проводились испытания (полное водоизмещение корабля по проекту составляло 1 335 т, а каковым оно было в действительности на день боя?) Таким образом, весьма вероятно, что сразу после снятия с якоря «Варяг» и «Кореец» двигались очень медленно, затем, по выходе с рейда, постепенно ускорились, возможно до 13,5-14 узлов, но затем, выйдя за пределы территориальных вод и вступив в бой, сбросили скорость до 9-10 узлов и именно так и шли до траверза о. Пхальмидо.
Надо сказать, что вся эта реконструкция – целиком и полностью на совести автора, уважаемые читатели могут принять его версию, а могут и не делать этого. Единственный факт, за которым можно ручаться твердо, заключается в том, что от начала боя и до траверза о. Пхальмидо «Варяг» и «Кореец» шли со скоростью не более чем 9-10 узлов.
Движение со столь малой скоростью стало одним из многочисленных поводов для того, чтобы упрекать Всеволода Федоровича Руднева, что он и не собирался прорываться в море и вообще не хотел вести серьезного боя, а желал только обозначить прорыв, немного повоевать и побыстрее отступить, с тем, чтобы и честь мундира спасти, и жизнью при этом рисковать по минимуму. Те, кто склонен винить В.Ф. Руднева в небрежении долгом вроде бы вполне справедливо заявляют, что на подобной скорости идут куда угодно, но только не на прорыв. Те же, кто продолжают считать Всеволода Федоровича достойным командиром, обычно апеллируют оппонентам, что развивать большую скорость на узком фарватере, да еще и в боевой обстановке, было бы неправильно, так как легко было бы выскочить на мель. В пример обычно приводят аварию французского крейсера «Адмирал Гейдон», как раз-таки и вылетевшего на камни около о. Пхальмидо (Йодольми) в совершенно мирной обстановке, а также аварию миноносца «Цубамэ», пытавшегося на полной скорости преследовать «Кореец» в день его неудавшегося ухода в Порт-Артур.
Обычно эти примеры контраргументируют, ссылаясь на выход в море «Чиоды», состоявшийся в ночь с 25 на 26 января 1904 г., потому что если русскому крейсеру среди бела дня понадобилось 45 минут, чтобы дойти от рейда Чемульпо до о. Пхальмидо, то японскому кораблю – всего только 35 минут темной безлунной ночью («Чиода» снялся с якоря в 23.55). И это при том, что «Чиода» лишь единожды проходил этим фарватером, в то врем как штурман «Варяга» Е.А. Беренс ходил им 5 раз – трижды на крейсере и дважды – на «Корейце». Все вышесказанное, по мнению многих любителей истории военно-морских флотов как раз и свидетельствует о том, что «Варяг», имея на то желание своего командира, мог бы двигаться по фарватеру куда быстрее.
Что можно сказать в ответ на это? Да, действительно, есть факт – крейсер «Чиода», имея в своем «активе» всего лишь один-единственный проход по фарватеру, действительно во второй раз прошел от рейда до о. Пхальмидо за 35 минут. Безлунной ночью. И, по всей видимости, его командир и штурманы приобрели во время этого выхода необходимый опыт, равно как и понимание опасностей следования фарватером Чемульпо на относительно высоких скоростях. Ничем иным невозможно объяснить тот факт, что спустя чуть более, чем сутки, тот же самый «Чиода», вышедший утром 27 января (в день боя с «Варягом») с того же рейда, смог присоединиться к эскадре С.Уриу лишь спустя два часа после выхода с рейда. Просто читаем «Боевое донесение» командира крейсера: «В 08.30 9 февраля (27 января по старому стилю) вышел с якорной стоянки Чемульпо и в 10.30 соединился с 4-ым боевым отрядом, находящимся у острова Philip» - последний находится рядом с о. Хэридо, в 3 милях от о. Пхальмидо, а эскадра С. Уриу располагалась между этими тремя островами. Иными словами, пройдя один раз фарватер Чемульпо на 12, возможно даже 13 узлах в потемках, командир «Чиода» Мураками даже при утреннем свете вовсе не жаждал повторения предыдущего «рекорда»…
Вполне вероятно, что при известной удаче, фарватер Чемульпо можно было бы проскочить днем и на 20 узлах, теоретические предпосылки для этого, наверное, были. Но при этом, по мнению автора, движение на скоростях, больше чем 12, максимум - 13 узлов представляло опасность для идущего в бой корабля. Даже кратковременная потеря управляемости могла привести к тому, что крейсер выйдет за пределы фарватера и сядет на камни.
Таким образом, мы имеем две общераспространенные версии: В.Ф. Руднев не развил высокую скорость, потому что не желал вступать в решительный бой, и что В.Ф. Руднев не развил высокой скорости, потому что опасался посадить «Варяг» на камни. При всем уважении к высказывающим ее лицам, автор настоящей статьи полагает, что обе они неверны.
Точнее так: мы уже никогда не узнаем, что думал Всеволод Федорович Руднев, совершая то или иное действие, поступок. Однако автор настоящего цикла статей готов предложить в дополнение к существующим двум версиям третью, внутренне непротиворечивую и вполне объясняющую поведение командира «Варяга». Это не будет доказательством того, что первые две версии ошибочны (повторимся – мы никогда не узнаем истинные мотивы Всеволода Федоровича), но, по мнению автора, его версия как минимум будет иметь такое же право на жизнь, как и остальные.
В.Ф. Руднев являлся командиром боевого корабля 1-го ранга, и, конечно, будучи профессиональным военным должен был как-то планировать будущий бой. Любое планирование исходит из предположений о том, чего будет добиваться, и как будет действовать противник в предстоящем сражении. Цель японцев была совершенно понятна – уничтожить русские стационеры. А вот способов, которыми можно было бы этого добиться, было несколько. Первый, и самый простой – японская эскадра могла попросту «закупорить» выход с фарватера у о. Пхальмидо. То есть первые 6 миль от рейда Чемульпо русские корабли обречены были идти по довольно узком фарватеру, у острова этот фарватер вывел бы русские корабли на достаточно широкий плес. Так вот Сотокичи Уриу вполне мог расположить свои корабли так, чтобы перегородить выход с фарватера, концентрируя на нем огонь своих шести крейсеров. В этом случае для идущих на прорыв «Варяга» и «Корейца» все закончилось бы очень быстро.
Как известно, бортовой залп шести японских крейсеров насчитывал 4*203-мм, 23*152-мм и 9*120-мм орудий. А противопоставить им можно было бы, пожалуй, не более 4 орудий «Варяга» и одной, возможно - двух 203-мм пушек «Корейца» - двигаясь по фарватеру навстречу японским кораблям нельзя было стрелять полными бортовыми залпами. С учетом уровня подготовки артиллеристов «Варяга» предсказать результат такого противостояния было бы несложно.
Но с другой стороны, плес в районе о. Пхальмидо был неширок, и сосредоточить там 6 крейсеров так, чтобы они могли бы обстреливать фарватер одновременно было бы весьма непростой задачей. Кораблям японцев пришлось бы либо маневрировать самым малым ходом, либо же вообще встать на якорь, и тогда у русских стационеров появлялась возможность, развив большой ход, быстро сблизиться с неприятелем.
Если бы японцы использовали подобную тактику, то В.Ф. Руднев ничего бы не выиграл, идя по фарватеру малым ходом – наоборот, единственная возможность нанести какой-то вред неприятелю как раз и заключалась бы в том, чтобы быстро сблизиться с ним вплотную, на расстояние, с которого русские комендоры до (весьма быстрой!) гибели «Варяга» и «Корейца» могли бы обеспечить сколько-то значимое количество попаданий в японские корабли. В подобном столкновении канонерская лодка могла нанести много вреда японцам – если те сосредоточат огонь на наиболее опасном «Варяге» и позволят «Корейцу» подойти поближе, то даже несколько попаданий тяжелых 203-мм снарядов могли бы нанести чувствительные повреждения небольшим (за исключением «Асамы») японским крейсерам. Конечно, сегодня мы знаем, что с учетом качества русских снарядов подобные расчеты могли и не оправдаться, но русские морские офицеры были уверены в своем оружии и по-другому тогда считать вряд ли могли.
Иными словами, если бы С. Уриу избрал тактику блокирования выхода с фарватера превосходящими силами, то «Варягу» и «Корейцу» следовало выйти на прорыв совместно, а затем, убедившись в намерениях неприятеля, развить полный ход с тем, чтобы как можно быстрее сблизиться с ним.
Второй вариант заключался в том, чтобы рассредоточить эскадру по плесу, и С. Уриу так и хотел поступить, но ему этого не удалось. На "Варяге" видели японские крейсера, толпящиеся у о. Хэридо, понятно было, что они не рассредоточены, поэтому такую диспозицию японских сил мы рассматривать не будем.
И, наконец, третья разумная тактика «за японцев» заключалась в том, чтобы разгромить русские корабли на отходе. Для того, чтобы разобраться в этом, давайте уделим немного времени географии «поля боя». Увы, на всех схемах сражения обычно передают только малый ее фрагмент, захватывающий фарватер из Чемульпо, да о. Пхальмидо, где, собственно, и развернулись боевые действия, но для того, чтобы разобраться с ситуацией, в которую угодил «Варяг» требуется более масштабная карта. Разумеется, есть лоции, как, например, вот эта, но далеко не у каждого достанет терпения разбираться со столь подробной картой.
Поэтому поступим проще и дадим краткое описание возможных маршрутов прорыва «Варяга» в море. Итак, сперва, как мы говорили ранее, «Варягу» нужно было преодолеть фарватер отделяющий рейд Чемульпо от плеса, начинающегося за о. Пхальмидо – для этого крейсеру нужно было пройти 6 миль от начала фарватера (и, примерно, 6,5 миль от места своей якорной стоянки), а затем «Варяг» выходил на достаточно широкий плес. Но на этом прорыв «Варяга» только начинался.
Очень примитивно этот плес можно описать как треугольник, протянувшийся с юго-запада на северо-восток, при этом его основание было на юго-западе, а вершина упиралась в о. Пхальмидо на северо-востоке. От основания треугольника отходили три канала, которыми можно было выйти в море – Западный, канал Летучей рыбы и Восточный. В середине этого треугольника располагался достаточно крупный остров (на приведенной выше карте он обозначен как Marolles, хотя за первые две буквы автор не ручается), и для того, чтобы «Варягу» подойти к одному из этих проливов, он должен был обогнуть этот остров с севера или с юга. Огибая остров с севера можно было бы кратчайшим путем пройти в Западный канал или канал Летучей рыбы, а вот для прохода в Восточный нужно было обходить остров с юга.
Для прорыва «Варягу» годились Летучая Рыба и Восточный – Западный был относительно неглубок, и предназначался для малотоннажных судов.
Так вот, корабли С. Уриу располагались у о. Хэридо, то есть рядом с вершиной нашего треугольника-плеса. И если бы они, обнаружив «Варяг» на фарватере, дали ход и пошли бы примерно параллельным прорывающемуся «Варягу» курсом к острову Marolles, то тем поставили бы русские корабли в совершенно безвыходное положение. Дело в том, что в этом случае «Варяг» оказался бы у них по корме, на острых курсовых углах и по нему могла бы «работать» артиллерия всех шести японских крейсеров, которых при таком движении ничего не стесняло бы. При этом «Варягу» пришлось бы догонять эскадру С. Уриу. Прорываться в обход Marolles с севера «Варяг» не мог – дорогу туда ему отрезала японская эскадра, оставалось только обойти Marolles с юга и пытаться прорваться в море Восточным проливом. Но от о. Пхальмидо до Marolles – примерно 9 миль, и, обходя Marolles с юга, «Варяг» должен был пройти узкость между Marolles и островом Yung Hung Do, которая не превышала 3 миль.
Допустим, «Варяг» дает 20 узлов на фарватере и идет на прорыв. Японцы, видя русский крейсер на фарватере, на скорости в 15 узлов направляются к Marolles опережая «Варяг» на 3-4 мили. До островков Humann (Сооболь), находящихся аккурат между Marolles и Yung Hung Do, русским идти 12-13 миль, и «Варяг» на 20 узлах проделает этот путь за 35-40 минут. Японцам до Humann идти только 9 миль, и спустя 35-40 минут они окажутся у этих островков как раз одновременно с «Варягом». То есть получается так – если С. Уриу предпочтет вести бой на отходе, а «Варяг» ринется в прорыв на 20 узлах, то русскому крейсеру сперва придется идти 30-40 минут под огнем большинства (если не всех) крейсеров С. Уриу, а затем он окажется в трехмильном проливе одновременно с японской эскадрой. И даже если каким-то чудом бронепалубный русский крейсер сможет пережить такое соседство, то от островков Humann до начала Восточного пролива идти еще 6 миль, при это если какие-то крейсера японцев начнут отставать, то огонь вдогон они все равно вести смогут, а уж «Асама»-то без проблем сможет «сопровождать» «Варяг» двигаясь с ним борт о борт. Вряд ли кто-то на «Варяге» сомневался в том, что броненосный крейсер японцев способен развить 20 узлов…
В общем, при такой японской тактике никаких шансов у «Варяга» не было, хуже того – попытка «20-узлового» прорыва приводила к достаточно быстрой и, в общем, бессмысленной гибели крейсера. А вот для того, чтобы подольше повоевать и подороже продать свою жизнь, следовало поступить по другому: следовало не гнаться за японской эскадрой, а нужно было пропустить ее вперед. Пошли японцы к Marolles? Скатертью дорога, в этом случае «Варягу» следовало уменьшить ход и попытаться пройти под кормой японских кораблей. Прорваться это не помогло бы, но, по крайней мере, в этом случае японцы уже не смогли бы расстреливать «Варяг» всей эскадрой, потому что их концевые мешали бы головным, а «Варяг», выйдя на плес, мог бы довернуть, чтобы действовать артиллерией всего борта. Шансов на прорыв – ноль, шансов на победу – ноль, но возможности продержаться подольше и нанести японцам побольше ущерба такой вариант давал.
Вот только для этого нужно было не лететь, сломя голову, на 20 узлах на вражескую эскадру, а наоборот, идти медленнее японских крейсеров и пропустить их вперед.
Что видел Всеволод Федорович Руднев, когда японцы открыли огонь? То, что их крейсера все еще неподвижны, за исключением «Асама», который уходит от о.Пальмидо и ведет в бой, повернувшись кормой к русским кораблям. То есть, по всей видимости, С. Уриу все же предпочел сражаться на отходе, так как их сильнейший корабль отступает. Но, с другой стороны, остальные японские крейсера пока не проявили своих намерений и было бы неплохо дать им это сделать еще до того, как обзор на них перекроет о. Пхальмидо.
Иными словами, сбавив ход, Всеволод Федорович решил сразу несколько тактических задач. Он мог еще некоторое время наблюдать за бронепалубными японскими крейсерами, с тем чтобы точно определить их намерения, когда они наконец дадут ход. Но при этом расстояние до «Нанивы» и прочих было слишком велико для прицельной стрельбы, так что, сбавив скорость В.Ф. Руднев не рисковал попасть под сосредоточенный огонь всей эскадры - и так оно фактически и получилось. Ну а потом, по мере сокращения расстояния, между «Варягом» и «Корейцем» с одной стороны и «Нанивой», «Чиодой», «Такачихо», «Ниитакой» и «Акаси» оказался бы о.Пхальмидо, мешающий стрельбе. Таким образом, на протяжении некоторого времени бой с японской эскадрой свелся бы к поединку «Варяга» и «Асамы», и это тоже было бы в интересах русских кораблей – хоть не под расстрелом целой эскадры воевать, опять же, это шанс продержаться подольше, нанести японцам больше повреждений. И если японский флагман, не разобрав с какой скоростью «Варяг» идет на прорыв, все же поведет свои корабли к Marolles, то появляется неплохой шанс после выхода из-за о. Пхальмидо пройти у них под кормой… Кроме этого, можно было бы рассчитывать на то, что комендоры «Асамы», полагая что «Варяг» летит на всех парах, и не ожидая от него столь небольшой скорости не сразу разберутся в чем дело, и возьмут неверный прицел (что, опять же, произошло в действительности!). И, наконец, 9-11 узлов, это как раз стандартная скорость русских кораблей на довоенных стрельбах. Понятно, что комендоры «Варяга» не слишком умелы, так хоть дать им возможность стрелять в привычных для себя условиях – авось, и попадут в кого-нибудь…
Иными словами, резонов для того, чтобы уменьшить ход после того, как «Асама» определил свои намерения, приведя «Варяг» на острый кормовой угол было множество – и ни один из них не связан с желанием «держаться от боя подальше» или «не вступать в решительный бой». А вот что дал бы В.Ф. Рудневу 20-узловый рывок? Ну, вылетел бы «Варяг» на всех парах из-за о. Пхальмидо на японскую эскадру, только-только снявшуюся с якорей и расстреляли бы они его в упор. Сближение с вражскими крейсерами имело какой-то смысл лишь в том случае, если бы «Кореец» также смог бы развить 20 узлов и "вылететь из за острова" вместе с "Варягом", тогда его 203-мм пушки накоротке могли бы сказать свое веское слово. Но «Кореец» ничего такого сделать не мог, он даже не смог бы поддержать ринувшийся вперед «Варяг» огнем, потому что ему мешал бы о. Пхальмидо. В итоге, героически рванувшись вперед, В.Ф. Руднев поставил бы под разгром свой отряд по частям, не дав ему шансов нанести ущерб неприятелю. И сегодня многочисленные критики писали бы о тактически безграмотном головотяпе-Рудневе, который в угоду внешним эффектам (как же – героический рывок на врага на крейсере, у которого механизмы дышат на ладан, да еще по узкому фарватеру!) позорно «слил» бой...
Все вышеприведенное неопровержимо свидетельствует об одном – движение «Варяга» и «Корейца» на скорости 9-10 узлов в начале боя является тактически грамотным, и в тот момент, пожалуй, единственно верным решением, направленным в первую очередь на то, чтобы причинить японцам максимум ущерба, минимизируя при этом свои потери.
Продолжение следует…
