Прошло несколько месяцев после той злополучной итоговой проверки, за которую я огрёб выговор от комполка «за неудовлетворительное состояние режима секретности», и который он вынужден был через день резво снять без следов в карточке после того, как командующий армией разъяснил ему, кто, за что отвечает в полку.
Я уж было успокоился, и спокойно продолжал службу, наивно полагая, что инцидент исчерпан. Как показала жизнь, я глубоко ошибался, не взяв в расчёт зловредность и мстительность этого подполковника.
В один не самый лучший день вышла из строя моя «двести первая» (аппаратура спецсвязи). Эти машины только-только поступили в шифрорганы округа и находились на гарантии. Время от времени в наши края приезжали ремонтные бригады завода-изготовителя и занимались ремонтом вышедшей из строя техники. В нашем регионе эти бригады, как правило, оседали в городе при штабе сухопутной армии, не мотаясь по отдельным гарнизонам, а все, у кого аппаратура была неисправной, везли её к ним со всей округи.
Проработав несколько недель на устаревшей уже «сто пятой», на которую вынужден был перейти вместо моей новенькой красавицы, я с радостью услышал весть от своего шефа о приезде в город ремонтной бригады. Вот только он предупредил меня, что времени у меня в обрез, всего несколько часов, после чего бригада уезжает. Надо ли говорить, что я тут же кинулся к начальнику штаба, испросив разрешение на срочный выезд на своей спецаппаратной, взяв с собой свой пистолет. Вызывать бойцов охраны из ОБАТО, как это следовало бы, у меня уже времени не было.
Загрузили аппаратуру, но не успел я тронуться, как к моей машине подбегает боец с командного пункта. «Товарищ старший лейтенант, командир полка приказал отвезти плановые таблицы на полёты в штаб дивизии». Ну что же, ничего сложного тут нет, благо штаб дивизии неподалёку от штаба сухопутной армии, куда я еду. «А где таблицы-то?» «Да на КП». Ладно, сижу, жду. Проходит где-то с четверть часа, никто никакие таблицы не несёт. Вылезаю из машины, иду на КП. «Ну, где тут ваши таблицы? Мне ехать надо срочно». «Да вы что, товарищ, старший лейтенант, их ещё и не начинали писать». А надо сказать, что «плановичка» на полёты – это здоровенная портянка, рисовать которую где-то часа три, не меньше. Да они что, издеваются? Или командиру не сказали, с какой целью я еду? «А где командир полка?» «Не знаем». Ну что делать? Сидеть ждать, когда комполка соизволит появиться в поле зрения? Стопроцентно не успею ни в какую мастерскую, и ещё несколько месяцев буду пахать на своём музейном экспонате, перепечатывая тексты шифртелеграмм на пишущей машинке. Хорошенькая перспектива.
Я недолго думал над всем этим, сказав дежурному по КП, что ждать неизвестно сколько эти плановые таблицы я не могу и убываю по своему заданию.
Съездил в город, успел отремонтировать свою любимицу, возвращаюсь назад. Заруливаю на стоянку и первым встречаю начальника штаба полка. «Поздравляю тебя, – говорит он с горечью в голосе, – с неполным служебным соответствием от командира полка». «Это за что же?» «За невыполнение его приказания». Подловил-таки меня, гад. Формально он прав, а вот по сути…
Настроение сразу же упало ниже плинтуса. С ним я и пришёл на следующий день в штаб, где меня встретил наш особист.
– Чего это ты такой смурной? Что случилось?
– Да комполка объявил неполное служебное соответствие.
– И за что же?
Рассказал ему всё как есть. Особист недолго раздумывал, а сразу направился в кабинет командира полка. Надо сказать, оперуполномоченные особого отдела открывали двери всех кабинетов в полку левой ногой, в том числе и командирского. Наш особист парень был хороший. Мы с ним дружили уже не один год. Где-то я подсказывал ему что-то по вопросам режима, где-то он мне помогал по мелочи. И нигде и ни в чём он меня не подсиживал, даже намёков на это не было. Мы оба ценили наши отношения. Вышел он из кабинета командира минут через десять, предложив заглянуть к нему. Там он мне и рассказал, как протекала его душеспасительная беседа с командиром полка.
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Зашёл вот поинтересоваться, за какие такие грехи вы предупредили ПНШ по спецсвязи о неполном служебном соответствии.
– За невыполнение моего приказания.
– А можно поподробнее?
– Приказал ему завезти плановые таблицы в штаб дивизии, раз он всё равно едет в город, а он плюнул на моё приказание и уехал без них.
– А отправить эти таблицы больше было не на чем, кроме как на спецаппаратной шифроргана. Понятно. А вы в курсе того, товарищ подполковник, с какой целью ваш подчинённый ехал в город?
– В курсе.
– В таком случае вы знаете, что вёз он не мешок картошки, а совершенно секретную шифровальную аппаратуру нового образца, за которой охотятся все разведки. А с введёнными в неё ключами, как в данном случае, это и вовсе техника «особой важности».
– Ну и что?
– А то, что следовать шифровальщик с таким грузом обязан строго по маршруту, заезжать куда-либо запрещено. А вы, направив его в штаб дивизии, создали предпосылку ни много, ни мало к компрометации техники и документов, составляющих государственную тайну. Ведь возле штаба дивизии ему пришлось бы оставить машину на улице без охраны. И это даже не уголовное преступление, а государственное. Спасибо ему надо сказать, что не допустил грубейшего нарушения. В общем так, товарищ подполковник, либо вы удаляете ваше необдуманное взыскание из его карточки так, чтобы и следа не осталось, либо я сегодня же завожу уголовное дело. Выбирайте.
Понятное дело, уголовку на свою голову командир не захотел. Бодаться с особым отделом по вопросам режима, дураков, знаете ли, нет. Поэтому и это взыскание исчезло из моей карточки, словно бы его и не было. Но выигранный бой – это не есть выигранная война. Всё ещё было впереди.
