Бой 4 октября 1917 года интересен тем, что в нем смешалось абсолютно все: беззаветная храбрость и верность долгу, трусость и паникерство, профессионализм и разгильдяйство, а кроме того, изрядная доля черного юмора. Дабы не заставлять читателей искать предыдущую статью, приведем карту Моонзундского архипелага еще раз, выделив на ней место боя 4 октября

Новый, 1917 год застал «Славу» на рейде крепости Свеаборг. На корабле велись ремонтные работы. Именно там линкор встретил февральскую революцию.
 

Итак, бой 3 августа для немцев оказался провальным – прорваться в Ирбены они не смогли. Можно предположить, что наши противники по достоинству оценили действия единственного русского линкора, осмелившегося преградить путь кайзеровским дредноутам. Иначе было бы сложно объяснить отправку в ночь на 4 августа двух новейших миноносцев в Рижский залив для поиска и уничтожения «Славы». К счастью, V-99 и V-100 обнаружить «Славу» не смогли, хотя и двигались верным путем – пройдя Ирбены, повернули к Аренсбургской бухте.

Известно, что существуют две полярные точки зрения на действия линкора (эскадренного броненосца) «Слава» во время боев в Моонзунде в ходе Первой мировой войны. Множество источников называют боевой путь этого линкора героическим. Однако же «в интернетах» присутствует и другое мнение – что линкор использовался малоэффективно, к тому же за все время боев так ни в кого и не попал, и потому ничего героического не совершил.

Долгие 13 статей настоящего цикла мы разбирались в описаниях сражения 28 июля и предшествующих ему событиях, каковые и составляют историческую часть данной работы. Мы изучали факты и искали им объяснения, выявляли причинно-следственные связи в попытках понять – почему произошло именно так, и никак иначе? А сейчас предлагаемая Вашему вниманию тринадцатая, завершающая статья цикла посвящена не фактам, а нереализованным возможностям, которые можно охарактеризовать вопросом: «А что было бы, если…?»

Как мы уже говорили ранее, когда «Ретвизан» и «Пересвет» повернули в направлении Порт-Артура, командиры и младшие флагманы 1-ой Тихоокеанской эскадры оказались в весьма двусмысленном положении. Согласно букве устава, они должны были выполнять то, что приказывает командующий эскадрой адмирал, но он шел в Артур, в то время как Государь Император повелел прорываться во Владивосток. Если же руководствоваться не буквой, а духом закона, то и тогда непонятно было что делать: идти на прорыв самостоятельно, и тем ослабить эскадру, если она впоследствии совершит вторую попытку пройти во Владивосток, или же остаться с эскадрой… но кто знает, рискнет ли она повторно выйти в море?

Итак, 1-ая Тихоокеанская эскадра отступала. «Ретвизан», командир которого счел, что на его плечах лежит ответственность командующего, пытался вести эскадру в Порт-Артур. Настоящий командующий, контр-адмирал князь П.П. Ухтомский, стремился собрать броненосцы в единое целое, с этой целью он и лег в кильватер «Ретвизану», дабы образовать хоть какое-то подобие строя. За ним пошли «Победа» и «Полтава», а вот «Севастополь», несмотря на малый ход «Пересвета» (8-9 уз), отставал. «Цесаревич» с заклиненным рулем пытался пристроиться за «Севастополем», но получалось это плохо – в строй броненосец встать не мог и просто двигался «куда-то в ту сторону». 

В 17.40 (ориентировочно) В.К. Витгефт был убит разрывом японского снаряда, и командование фактически перешло к командиру флагманского «Цесаревича» Н.М. Иванову 2-ому. Но руководить эскадрой ему было даровано всего минут десять – как он в дальнейшем докладывал Следственной комиссии:

Сражение возобновилось ориентировочно в 16.30, после того как концевой русский броненосец «Полтава» с дистанции 32 кабельтова (или около того) дал пристрелочный выстрел по флагману Х.Того. Положение эскадр к этому времени было следующим: русские броненосцы шли кильватерной колонной, левее них – крейсера и миноносцы еще левее крейсеров. В момент выстрела «Полтавы» японский командующий догонял русских справа-сзади причем шел сходящимся курсом, а «Микаса» располагался на траверзе «Полтавы». 

Приблизительно в 14.50 расстояние между 1-ым боевым отрядом японцев и 1-ой Тихоокеанской эскадрой стало слишком велико даже для крупнокалиберных орудий, а вскоре после того как «Якумо», проходящий под кормой русской эскадры, получил попадание, стрельба прекратилась. Русская эскадра двигалась курсом SO80, следуя во Владивосток, и никто не преграждал ей путь, но было ясно, что Хэйхатиро Того не отпустит русских без нового боя. До темноты оставалось еще 5 часов, так что японцы имели время нагнать русскую эскадру и сражаться с ней: Вильгельму Карловичу Витгефту предстояло составить план на грядущий бой.

Итак, начиная где-то с 13.15-13.20, сражение в Желтом море ненадолго прервалось с тем, чтобы возобновиться вскоре после 13.30 (скорее всего, это произошло около 13.40), но указать точное время, увы, не представляется возможным. В 13.15 русская и японская эскадры разошлись в противоположные стороны, причем В.К. Витгефт вел свои броненосцы во Владивосток. Вскоре дистанция между концевыми русскими и японскими кораблями выросла настолько, что даже 12-дюймовые орудия не могли добросить свои снаряды до неприятеля. Только тогда командующий Объединенным флотом развернулся и бросился в погоню — в этот момент дистанция между враждующими отрядами достигала 100 кабельтовых.

Итак, сражение началось. Обычно его делят на две фазы, разделенные между собой большим перерывом в бою, но перед тем, как приступить к описанию боя следует отметить следующее. Маневрирование японских и русских эскадр в первой фазе различные источники описывают по-разному, противореча друг-другу, причем противоречия эти нельзя исключить простым сопоставлением источников. 

Сигнал флагмана, сделанный в 09.00: «Флот извещается, что государь император приказал идти во Владивосток» вызвал нескрываемое облегчение на эскадре. Теперь экипажи обрели уверенность, что В.К. Витгефт не отвернет в Порт-Артур ввиду главных сил неприятеля, как это произошло при выходе 10 июня. Вл. Семенов, старший офицер бронепалубного крейсера «Диана», писал впоследствии: 

Итак, в конце июля 1904 года необходимость выхода порт-артурской эскадры на прорыв стала совершенно очевидной. Дело было не в том, что 25 июля вернулся в строй «Севастополь», подорвавшийся на мине во время неудачного выхода 10 июня, и даже не в том, что 26 июля была получена телеграмма наместника, содержащая указание государя императора о прорыве, хотя разумеется, игнорировать ее было невозможно. Но случилось самое опасное для эскадры: 25 июля японская осадная артиллерия (пока только 120-мм пушками) начала обстрел гавани и стоящих на внутреннем рейде кораблей. 

К началу июня 1904 г. все броненосцы Порт-Артура обрели техническую готовность к выходу в море. Еще 15 мая отремонтирован «Севастополь», 23 мая — «Ретвизан», спустя два дня — «Цесаревич», и, наконец, 27 мая в строй возвращается «Победа». Оснований и дальше отстаиваться на внутреннем рейде Артура больше нет никаких, и еще 21 мая Вильгельм Карлович Витгефт шлет телеграмму наместнику: