Не понимаю, как это я со взводной радиостанцией полетел в отдельном от Рогачева вертолёте. Тем более, что Рогачев мне ставил боевую задачу: находится от него на расстоянии 7 метров. Не ближе, не дальше. А я оказался в другом вертолёте. Наверное, я замандражировал на погрузке, а Замполиту пофиг, что мне приказывал Рогачев.

     Вертолёт вывалил из себя кучу-малу в кукурузную делянку и улетел по своим важным вертолётским делам. Куча-мала шевелилась, материлась, чертыхаялась, хрипела. Затем кое-как расползалась по кукурузному полю. Добила своей вязкой, колышущейся тушей последние стебли кукурузы. Вдавила их в землю.

Рассказывает подполковник Денисов Сергей Николаевич. В то время лейтенант, командир огневого взвода, старший офицер на батарее:

 - Мы получили команду загрузиться в «вертушки» на пляже возле полка. Во время погрузки была жуткая пылища от винтов, кто-то даже попал под винт управления, вроде. Десантировались на плато, покрытое высокой тонкой травой, с «низкого зависания», в полной выкладке. КАК это происходит – хорошо описал Вася Бёрнер. 

     После ночевки на броне мы проснулись, как белые люди. Умылись, позавтракали. И тут – о, новость! Нас попёрли на построение. Построение в армии, это точно, самая новая новость.

     Вскоре Замполит отпустил от своей важной персоны офицеров. Офицеры, просветлённые лучистым сиянием ИО командира роты, вернулись к своим взводам. И рота снова двинулась вперёд. Блин, нормальное место Замполит выбрал, чтобы перетереть новости с офицерами – тёмно-зелёные человечки в желтом светлом поле, на ровном месте, под нависающим с фланга хребтом. Охренеть, как остроумно!

        И вот мы с Серёгой уже карабкаемся в гору вдогонку за нашей ротой. 

     Догонять, это офигеть какое неприятное дело. Ты вхерачиваешь по сыпучке, а она выскальзывает из-под рук и из-под ног. Ты буксуешь, дыхание моментально сбилось, пот течёт как будто ты и не умывался полчаса назад. Глянешь вверх, а расстояние не сократилось, кажется, что даже увеличилось. 

  Край площадки, на которую мы вышли, обрывался прямо в воду реки Панджшер. Вода неслась мимо площадки с большой скоростью, волны перескакивали через лежащие в воде камни, плескались, брызгались и шумели. Вода искрилась на ярком солнце и в воде искрились желтым сиянием мириады маленьких желтых частичек какого-то минерала. Это были либо частички слюды, либо кварцевые песчинки. Но на солнечном свете казалось что это крупинки золота.

Разбуженные злым, срывающимся на визг голосом взводного, долбоюноши зашевелились. Поднялись, стали затаскивать себе на спины свои вещмешки. Рогачев, как мог, ускорял процесс потоками мата и вскоре взвод выстроился в колонну по одному и двинулся по сопкам. Впереди колонны сапёр, в середине Рогачёв со связью и личной охраной. Сзади здоровенный Джуманазаров.

   Утром ветер усилился. Он свистел и выл в каменной кладке СПСов, поднимал с горы тучи пыли и каменной крошки. От пронзительных иголок ветра не было спасения ни под плащ-палаткой, ни под ватой бушлата.

Темнело быстро. Чем ближе к экватору, тем быстрее солнце проваливается за горизонт. И тем быстрее темнеет. Мы прошли уже довольно большое расстояние и снизу-верх входили в какое-то ущелье. 

В общем и целом, погуляла наша рота по предгорьям, протралила ногами горные склоны. С подачи неопытного балбеса Десенбаева. Но, всё обошлось. Дуракам везёт, как утверждает Бендер. Поэтому, Десенбаеву повезло. Под чутким руководством Рогачева Десенбаев перешагнул попавшуюся на пути духовскую тропу (куда там перепрыгивать с таким вещмешком на плечах), не подорвался и потопал дальше. И нам всем тоже повезло. Поэтому мы все в целости и сохранности притопали к окраине кишлака Вумарэ.  

 Рота медленно поднималась вверх. Прошли ещё 4 или 5 привалов. Поднялись по раскалённому песчанистому склону метров на 300. Это ещё не горы. Это ещё покатые предгорья. 

Рогачев потопал по каменистой россыпи к бетонному мосту. 

Мне он приказывал двигаться за ним на расстоянии 7 метров. Ни дальше, ни ближе. Поднял я с земли свой вещмешочек. Закинул его себе на горб. Вещмешки у нас тяжелые. На построении мы сложили их на землю, каждый себе под ноги. И вот, пора, брат, пора. Сцука, вот оно. Сцуко, началось. Закинул я пулемёт на правое плечо. И топ-топ-топ… за Рогачевым. Четыре шага вдох, один шаг выдох. Четыре шага вдох, один шаг выдох. 

Река, Панджшер в этом месте разделилась на два рукава и красивыми бурунами огибала с двух сторон каменистый островок. На островке, раскорячив в разные стороны лопасти, как большой паук раскорячивает лапы, валялся сбитый советский вертолёт.

Едва рассвет подсветил розовым небо над Пакистаном, наш батальон пришел в движение. Как потревоженный муравейник. Всюду сновали зелёные человечки. Тащили вещмешки, оружие и зелёные ящики. Это они, зелёные человечки, разбудили кучу картонного мусора, валявшуюся под толстенным тутовником. Куча зашевелилась, высунула из себя голову Андрюхи Орлова.